Как известно, просветители Кирилл и Мефодий изобрели азбуку для славянских народов ещё в IX веке. На Руси новая письменность стала использоваться в быту уже спустя столетие. Правда, первый известный русский письменный памятник – так называемую «гнёздовскую надпись» – учёные не могут со стопроцентной точностью прочитать уже 70 лет.
На берегу Днепра в Смоленской области стоит посёлок Гнёздово – предполагается, что именно он изначально назывался Смоленском. Гигантский комплекс из 2,5 тысяч курганов, обнаруженный в этих местах в середине XIX века, поведал археологам немало фактов о жизни смоленского племени кривичей в эпоху язычества. В одном из таких курганов в 1949 году руководитель Смоленской археологической экспедиции МГУ, Даниил Авдусин, нашёл разбитый глиняный сосуд (корчагу) с надписью. Черепки в беспорядки лежали на кострище, и, по-видимому, сосуд был в соответствии с древним обычаем торжественно разбит во время похорон. Артефакт, датируемый первой четвертью или серединой X века, интересен тем, что более ранних памятников кириллической письменности в землях восточных славян не находили. Внешне корчага выглядит, как типичная амфора. Предположительно, она была изготовлена в Киеве или, может быть, даже в Крыму. Надпись же по очертаниям букв имеет сходство с надписью царя Самуила в Болгарии, которая по времени появления на 50 лет «старше». Не исключено, что писавший был не русичем, а балканским славянином или даже греком. Есть версия, что особенности написания букв свидетельствуют о влиянии другой письменности – глаголицы.
Если первая часть гнёздовской надписи «гороу-» читается довольно легко, то окончание имеет следы переделки или изначально было написано неумело. Из-за этого существует несколько интерпретаций его смысла. Сам профессор Авдусин утверждал, что слово следует читать как «гороухща». Звучало оно несколько по-другому – «горухща» — и обозначало горчицу. Автор, возможно, не зная точного названия, хотел сказать, что приправа «горющая», т.е. очень жжёт во рту. Наличие кулинарных «изысков» в хозяйстве богатого смолянина не должно удивлять.
«Употребление пряностей было очень распространено на Руси. Нам известно, что пряности ценились на вес золота. Среди товаров, привозимых в Переяславец на Дунае, князь Святослав наряду с драгоценными тканями, вином и золотом называет «овощеве разноличные». Ясно, что это не репа, не капуста, а какие-либо дорогие овощи, может быть, пряности», — замечает Авдусин.
Находки, свидетельствующие о высокой грамотности на Руси, датируются обычно более поздним временем. Неясно, мог ли сам хозяин сосуда понимать написанное – возможно, надпись на корчаге сделал купец, когда насыпал туда горчицу. Однако этот факт в любом случае свидетельствует о широкой торговле, которую вели смоленские кривичи, а также о наличии связей с Болгарией.
Советский профессор-языковед Павел Черных был согласен, что надпись обозначала «горчицу», но само слово читал несколько иначе, чем Авдусин – «гороушна». Другие исследователи предложили полностью альтернативные варианты расшифровки загадочного слова. Археолог Гали Корзухина и лингвист Андрей Львов предлагали читать его как «гороуща» — они полагали, что в сосуде могло храниться горючее. Аргументом в пользу этой версии служит то, что в Северном Причерноморье находили похожие корчаги со следами нефти. Филологи Роман Якобсон и Олег Трубачев выводили смысл надписи совсем из другого источника. По их мнению, обладателя сосуда звали Горун, а слово «гороуниа» обозначало, что предмет принадлежит конкретному хозяину (именительный падеж прилагательного, образованного от имени). Наконец, историк Альбина Медынцева считала, что владельца корчаги, собственно, и звали Горунша. В более позднюю эпоху это имя неизвестно, но сохранившиеся фамилии Горюшин и Горушин свидетельствуют о наличии у русских похожего по звучанию прозвища.
В настоящее время на месте находки «уникального памятника древнерусской культуры» высится каменный монумент с изображением того самого разбитого сосуда.
