У каждого в России сословия – воинов, купцов или мастеровых людей – были свои, характерные имена. Не были исключением и казаки. У них были особые правила имянаречения и даже определенные табу.
Как правило, жители донских и кубанских станиц называли своих детей в соответствии с православным календарем. Местный священник нарекал дитя в честь того святого, чью память церковь чтила в день рождения или крестин ребенка.
Разумеется, пожелания родителей тоже учитывались. Например, сына-первенца было принято называть в честь деда по отцовской линии. Поэтому в казацких семьях часто Иваны Григорьевичи чередовались через поколение с Григориями Ивановичами, а Степаны Федоровичи – с Федорами Степановичами. Остальные сыновья и дочери также часто получали имена в честь родственников или людей, уважаемых среди казаков.
Поэтому представители этой особой этносоциальной группы использовали лишь определенный круг антропонимов, характерный для их среды.
В 1972 году издательство Ростовского университета опубликовало научную работу известного лингвиста Леонида Щетинина «Русские имена (Очерки по донской антропонимии)». В ней ученый отметил, что помимо календарных личных имен, данных по святцам, среди казаков бытовали так называемые мирские антропонимы, сходные с прозвищами. Их можно встретить даже в официальных документах XVII-XVIII веков, иногда они записывались после церковного имени. Например, Андрей Дружина Карпов сын, Гринька Бык Павлов сын или Иван Тишина Тимошин.
Л.М. Щетинин обратил внимание еще на одну особенность донской антропонимики – у казаков существовали многочисленные народные варианты церковных имен, часто образованные с применением уменьшительных суффиксов. Например, Ивана могли называть Ивашкой, Иванкой, Иванчиком или Иванцом, Михаила – Мишкой, Мишухой, Мишуткой или Михалем, а Григория – Гриней, Гринькой, Гришкой или даже Грицаком.
Другой специалист по ономастике, лингвист Алоис Назаров, тоже указал на свойственную казакам высокую вариативность календарных имен в статье «Ономастика и генеалогия уральских казаков», которая вышла в алматинском журнале «Вопросы антропонимики» (выпуск 1 за 2003 г.). Больше всего вариантов исследователь нашел у имени Семен: Семенка, Сенка, Сенко, Семенко, Семка и Сенька. Впоследствии от каждого из этих производных вариантов одного имени были образованы разные фамилии.
Вообще, наиболее популярными среди казаков, согласно переписям XVII-XVIII веков, были имена Иван, Григорий, Василий, Федор, Семен, Степан, Андрей, Михаил и Петр. Встречались в донских станицах и обладатели редких антропонимов, вроде Никандра, Агафона или Харлампия.
Женские имена менее изучены исследователями, поскольку они реже упоминались в документах той эпохи. Однако известно, что чаще всего казаки называли своих дочерей Мариями, Катеринами, Ефросиньями и Прасковьями (Параскевами).
Если говорить об именах, которыми казаки явно пренебрегали, то речь идет о трех взаимосвязанных группах:
К первой группе можно отнести такие имена как Рюрик, Олег, Ольга (Хельга), Игорь (Ингварь) и Глеб, они имеют варяжское происхождение и выделены особо, по династическому признаку. Во вторую группу входят: Всеволод, Владимир, Ярополк и Святополк, а также всевозможные Славы – Ярослав, Изяслав, Мстислав, Святослав, Борислав (Борис – как сокращенный вариант) и Ростислав. К третьей группе исследователи относят имена скандинавской знати: Аскольд, Дир, Тур, Рогволд и другие.
Доктор филологических наук Елена Соколова посвятила княжеским антропонимам статью «Однословные мужские некалендарные имена в письменных текстах старшей эпохи», которая опубликована в журнале «Известия Волгоградского государственного педагогического университета» (№ 10 за 2008 г.). Исследовательница обратила внимание, что в X-XIII веках русские князья при выборе имен для своих детей были ограничены небольшим списком антропонимов, приличествующих их высокому социальному статусу.
Характерно, что при крещении правители брали еще одно имя – в честь какого-либо православного святого. Например, князь Ярослав Мудрый (около 978 – 1054 гг.) был окрещен Георгием, а князь Владимир Мономах (1052-1125 гг.) – Василием.
Ученые выдвигают различные версии, пытаясь объяснить: почему казаки избегали княжеских имен. Некоторые специалисты отмечают, что причина заключается в высоком социальном статусе русских правителей и представителей родовой знати. Простые люди долгое время не могли позволить себе такие имена, опасаясь недовольства властей. Кандидат исторических наук Евгений Пчелов написал об этом в статье «Варяжские имена первых князей в русской ономастике», которая вышла в журнале Novogardia (№ 1 за 2020 г.).
«Как можно думать, в доцарский период эти имена были исключительно принадлежностью княжеского именослова и являлись родовыми, династическими именами Рюриковичей», – отметил Е.В. Пчелов.
Поскольку среди казаков существовала традиция нарекать детей в честь дедов и других старших родственников, то княжеские имена просто остались «за бортом» их старинной антропонимики. Даже когда любой желающий уже мог назвать своего сына Олегом или Игорем, а дочь – Ольгой, жители кубанских и донских станиц продолжали использовать устоявшиеся в их среде имена.
Другие исследователи полагают, что причина непопулярности скандинавской и восточнославянской антропонимики среди казаков заключается в сравнительно позднем включении этих имен в православные святцы. Так, сам креститель Руси, князь Владимир I Святославич (около 956 – 1015 гг.) обрел официальное место в церковном календаре лишь в XIV веке. Некоторые другие князья были канонизированы позже. Вероятно, сторонники соблюдения традиций не приняли таких «новшеств» и при выборе имени продолжали следовать сформировавшимся обычаям.
Право на существование имеет и третья версия: предки казаков бежали на юг от притеснения властей. Они долгое время воевали с дружинами русских князей. Поэтому вольные люди с Дона могли крайне враждебно относиться ко всяким там Игорям и Святославам с Олегами, не считая представителей древней родовой знати достойными уважения людьми. Поэтому такие имена они не давали своим детям. Никто же не станет называть ребенка в честь ненавистного врага.
Даже в XIX веке, по данным различных войсковых переписей, среди казаков практически не было ни Глебов, ни Ярославов, ни Всеволодов, ни им подобных.
