В 1526 году 46-летний московский великий князь женился вторым браком на 17-летней княжне Елене Глинской. Через четыре года у августейшей четы родился сын Иван, будущий Грозный царь. Сама же Елена Глинская происходила из рода, основателем которого считался знаменитый ордынский темник Мамай.
Женитьбе великого князя предшествовал ряд скандальных событий. Двадцать лет первого брака Василия III с Соломонией Сабуровой, на которой он женился по любви, не принесли потомства. Великий князь решил развестись, на что митрополит дал своё согласие. Соломония сопротивлялась, и её пришлось насильно постричь в монахини. Легенда утверждает, что в монастыре она родила сына, ставшего, таким образом, старшим братом Ивана Грозного и законным наследником престола. Этот наследник стал в будущем знаменитым разбойником Кудеяром и мстил царю. Так ли это – проверить невозможно.
Отправив постаревшую первую жену в монастырь, Василий III снова женился по любви. Чтобы выглядеть моложе и понравиться юной и красивой Елене Глинской, великий князь пошёл на неслыханный и даже позорный, с точки зрения старомосковского благочестия, поступок: он обрил себе бороду.
Замужество за государем земли Русской было вершиной земной карьеры для тогдашней русской женщины. Для Елены оно представляло также способ решения фамильных проблем. Дело в том, что отец и двое дядей Елены – литовские князья Глинские – изменили в своё время Литве и перешли на сторону Москвы. Было это ещё до рождения Елены, в самом начале правления Василия III. Однако самый большой заводила и меньший из трёх братьев – Михаил Глинский – был недоволен тем, что, как ему казалось, Василий III недостаточно высоко ценит его заслуги. Во время следующей войны с Литвой он решил податься обратно к королю. Но в Москве про его готовящуюся измену узнали заблаговременно. Василий III ввергнул его в темницу, где Михаил Глинский просидел двенадцать лет.
Снизойдя до просьб своей молодой жены, великий князь выпустил из тюрьмы её дядю. Это стало началом вереницы трагедий для Глинских. Елена, очевидно, согласилась выйти замуж за великого князя по расчёту, хотя её сердце лежало к молодому князю Ивану Овчине-Телепнёву-Оболенскому. Многие подозревали, что её дети (то есть и царь Иван Грозный) были рождены именно от него, а не от Василия III. Когда в 1533 году великий князь умер, Елена открыто зажила с Оболенским.
Умирая, Василий III назначил регентский совет при малолетнем Иване IV. В совет вошли два десятка бояр, в том числе Михаил Глинский. Он начал выговаривать племяннице за неприличность её поведения. Елена не стерпела этого и засадила старого дядю в темницу, где уморила голодом.
Ещё раньше Елена, опираясь на Оболенского, спровоцировала младшего брата Василия III, Юрия, на мятеж. Юрия удалось заманить в западню, обещав ему безопасность, после чего дядю малолетнего царя также ввергли в тюрьму, где он и умер спустя два года.
Первые шаги Елены Глинской показали, что её совместное регентство с Овчиною грозит неслыханным даже для Руси самовластием. Бояре избавились от деспотичной правительницы обычным способом – в 1538 году царскую мать отравили. Овчина-Телепнёв оказался без опоры и заступничества и вскоре закончил свои дни таким же образом, как и его с Еленой жертвы.
В поступках Елены Глинской явно просматриваются фамильные черты, унаследованные её сыном Иваном Грозным. А при желании в них можно усмотреть и наследие татарских предков Елены. Если таковые, конечно, были. В этом у исследователей есть большие сомнения.
Первые известные родословные Глинских были составлены в первой трети XVI века, в княжение Василия III, когда Глинские перешли на службу Москве. В них рассказывается о том, как после гибели Мамая в Кафе в 1381 году его сын Мансур основал самостоятельное владение на границе Золотой Орды и Литвы. Он заложил три города в районе современной Полтавы, в том числе саму Полтаву, и Глинск (существует как село доныне). По имени последнего назвались затем его потомки – князья. Сын Мансура крестился под именем Александра и стал вассальным князем у литовского великого князя Витовта. По другим вариантам родословной, Александр сам был крещёным сыном Мамая. Многие их потомки ещё носили прозвище Мамаев.
Мамаи, очевидно, сыграли большую роль в становлении украинского казачества. Историк Александр Шенников показал преемственное развитие казачества в Северской земле, во владениях Глинских, от княжества Мансура. Глинские привлекали к себе поселенцев со всей Руси XV столетия, предоставляя им различные льготы. Украинский народ через века пронёс о Мамае самую уважительную память. Со временем, веке в XVIII, собирательный образ Мамая в украинском фольклоре стал излюбленным олицетворением «справжнього козака», живущего в сытости и довольстве.
Вероятно, отношение Глинских к этим родословным, составленным при них и во времена их большого влияния, было благожелательным. Однако уже во время царствования Ивана Грозного эти легенды не были внесены в составленный тогда Государев Родословец. В нём происхождение рода Глинских вообще никак не освещено.
Действительно ли сыну Елены Глинской не нравилось, что он, русский царь, потомок по матери проклятого в русских летописях «поганого» Мамая? Или он точно знал, что не был им?
Если сосчитать количество поколений, прошедших до Ивана Грозного от Дмитрия Донского и от Мамая, то оно окажется резко различным. Иван Грозный был пятым коленом от Дмитрия Донского. Между тем, согласно родословной Глинских, Грозный оказывался восьмым коленом от Мамая. В лучшем случае – седьмым, если Мансур и Александр были одним лицом.
Современные исследователи полагают невероятным, чтобы так сильно на протяжении двух веков различалась средняя скорость обновления поколений в роду московских великих князей и в роду Глинских. Поэтому они склонны считать происхождение Глинских от Мамая вымышленной родовой легендой.
Но почему тогда Иван Грозный предпочёл просто умолчать о происхождении своих предков по материнской линии, а не придумывать альтернативную родословную? Ведь разработали же по его приказу его собственную фальшивую родословную по отцу не только от Рюрика, но и от древнеримского императора Августа!
Не потому ли, что род Глинских возник относительно недавно, и ещё многие люди во времена Ивана Грозного могли указать свидетельства его происхождения от Мамая? Вот царь и предпочёл просто окружить этот вопрос заговором молчания в надежде, что всякие следы его татарских корней постепенно истребятся временем. Так оно, собственно, и вышло.
