Розе Багомедовой 62 года. Шестьдесят из них она прожила «как цыпленок». Но однажды ее до полусмерти избил сосед, и она решила, что больше так продолжаться не может
Роза живет в Таганроге. Здесь море и солнце, а еще по-южному тесная жизнь, где ты знаешь о соседе все, а сосед о тебе даже немного больше. Вот и сосед Розы установил видеокамеру на узкой дорожке, ограниченной высоким железным забором. И когда мы по ней проходим, чувствуем, что не хватает только колючей проволоки.
«Камера у соседа уже не работает, суд постановил ее отключить», — буднично говорит Роза. За два года коммунальной войны она привыкла к стуку в ворота, к битью посуды, порче своих вещей и отборной ругани у двери: «Эй, будановская подстилка, ты здесь никто! А значит, жить ты тут не будешь!»
На узкой дорожке
Если бы Роза знала, что на пенсии ей придется выслушать такое, то лучше бы ее сердце разорвалось еще тогда, в первую чеченскую. Но оно выдержало: две войны, раннюю смерть мужа (шел по улице, убило осколком), тяжелые болезни и одинокие вечера. Роза — медсестра и от любых бед спасалась работой. А когда подступил пенсионный возраст, родственники из Таганрога позвали к себе, чтобы была не одна.
Роза продала квартиру в Грозном, на вырученные деньги присмотрела в частном секторе крохотный дом. Общий двор на четырех хозяев. В ее части раньше жил тихий выпивоха, в трех других квартирах — молодые семьи с детьми. Двор как двор, ничего особенного.
«Первые два года я там не жила, работала в Анапе в аквапарке уборщицей, собирала деньги и вкладывала в капитальный ремонт — заливала полы, достраивала. Домик был в очень плохом состоянии, а средств у меня немного, поэтому дело шло медленно. Потом приехала, и началось недовольство со стороны соседей. Они говорили, что по документам я не имею права ни на что, даже дорожки у меня своей нет. Но так же не бывает», — Роза показывает договор дарения, в нем написано, что у Багомедовой 7/100 долей в праве общей собственности. Роза спрашивала потом у юриста, сколько это, оказалось — узкая дорожка от ворот до дома. Ей вполне достаточно.
Роза Багомедова
Фото: Светлана Ломакина
Соседи со временем успокоились, тревожиться продолжал только один — Михаил Олейников. Чем ему не угодила Роза, она не понимает и по сей день: может, потому что чеченка, а может, оттого что «развела деятельность», — приводила в порядок двор, красила, чистила?
Увидеть Михаила мне не удалось, он уехал на заработки. Зато его фотография была у Розы в телефоне — высокий, крупный, в морской тельняшке, он стоял, облокотившись о стену, и выглядел очень спокойным.
«Он действительно очень меланхоличный, но это снаружи. У них там что-то в семье происходит, с женой поругаются, Миша выходит во двор и ищет, на ком сорваться. А тут я», — Роза краснеет, в глазах ее собираются слезы.
Отношения усложнялись день ото дня, но кульминацией стало, когда двое других соседей поставили во дворе железный забор. Получилось, что они там, а Миша с Розой здесь — лицом к лицу. Одна на двоих калитка и узкая дорожка, на которой волей-неволей пересекались разные взгляды и миры. От мелких дрязг перешли к крупным стычкам, а в мае 2018 года произошла настоящая трагедия.
«Меня убивают…»
Роза вернулась со смены, она работает санитаркой в доме престарелых. Сутки там, двое дома. День был жарким, занавеска развевается на весеннем ветру, дверь открыта.
Михаил с женой и двумя детьми возвращались из парка. У дома соседки приостановились, и Роза услышала: «Эта сука уже вернулась». Потом в открытую дверь полетел обломок трубы, за ним шампур и мусор. Роза взвилась и ринулась к двери.
«Не сдержалась. Потому что до этого было много некрасивых поступков с его стороны. Он мне и трубу от колонки закрывал, могла бы взлететь на воздух, и воду лил под стену, потом сломал черепицу на крыше, когда пристройку делал. Договориться по-хорошему у нас не получалось, хотя я старалась как могла. А тогда, после этих оскорблений и мусора, который летел в мой дом, сорвалась. На эмоциях отвечала им, выбрасывала все это обратно, шампур ему бросила. Жена Миши снимала все на камеру — они давно хотели меня выжить, дразнили. Я схватила детский самокат, который был рядом, и тут он, Миша, ударил меня со всей силы в лицо…»
Роза упала и почувствовала, как по щекам струится что-то горячее. Отползла назад, в комнату, шарила по кровати, искала телефон, хотела позвать на помощь, но Михаил не отступал, зажал ее коленом в углу между диваном и журнальным столиком и бил так, как бьют соперника на ринге. Роза закрывала рукой сердце — три месяца назад у нее был инфаркт, за грудной клеткой теперь перегонял кровь искусственный клапан. Сосед колотил и по рукам. Бил по лицу: зубы высыпались, треснула челюсть. Потом по голове, очнулся, только когда Роза уже не сопротивлялась. Понял, что натворил, ринулся назад, споткнулся о порог, чуть не упал и вылетел на улицу.
Роза дотянулась до телефона, позвонила подруге и сказала: «Меня убивают…» Потом, уже в больнице, подтвердили — еще пара ударов, и Розу было бы уже не спасти.
Сама виновата
В больнице она провела 21 день. Ей зашили губы, убрали гематомы и ссадины. Но на лице остались две глубокие метки. Сломан нос. В челюсти справа, если надавить, чувствуется пустая полость. Роза теперь носит «зубы на присосках». И завела записные книжки, в которые аккуратно заносит то, что ей нужно сделать, — память не справляется. Среди записей есть встречи с адвокатами и суды. По решению которых Роза теперь — преступница.
«Когда я лежала в больнице, думала, что после такого — уже все, меня оставят в покое и не тронут больше никогда. Но суд постановил, что это я сама напала на Михаила, — Роза разводит руками. — Не знаю, какие уж у него там рычаги есть, с кем и как он договаривался, но я вдруг стала нападавшей. И в деле такое написали, что даже сказать стыдно».
Сами почитайте.
В декабре 2019 года Таганрогский городской суд осудил Розу Багомедову по статье 112 УК «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью». По материалам дела выходит, что Роза причиняла соседу вред с помощью «оружия или предметов, используемых в качестве оружия». А именно … детского самоката, который попался ей под руку. Им Роза якобы сломала соседу палец на ноге. А также, если верить показаниям пострадавшего, проколола ему шампуром мошонку.
«Это даже с точки зрения физики нереально, он был в плотных джинсовых штанах, только же из парка пришел. И сами подумайте, как у мужчин все устроено, это же глупость», — краснеет Роза.
Глупость или нет, но для Розы Багомедовой прокурор просил год колонии-поселения, но суд смягчил приговор до года условно. Роза, когда услышала это, не поверила своим ушам. Вот стоит живой-здоровый Миша, вот она — с плохо открывающейся челюстью и сеткой шрамов на лице. Как такое вообще возможно?
— Вы боялись Михаила после того случая?
— Тогда да. А теперь нет. Я всегда жила как цыпленок, тихо, мирно, старалась никого не задеть. Но он столько раз задевал мою честь, столько раз проходился по моей национальности, бил по тому, что я одна, что меня некому защитить, по самому больному, что я решила — умру, но буду стоять за себя до конца… Мои знакомые из местных смеялись: «Роза, ты дура, в Таганроге через суд дела никто не решает. Есть “люди”, иди к ним и “договаривайся”, его припугнут, что тело в заливе никто не отыщет, он присмиреет». Но я не такая. И правда была на моей стороне, поэтому я честно боролась. И сейчас буду бороться, но докажу, что не преступница!
Фотография Розы Багомедовой после избиения
Фото: Светлана Ломакина
Чтобы отстоять себя, Роза нанимала адвокатов. Взяла три кредита — два раза по восемьдесят тысяч, один раз сто. Нашла еще одну подработку, занимала, перезанимала, потому что жить с жирным пятном судимости она не могла. Стыдно перед родными, перед друзьями, даже перед коллегами в доме престарелых, где ее знают только с хорошей стороны, невыносимо стыдно.
В поисках правды Роза вышла на Центр защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских неправительственных объединений. Когда позвонила, сказала прямо: денег больше нет и сил нет, я в петле, помогите.
Розе прислали адвоката — Евгения Сементьева. Он ознакомился с материалами дела, несколько раз выезжал в Таганрог и пришел к выводу, что не могла пенсионерка «избить самокатом» взрослого крепкого мужчину. Другие подробности дела тоже вызывали множество вопросов. Евгений Сементьев подал апелляцию на приговор Таганрогского городского суда. Жалобу адвоката рассмотрели в Ростовском областном суде и оставили без удовлетворения. Следующая инстанция, в которой будут обжаловать решение, — Четвертый кассационный суд. Адвокат уверен, что в деле есть существенные нарушения закона: судьи не принимали во внимание доводы защиты, не исследовали доказательства и не учли главного — длительного психологического насилия, в результате которого все и произошло.
«Я выросла в Оренбурге, — говорит Роза. — У меня была очень хорошая семья, там всегда было уважительное отношение к женщине. Работала в больнице, помогала людям и сейчас помогаю старикам. Меня так воспитали, но еще воспитали и понятие чести. Я больше не могу терпеть, понимаете?»
Адвокаты и специалисты Консорциума женских неправительственных объединений понимают. Поэтому берутся даже за такие — довольно сложные — дела. Ведь каждый год в России от рук насильников гибнут около 14 тысяч женщин. На карте консорциума ежедневно появляются все новые и новые красные точки: Таганрог, Магнитогорск, Питер, Хабаровск. Женщины кричат о помощи. Одни пытаются спастись от кулаков деспотичных мужей, другие хотят наказать насильников и обелить свое честное имя. Случай Розы не самый страшный. Но очень показательный, потому что помочь Розе больше некому. Пожалуйста, поддержите работу Консорциума. Вместе мы сможем остановить насилие над теми, кому больше некуда пойти.
P.S.Роза Багомедова говорит, что, когда все закончится, она попробует продать дом и переехать.
var link=document.createElement("link"),link_founds=document.createElement("link");url="https://takiedela.ru/wp-content/plugins/nuzhnapomosh/assets/css/",link.rel=link_founds.rel="stylesheet",link.href=url+"partners-form.css?v="+(new Date).getTime(),link_founds.href=url+"partners-form-founds.css?v="+(new Date).getTime(),document.head.appendChild(link).appendChild(link_founds);
