В роковую ночь с 16 на 17 июля 1918 года, когда царскую семью Романовых вели в подвал для расстрела, с ними до последнего вздоха оставались преданные слуги и помощники. Комендант Ипатьевского дома, руководивший казнью, предлагал им уйти, но они сами пожелали разделить участь последнего российского царя.
Сын именитого лейб-медика Сергея Боткина в отличие от своих коллег уделял большое внимание психологии, стараясь увидеть в пациентах в первую очередь людей. Даже работая на фронте по время русско-японской войны, Евгений Боткин научился видеть людей даже во врагах, хотя прежде японцы были ему глубоко неприятны.
Получив на фронте шесть боевых орденов, Евгений вернулся домой, а спустя два года стал лейб-медиком Романовых. Как пишет О.Т. Ковалевская в работе «С Царём и За Царя. Мученический венец Царских слуг», на вопрос о том, кого назначить главным врачом царской семьи, императрица Александра Федоровна однозначно ответила – Боткина.
В ссылку вместе с Романовыми Евгений Боткин отправился добровольно, считая это своим гражданским долгом. Дети, знавшие, что отец «сам себе не принадлежит», также отказались разлучаться с ним. Однако младших Боткиных дальше Тобольска не пустили, и впоследствии они эмигрировали за границу.
Чтобы запертые в Ипатьевском доме царственные особы не предавались унынию, Боткин старался их подбадривать, договорился с охраной о небольших прогулках, а также занимался образованием юного поколения Романовых.
В своем последнем письме, которое представлено в книге Г.З. Иоффе «Претерпевшие до конца», Евгений Сергеевич признается, что не поколебался оставить своих детей сиротами ради исполнения своего врачебного долга.
Наиболее достоверную информацию о камердинере Николая II можно найти у М.О. Логуновой в книге «Алоиз Лаурус Труупс (Алексей Егорович Трупп). С царской семьей до последней минуты». Царь взял его себе на время, пока отдыхал их верный слуга – старик Чемодуров. Латыш Алоиз имел военную выправку, великолепные манеры и взял на себя заботу о гардеробе царя, который не любил расставаться со старой одеждой и предпочитал военные мундиры.
Будучи холостяком, Трупп любил детей и с особой нежностью относился к юным наследникам. Он имел хороший доход, на который мог позволить себе практически любую недвижимость. Но Алоиз всю свою жизнь отдал служению царской семье, в том числе и абсолютно бесплатно в выделенном для арестантов в Екатеринбурге особняке Ипатьева. Его поселили в одну комнату с поваром Иваном Харитоновым, с ним же бок о бок он принял смерть в подвале этого дома.
Повару Ивану Харитонову на момент гибели было 48 лет, после себя он оставил жену и шестерых детей. Уже в 12 лет он стал учеником-поваренком, стажировался в Париже и даже придумал собственный рецепт супа-пюре из свежих огурцов.
Когда большая часть царской прислуги разбежалась, у Харитонова даже не возникло сомнений о том, ехать или не ехать в Екатеринбург. Историк Петр Мультатули, правнук Ивана Харитонова, в книге «Император Николай II. Екатеринбургская Голгофа» описал, как повар изо всех сил старался обеспечить комфорт своим именитым хозяевам. Даже когда рассчитываться за еду стало нечем, он сооружал вкуснейшие блюда из самых простых продуктов. Поварятами ему служили царские дочери, которых Харитонов учил печь хлеб.
После расстрела при нем не нашли золотых часов, подаренных царем, с которыми он отказался расстаться даже перед отправкой в ссылку…
Для горничной Анны Демидовой, которую все звали просто «дорогая Нюта», царская семья стала единственной. Правила запрещали горничным выходить замуж, но даже когда нашелся претендент на ее руку, она отказала ему ради служения Романовым. Она была отличной рукодельницей, знала иностранные языки и играла на фортепиано, одновременно выполняя роль няни для девочек.
По пути в ссылку Нюта переживала не о себе, не о будущей участи, а лишь о том, что «к приезду хозяев ничего не готово». Даже спускаясь в подвал, она была уверена, что им предстоит очередной переезд, и переживала за комфорт своих господ, принеся подушки.
Именно эти подушки защитили ее от пуль, когда большевики начали расстреливать своих арестантов. Когда выстрелы смолкли, Нюта подумала, что ее уберег бог, пишет Е. Лукашевский в книге «Царские слуги». Но 42-летнюю комнатную девушку добили штыком.
Русская православная церковь канонизировала погибших слуг, включая католика Алоиза Труппа, даже раньше, чем саму царскую семью и Евгения Боткина. Их останки покоятся в Петропавловском соборе, бок о бок с хозяевами, за которых они отдали свои жизни.
