Вокруг национальной принадлежности преступников в России в последние годы ведутся жаркие споры. Одни утверждают, что «уголовники не имеют национальности», другие считают этнический бандитизм чуть ли не корнем всех бед. А как с этим обстояло дело в Российской империи?
Судить о национальной и религиозной принадлежности преступников в конце XIX века можно благодаря «Сводам статистических сведений по делам уголовным». Как уточняется в статье юриста Анатолия Пилипенко, данные своды регулярно публиковало министерство юстиции, однако они отражают цифры лишь из тех местностей, на которые распространялась судебная реформа 1864 года. Типичная «раскладка» преступлений по разным нациям мало менялась из года в год.
По доле осуждённых за преступления граждан в Российской империи лидировали поляки. В 1898 году, например, насчитывалось 1338 лиц польской национальности, осуждённых окружными судами и судебными палатами. Учитывая, что всего в европейской части страны (без Царства Польского) проживало 1 миллион 139 тысяч поляков, доля уголовников среди них составляла 117 человек на 100 тысяч населения. Чуть меньше были показатели преступности у прибалтийских народов – эстонцев и литовцев – соответственно, 84 и 68 осужденных на 100 тысяч граждан данной национальности. Эти данные объясняются тем, что среди указанных народов был повышенный процент городских жителей. К примеру, на Украине поляки традиционно селились в городах, оставляя коренному населению сельскую местность. Поэтому украинцев, к примеру, в статистику попадало меньше – их судили крестьянские суды, которые не отсылали в столицу подробных отчётов.
На совершение имущественных преступлений поляков толкали экономические ограничения со стороны царского правительства. Именно «ясновельможная» шляхта с её привычкой жить на широкую ногу, стояла у истоков российской организованной преступности. В 1869 году, например, большой шум в Санкт-Петербурге произвело дело прапорщика гвардии Левицкого и его сообщников – польских дворян Длужневского, Кочаровского и Садовского. Левицкий имел большие заслуги перед Россией – во время Крымской войны он участвовал в обороне Севастополя. Однако выйдя в отставку и не имея возможности обеспечить свои потребности, ветеран занялся подделкой ломбардных билетов. Примечательно, что, даже попав на каторгу, Левицкий и там сумел наладить подделку ценных бумаг, за что через год был осуждён вторично.
А что же евреи, которые с лёгкой руки Исаака Бабеля стали ассоциироваться с налётчиками Молдаванки? С одной стороны, преступное сообщество этой национальности может гордиться «урканами с одесского кичмана», Сонькой Золотой Ручкой и Мишкой Япончиком. А лексика идиша существенно пополнила состав русской блатной «фени», где практически нет польских или эстонских слов.
Однако статистика показывает, что в целом граждане иудейской веры были куда более законопослушны, чем, к примеру, католики. В стране насчитывалось 3,8 млн евреев, из которых в 1898 году были осуждены 1749 человек (46 уголовников на 100 тысяч населения). Более того, хотя еврейские жители черты оседлости в основном относились к мещанскому сословию, уровень преступности среди них был ниже, чем в целом среди мещан Российской империи (69 осуждённых на 100 тысяч мещан).
В уголовном мире Российской империи выделялся «Ростов-папа», куда стекались беглые каторжники и совершалось много насильственных преступлений. Однако среди казаков преступность была минимальной – всего 28 осуждённых на 100 тысяч человек (среди русских в целом насчитывалось 39 уголовников на 100 тысяч населения).
Добавим, что данные «Сводов статистических сведений» не позволяют судить о преступности среди так называемых «инородцев», в число которых включались, например, кавказские горцы, киргизы и казахи – их дела разбирались инородческими судами местного значения.
