Мишустин: российский бизнес адаптировался к сильнейшему санкционному удару при поддержке властей

«В условиях санкционного давления и вызванного им инфляционного всплеска основным направлением нашей работы стала поддержка доходов людей. Поэтому в особом порядке по поручению президента дважды подняли прожиточный минимум: с 1 июня прошлого года и с начала января текущего. В результате он вырос более чем на 13,5%. Аналогично поступили с минимальным размером оплаты труда, он увеличился практически на 17%, значит, доходы 15 млн человек удалось сохранить. По большинству национальных проектов уровень выполнения годового плана близок к 100%. Это значит, что школы, дороги, больницы были построены в срок. Перезапустили весь механизм госпрограмм, внедрение цифры помогло повысить взиамодействие между ведомствами, снизив срок решения задач с 90 до 10-15 дней. Рассчитываем, что уже в 2024-м период адаптации завершится, Россия встанет на путь долгосрочного, поступательного развития».

— У Мишустина есть один довольно сильный аргумент, и его, как ни странно, создали в недружественных странах. Дело в том, что с самого начала на Западе были очень жесткие прогнозы просадки российской экономики и ряда ее сегментов. Я прекрасно помню, как выходили аналитические доклады в марте уважаемых структур на тему обвала российской добычи нефти, российского экспорта. Потом, после 5 декабря, когда ввели потолок, эти прогнозы опять вернулись. Отстраивая от несбывшихся прогнозов свой отчет, Мишустин действительно выглядит как премьер, который сумел позволить экономике избежать худшего сценария. Да и, собственно, и Путин этим приемом пользовался в послании, и это выглядит аргументировано, вот смотрите, что нам обещали недружественные страны, а вот мы смотрим на реалии. Да, понятно, что санкционная политика — это не сладкие конфетки, очевидно, что есть негативный эффект, и он будет. Но в этом плане, когда Мишустин отстраивает свой отчет от несбывшихся алармистских прогнозов, это выглядит емко. При этом обращает на себя внимание, что все-таки Мишустин явно выступает как политик, почему? Он не просто отчитывается за экономику, потому что мог бы как раз сделать акценты на реальном секторе, на цифрах экономического падения, которое оказалось меньше запланированного, но он делает акцент на социалке, выплатах, на том, что денег хватает для выполнения и политических задач, это касается СВО, про оборонку много говорил. То есть в этом плане он выступает уже не просто как отвечающий за экономику, а как крупная политическая фигура. При этом возникают вопросы, что будет дальше, в этом плане тезис, что мы выдержали, мы выстояли, экономика России находится в порядке, и даже какие-то намеки уже звучат, что чуть ли там не перейдем к росту, санкционные эффекты могут иметь как раз отложенный характер, а правильнее сказать даже накопленный характер. И, с одной стороны, видим, что санкции начинают докручивать. Тезис о том, что все худшее позади, выглядит сегодня выигрышным, но в перспективе рискованным.

— Российский бизнес, говорит он, адаптировался при поддержке властей?

— В ряде сегментов бизнес действительно может сказать спасибо государству, но за что? За то, что государство отказалось от излишнего и чрезмерного регулирования, то есть в этом плане бизнес может сказать: «Спасибо, что не сделали хуже».