Историки утверждают, что русские помещики XVIII-XIX вв. порой устраивали в своих имениях настоящие гаремы из крепостных красавиц. Тем более, что эти девушки и женщины были абсолютно беззащитны перед барином. И их систематически принуждали к близости.
«Причем воззрение на крепостных крестьян как на бесправных рабов оказалось столь сильно укорененным в сознании господствующего класса и правительства, что любое насилие над ними, и сексуальное в том числе, в большинстве случаев юридически не считалось преступлением», – пишет историк Б.Ю. Тарасов.
В письмах и мемуарах обывателей XVIII-XIX вв. исследователи находят массу упоминаний о гнусных преступлениях помещиков. Изнасиловать девушку на глазах ее родителей, принудить женщину к проституции ради дополнительного дохода, забрать невесту у жениха перед первой брачной ночью, подарить красавицу подвыпившим друзьям для утех – все это было в порядке вещей.
Многие помещики держали десятки девочек-подростков под замком, заставляя их удовлетворять свои прихоти. Естественно, любое неповиновение со стороны этих несчастных строго наказывалось – вплоть до медленной мучительной смерти под пытками. А забеременевших обитательниц гарема просто возвращали родителям или выдавали замуж за первого встречного.
Каждый помещик знал, разумеется, кто из дворовых людей – его брат или сестра по отцу. Причем, такие родственники, как правило, не пользовались никакими привилегиями. Они выполняли тяжелую работу, подвергались физическим наказаниям, могли быть проданы с глаз долой.
Сластолюбивые господа, не довольствуясь собственными крепостными крестьянками, готовы были заплатить большие деньги, лишь бы пополнить личные гаремы свеженькими красавицами.
Известный историк Василий Ключевский в своей работе «Курс русской истории (Лекции LXII – LXXXVI)» подчеркнул, что торговля крепостными особенно активизировалась в годы царствования Екатерины II. И если в середине XVIII в. еще можно было купить «душу» за тридцать рублей, то уже к началу XIX в. средние розничные цены на тот же товар поднялись до сотни. Хотя, например, учрежденный в 1786 г. заемный банк принимал крестьянские души всего по сорок рублей.
А вообще, в Российской империи торговля людьми носила вполне законный характер почти до самой отмены крепостного права. Объявления о продаже «живого товара» печатались в газетах, крестьян целыми партиями привозили на ярмарки. Людей могли просто подарить родственникам или друзьям, проиграть в карты или обменять на вещи.
Причем, цены на крепостных в столице и в глубокой провинции заметно различались. Так, в местечке Великая Пустыня Чухломской округи (современная Костромская область) при распродаже имущества из усадьбы некой дворянки Мальцовой рыжий пятилетний мерин был оценен в 3 руб. 50 коп., а 13-летняя девка Дарья – в 4 руб. Ее девятилетняя сестренка Таня обошлась будущему покупателю на 30 коп. дешевле. Еще одна крепостная девочка – двухлетняя Катя – стоила 1 руб. 10 коп.
Помещики не задумывались о чувствах матерей и отцов, забирая их детей для продажи. Родители понимали, что больше никогда не увидят своих малышей, но могли лишь тайком утирать слезы. Открыто выражать неповиновение решались лишь единицы, да и кончали они плохо: погибали под розгами или отправлялись в солдаты.
Кстати, некоторые успешные мастеровые или купеческие сыновья, попадавшие под рекрутский набор, покупали молодых и здоровых крестьянских парней, чтобы сдать их в армию вместо себя. При этом стоимость будущих рекрутов постоянно возрастала. Если в середине XVIII в. она составляла 120 руб., то к началу XIX в. достигла 400 руб. за человека.
Обычно представительницы прекрасного пола оценивались заметно ниже, чем их мужья или братья. Это неудивительно, ведь женщины физически не могут трудиться, как мужчины. Для примера достаточно сравнить стоимость родителей вышеупомянутых чухломских девочек из имения дворянки Мальцовой – Даши и Тани. Так, их отец, Июда Матвеев, обошелся покупателю в 24 руб. 50 коп., а мать, Авдотья Иванова – всего в 4 руб. 25 коп.
Одновременно с Дашей и Таней продавались и мальчики из другой семьи. Они тоже стоили заметно больше, чем девочки. Например, 13-летний Гриша был оценен в 12 руб. 25 коп., а семилетний Федя – в 7 руб. 90 коп.
Мало того, что представительниц женского пола меньше ценили. Их еще и постоянно третировали.
Доктор исторических наук Евгений Анисимов в книге «Елизавета Петровна» (М., 1999 г.) отметил, что наиболее драматичным в эпоху крепостничества было положение дворовых девушек. Эти несчастные часто умирали от побоев или непосильного труда, сводили счеты с жизнью от унижений и бесчинств, которые творили помещики.
«Они были совершенно беспомощны и беззащитны перед издевательствами, насилием и глумлением. С мужиком-крепостным поступить жестоко считалось неразумно и опасно – как-никак он, мужик, был рабочей силой, приносил доход, за него платилась в казну подушина, он становился рекрутом. В ревизских сказках мужик писался «душой мужеска полу», женщины же вообще не учитывались в переписи», – подчеркнул Е.В. Анисимов.
Молодые и красивые крестьянки, способные заинтересовать пресыщенных дворян, составляли особую категорию «живого товара». Часто они даже продавались отдельно. Перед сделкой девушек наряжали, чтобы подчеркнуть все достоинства фигуры. Обычно торговля крепостными красавицами проводилась в специально отведенных местах, но порой девушек и женщин просто выставляли на всеобщее обозрение.
Б.Ю. Тарасов в своей вышеназванной книге написал: «Сербский эмигрант Савва Текели, проезжая Тулу, увидел на центральной площади города около 40 нарядно одетых девушек, стоявших особняком. На вопрос серба о том, что они тут делают, проводник ответил односложно: «Продаются»».
Разумеется, стоимость девушки зависела не только от ее красоты, но и от умения вести себя в обществе дворян, развлекать их веселыми песнями или танцами. Если юная прелестница очень сильно понравилась богатому барину, то продавец мог выручить за нее до 500 руб. Хотя обычные крестьянки того же возраста стоили не больше 10 руб.
Французский поэт Шарль Массон в своем труде «Секретные записки о России времени царствования Екатерины II и Павла I»упоминает петербургскую помещицу Позднякову, которая ежегодно забирала из сельского имения в свой столичный дом самых симпатичных крестьянских девочек 10-12 лет от роду. Они воспитывались под надзором барыни, опытные гувернантки обучали их хорошим манерам, танцам, музыке и рукоделию.
Дом госпожи Поздняковой мог кому-то показаться пансионом благородных девиц, только было одно отличие: при достижении 15-летнего возраста воспитанниц продавали. Причем, самые красивые девчушки, попадавшие в личные гаремы светских развратников, оценивались «до 500 рублей за штуку». Таким способом помещица Позднякова обеспечивала себе благополучную жизнь в Петербурге, получая неплохой доход.
На стоимость человека часто сильно влияла его профессиональная квалификация. Искусный повар или известный парикмахер из числа крепостных в столице вполне мог потянуть и на тысячу рублей. Высоко ценились люди талантливые: художники, артисты, певцы, музыканты. В XVIII-XIX вв. многие дворяне, в том числе и провинциальные, создавали в своих имениях крепостные театры, содержали целые оркестры.
Искусствовед, режиссер и драматург Николай Евреинов в книге «История русского театра» (Нью-Йорк, 1955 г.) написал, что крепостные артистки по своему положению ничем не отличались от гаремных невольниц. За одним исключением. Этих девушек могли наказать еще и за плохую, по мнению барина, актерскую игру. И за недостаточно хорошо выученную роль. И за неумение держать себя на сцене с достоинством после очередной порки на конюшне.
Подневольную актрису, если она надоест помещику, можно было дорого продать. Тем более, что в крепостные театры всегда набирали только красивых девушек.
«Так, де Пассенанс в своей книге «Россия и рабство» говорит, между прочим, об актрисе, купленной за 5 000 рублей, – цену, сравнительно с которой должна показаться скромной цена, запрошенная А.Е. Столыпиным за каждую из своих актрис (в среднем по 600 рублей за душу)», – отметил Н.Н. Евреинов.
Упоминание о театральной красавице, оцененной в 5 тысяч, содержится и в книге Б.Ю. Тарасова. Исследователь написал: «Хорошо обученную актрису, молодую и приятной внешности, могли оценить и в две тысячи рублей, и дороже. Потемкин купил у графа Разумовского оркестр за 40 000 рублей, а за одну «комедиантку» было заплачено 5000 рублей».
Очевидно, оба автора имеют в виду одну и ту же актрису. И хотя сумма для тех времен абсолютно баснословная, следует понимать, что дворяне часто щедро тратились на свои прихоти. Так, породистых борзых щенков любители охоты порой приобретали вдвое дороже – по 10 тысяч рублей.
