В народе говорили: «Казак ходит лавой за зипуном и славой». Перед самобытной, молниеносной и непредсказуемой казачьей атакой устоять никто не мог – ни прусская конница принца Брауншвейского при Гросс-Егерсдорфе в 1757-м, ни японская кавалерия при Вафангоу в 1904 году, ни фашистские танковые части под станицей Кущевской в 1942.
Как пишет в книге «Казаки на войне. Казачья лава» Г. Коваленко, казаки старались не принимать участие в кровопролитных схватках. Но не по слабости духа или из-за трусости – в этом обвинить казаков невозможно. Бои, во время которых «стена стену ломит», оборачивались чрезмерными людскими потерями. Казачьи командиры своих людей ценили, и превращать их в «пушечное мясо» желанием не горели.
Считается, что казачьи подразделения начали применять лаву с XVII века, переняв ее у кочевников. Известно, что этот эффективный способ атаки тюрки и монголы использовали еще в VII-VIII вв., поэтому не исключено, что и казаки применяли ее ранее XVII века.
Основным тактическим приемом казачьей лавы становился стремительный натиск разомкнутым строем. До появления огнестрельного оружия – двумя и более военными шеренгами. Затем – одной. При натиске всадники старались захватить фланги и нанести сокрушительный удар. Если это не удавалось, в дело шел сомкнутый резерв – так называемый «маяк», находящийся в тылу. Атакующие казаки организованно отступали, увлекая противника в засаду, где поджидал резерв.
В ходе военных действий казаки использовали эффективные тактические приемы. Одним из них было «маячение». Его целью являлся обман противника относительно количества наступающих сил, принуждение занять невыгодную позицию или отступательное заманивание к резерву-«маяку».
О другой тактике пишет Г. Коваленко. «Подобно воде» казаки просачивались между боевыми порядками врага, проникали вглубь вражеского тыла и фактически вели партизанскую войну – громили обозы, уничтожали небольшие отряды, тем самым снижая боеспособность противника. Казалось, что казаки находились повсюду, что создавало впечатление наступления большой армии.
Через казачьи «завесы» не удавалось проникнуть даже самым опытным лазутчикам. Казаки эффективно перехватывали ординарцев и вестовых с приказами, тем самым нарушая связь между вражескими частями. Небольшими группами, а иногда – по двое-трое или в одиночку, казаки действовали в тылу врага смело, дерзко, но главное – неутомимо и настойчиво. Бойцы «завесы» обязаны были не оставлять врага в покое ни на минуту. Это вызывало у противника тревогу, напряженное ожидание внезапной атаки, сумятицу и хаос. И когда дело доходило до реальной атаки, от их боевого духа мало что оставалось.
Еще одной популярной тактикой казачьей лавы был «вентерь» (от названия рыболовной сети). Как поясняет П. Краснов в «Исторических очерках Дона», применялась она на пересеченной местности, где было удобно делать засады. Подобно тому, как вентерь устанавливался на ряд обручей и заканчивался мешком для сбора рыбы, так и тактический прием предполагал организацию пеших засад (обручей) и действия казачьей пехоты или конницы (мешок). Казаки заманивали неприятеля, окружали и уничтожали. Иногда – всех сразу в ходе стремительной атаки, а иногда – изматывая сутками и истребляя небольшими группами, отрезанными от основных частей. Выживших после «вентеря» иногда брали в плен.
Предсказать действия казачьей лавы было невозможно по одной причине – атака строилась на сплошной импровизации. Как писал в 1902 году И. Родионов в книге «Тихий Дон», лава не являлась традиционным строем в привычном понимании регулярных войск любой из стран. Это «нечто гибкое, змеиное, извивающееся и бесконечно поворотливое».
Точными движениями поднятой над головой шашки и условными сигналами командующий направлял лаву, при этом командирам групп не возбранялось проявлять инициативу. В каждой конкретной ситуации действия строя могли варьироваться бесконечное количество раз – с учетом обстановки, особенностей местности, характера сил противника.
Действия лавы было невозможно рассчитать по времени. Иногда атака длилась минуты – заманили, атаковали и порубили. А порой затягивалась на несколько дней, в течение которых казаки почти беспрерывными вылазками изнуряли неприятеля, а затем, когда противник меньше всего ожидал, наносили победный удар.
Каждый казак понимал условные сигналы командира, а военный опыт помогал осмысленно выполнять задачи. Так, поднятая вертикально вверх шашка командира с легким покачиванием означала «Внимание!». Пара небольших движений вертикальной шашкой и ее резкое опускание – «Выполнить команду!». Широкие махи шашки над головой – «Сотне построить строй! Взводам разойтись, но не разворачиваться!». Поднятие шашки над головой с ее последующим неполным вкладыванием в ножны – «Построиться! Взводным колоннам растянуться!». Горизонтальное поднятие шашки над головой – «Взводам рассыпаться по звеньям!». В каждом казачьем полку условные знаки отличались, поэтому понять их посторонний не мог.
Сигналы подавались не только знаками. Иногда – свистом и даже лаем. А также при помощи снятия головного убора, взмаха плетью или путем искусного управления конем: перехода на аллюр, резкой остановки или смены направления скачки и пр. Для маневренного боя лава становилась лучшей тактикой. Не составляло труда почти мгновенно ее развернуть в ходе боя и перенаправить на уязвимые точки. А если враг устоит, быстро и организованно отступить, перегруппироваться и нанести новый удар.
Чтобы оценить эффективность казачьей лавы, стоит привести несколько эпизодов из военной истории. Так, 19 июля 1757 года у селения Гросс-Егерсдорф Донской казачий полк Себрякова одержал блистательную победу над конницей принца Брауншвейского. Пруссаки, не воспринявшие всерьез русских казаков, дорого поплатились. Себряковские всадники заманили прусских драгун в лапы русской пехоты, а когда остатки драгун начали отступление, зашли с тыла и нещадно истребили их пиками.
Другой эпизод описан в книге «Донское казачество в войнах начала XX века» Н. Рыжковой. Речь идет об атаке сибирских казаков в сражении под Вафангоу 17 мая 1904 года. Тогда двум сотням 8-го Сибирского полка пришлось противостоять японской кавалерии. Казачья атака началась со стремительного натиска и захвата флангов. Часть японских солдат была изрублена, другая – заколота пиками, третья – бежала. Пики привели японцев в ужас, ведь некоторые казаки с маху пробивали насквозь и всадника, и лошадь. Бежавшие японцы стаскивали сапоги, чтобы обувь не замедляла бег – это в дальнейшем дало казакам массу поводов для шуток.
Наконец, примером из новейшей истории служит Кущевская атака казачьей лавы 2 августа 1942 года. В книге С. Алексиевич «У войны не женское лицо» приводится рассказ очевидца. Санинструктор З. Корж рассказывала, что казачья лава с огромной силой «летела» на фашистов-автоматчиков, шедших рядом с танками. И враг не выдержал натиска – побросал оружие и бежал. По другой версии, 13-я Кубанская казачья дивизия неожиданно и стремительно атаковала конной лавой позиции противника, который слишком поздно открыл артиллерийский огонь. Призванная на помощь немецкая авиация тоже не помогла – к тому времени казаки уже смешались с неприятелем.
Несмотря на разночтения в фактах (характер боя, количество сражающихся, потери), никто не оспаривает, что казачья лава в ходе Кущевской атаки произвела на немцев неизгладимое впечатление. В найденном дневнике гитлеровского солдата остались строки о «каких-то казаках» – «не солдатах, а чертях» на стальных конях. И пророческая заключительная фраза «Живым отсюда не выбраться…».
