Крымская война, отгремевшая в середине XIX века, по-прежнему удивляет ученых-историков большим количеством неожиданных поворотов и откровенных странностей. Одним из самых причудливых ее событий по праву считают атаку англо-французского флота на Камчатку. Мало того, что совсем небольшой гарнизон недавно отстроенного Петропавловска сумел дать отпор превосходящим силам противника, так еще и европейские державы понесли неожиданно большой урон в этой битве, которую предварительно рассматривали как легкую прогулку. Немалая заслуга в одержанной победе по праву принадлежит неожиданному союзнику русских — королю Гавайских островов Камеамеа III.
До начала XIX века на территории островов располагалось несколько протогосударственных образований, по сути – крупных племенных союзов, которые на протяжении десятилетий тонули в затяжной гражданской войне.
Все изменилось лишь в самом начале XIX века, когда островитяне собрались под властью единого правителя, Камеамеа I. Объединив страну, он объявил себя независимым монархом. Так началась непродолжительная, но яркая история Гавайского королевства. Это государство просуществовало чуть менее века, а далее в результате очень некрасивой истории с участием американцев утратило свою независимость.
Если же говорить непосредственно о русско-гавайских отношениях, то необходимо признать, что в самом начале они не задались. В 1815 году на земли островов пришла Русско-Американская торговая компания, которая приступила к массовому возведению фортов, но надолго задержаться не смогла. Неуемные аппетиты российских торговцев привели к тому, что король Гавайев попросил их покинуть его земли.
Вопреки этому неловкому началу, Камеамеа III был, в целом, довольно дружелюбно настроен по отношению к России. Не в последнюю очередь из-за того, что у двух стран был общий враг – Британская империя. Гавайский лидер с тревогой наблюдал за расширением влияния этой страны и справедливо считал, что существует большая вероятность того, что рано или поздно его вотчина будет поглощена империей, над которой никогда не заходит солнце. Подданные английской короны считали, что роль их страны сводится к тому, чтобы безраздельно править на всех морях мира.
Здесь необходимо сделать важное логическое отступление: не стоит представлять себе гавайских королей как неких карикатурных туземцев-людоедов в юбочке из банановых листьев. К XIX столетию аристократия островов одевалась на вполне европейский манер, для гавайского языка была создана письменность и в 1842 году даже была принята самая настоящая Конституция.
В середине XIX века русские начали постепенно осваивать тихоокеанском побережье Дальнего Востока. Англичане увидели в этом личный вызов, а вот полинезийцам с Гавайских островов было политически выгодно ослабление морского владычества Британии.
Поэтому, когда Камеамеа III узнал о готовящейся атаке на Петропавловск, он оперативно на это отреагировал и отправил срочное тайное сообщение русским властям.
К началу войны Петропавловск был очень плохо укреплен. В городе было всего-то 6 морально устаревших пушек и одно полевое орудие на конной тяге. Гарнизон тоже был малочисленным, в распоряжении коменданта города было всего-то 230 солдат. Англо-французский флот неспроста был уверен в своей легкой победе. Ведь флотилия состояла из 6 судов (притом, 4 их них – фрегаты), а в команде числилось 2 700 человек, включая 500 специально обученных десантников.
Однако письмо из далеких Гавайских островов достигло Камчатки уже к марту 1854 года, а предполагаемое время начала атаки приходилось на самый конец лета. Воспользовавшись неожиданно предоставленной информацией, русские провели массовый набор добровольцев в войска и успели подготовить укрепления.
Объединенным англо-французским флотом руководил британский контр-адмирал Дэвид Прайс. Это был очень опытный военный, из своих 64 лет 50 он посвятил морю. Он очень хорошо зарекомендовал себя во множестве битв, но в последние годы удача стала от него ускользать. Сильным ударом по его репутации стал тот факт, что он не сумел перехватить несколько русских боевых кораблей, которые следовали на Камчатку.
А когда он осознал, что фактор внезапности упущен, Петропавловск неплохо укреплен, а его первоначальный план невыполним, то и вовсе пал духом. Накануне первого штурма, 31 августа 1854 года английский контр-адмирал был найден мертвым у себя в каюте. По всей видимости, он застрелился. Хотя некоторые исследователи считают, что в его планы не входило сводить счеты с жизнью, он якобы прочищал дуло револьвера, но случайно нажал на спусковой крючок.
Англо-французский флот оказался обезглавлен перед самым началом битвы, новый план нападения с учетом выросшего гарнизона Петропавловска разработан не был. Несмотря на то, что перевес в живой силе по-прежнему был более чем двукратным в пользу англо-французского флота, Петропавловск так и остался непокоренным. Обе попытки штурма города захлебнулись, англичане потеряли убитыми 400 человек (против 40 погибших у русских). Все это привело к тому, что утром 5 сентября 1854 года грозный англо-французский флот снялся с якорей в Авачинской бухте и ушел за горизонт.
