С приходом на Русь христианства 29 февраля получает название Касьянова дня. Однако, в отличие от церковной традиции, чествующей св. Касьяна днем ранее ежегодно, в народе этого святого поминали лишь по високосным годам и, вопреки светлому каноническому образу, считали духом недобрым и опасным. «Касьян на траву взглянет — трава вянет, на скот — скот дохнет, на дерево — дерево сохнет», «Касьян на народ — народу тяжело», «Худ приплод на Касьянов год». Фольклористы объясняют такую нелюбовь к св. Касьяну древними языческими верованиями, в которых переход от зимы к весне считался худым временем и ассоциировался с демоническим образом Кощея.
Известный историк-фольклорист XIX века А. Н. Афанасьев отмечает, что в старославянских документах слово «кощъ», «кошть» используется в значении «сухой», «тощий», «худой» и является прилагательным от существительного «кость». Также нижнелужицкое «kostlar» обозначает колдуна, чародея, а старинное русское выражение «кощуны творить», «кощунствовать» — значит совершать богопротивные колдовские действия, служить дьяволу. Таким образом, слово «Кощей» из эпитета постепенно перерастает в имя собственное, обозначающее демона, иссушающего дождевую влагу, повелевающего зимними тучами и стужей, погружающего землю в мертвенное оцепенение. В русских народных сказках Кощей Бессмертный, как и Змей Горыныч, выступает в роли главного героя-антагониста, злого подземного царя. Демон зимы чует «запах русского духа» и не брезгует людоедством — потому в народе бытовали заговоры против Кощея-ядуна. Согласно народному преданию, у Кощея хранятся и гусли-самогуды, искусную игру которых можно заслушаться до смерти. Афанасьев считает гусли метафорой суровых осенних вихрей, погружающих всю природу в длительный зимний сон.
Образ прекрасной златовласой царевны, которую царь Кощей захватывает в плен, тоже символичен. Афанасьев утверждает, что в фольклоре ее образ соединяется с образом славянской богини весны Лады (в иных источниках Фреи), чья золотая коса олицетворяет солнечные лучи, а ее жених — бог-громовник Перун, дарящий земле живительную небесную влагу. В сказках восточных славян нередко встречается сюжет, как закованный в железные цепи Кощей хитростью уговаривает доверчивого царевича напоить его живой водою и, набравшись сил, разрывает оковы: «Вода живая — сгустившийся и готовый излиться дождь», — поясняет Афанасьев. Вырвавшись на свободу, Кощей похищает деву-весну и уносит в свое зачарованное, окостеневшее царство, застилает ее светозарный лик мрачным покровом туч или вовсе погружает в непробудный, смертный сон до тех пор, пока царевич не спасет свою невесту. Нередко выручать царевну из рук злого демона приходится несколько раз: Кощей вновь и вновь настигает беглецов — так в народном сознании отразилось поведение первого весеннего солнца, которое то дарит свои лучи, то вновь прячется за густые тучи, уступая место последним морозам и метелям. Столь же символична хорошо запрятанная смерть Кощеева, сокрытая «на море на океане, на острове на Буяне» под дубом в железном сундуке. «В том сундуке заяц, в зайце утка, а в утке яйцо». Море-океан в данном случае символизировал небо, а сундук, заяц и утка служили мифическими образами громовых туч, из которых Перун выпускает на землю грозу и дождь.
Проанализировав фольклорный образ Кощея бессмертного как демона мрака, становится понятно, почему именно с ним у наших далеких предков ассоциировалось 29 февраля. Поскольку древний славянский календарь начинал отсчет с 1 марта, последний день зимы считался также и последним днем года, то есть, с точки зрения языческой мифологии, самым страшным днем в году. Вдобавок високосный год всегда считался в народе самым тяжелым как для людей, так и для домашнего скота. Так образ православного святого Кассиана Римлянина, «повинного» лишь в созвучии своего имени с именем Кощея, слился в русском фольклоре с этим зловещим образом, наделившим его всеми соответствующими демоническими чертами — завистью, злопамятностью, жадностью, бессердечностью. Касьянов же день (Кощеев день) был окутан множеством зловещих примет и обрядов. Так, родить ребенка на Касьяна было нехорошим предзнаменованием — новорожденному наверняка выпадет недолгая жизнь или нелегкая судьба. Считалось, что на Касьяна лучше спать до обеда и до полудня из дома не выходить: Касьян глянет — и здоровье, и достаток отнимет, да и работа в этот день спориться не будет. Во второй половине дня можно было приступать к повседневным делам — Касьян-Кощей уже терял силу и был не так опасен.
