В походе на восток по Азиатскому континенту казаки, промышленники и купцы получили бесценный опыт общения с населением Сибири. С местными они общались с помощью толмачей-переводчиков, которые были из местных народов, но часто получали у русских образование, находились на государевом содержании и были разведчиками и проводниками. На Аляске русские продолжили опыт по вовлечению местного населения в освоение края.
Опыт использования чукч, камчадалов и ительменов для общения с алеутами был неудачен. Как пишет в статье «Туземцы-толмачи в Русской Америке» историк Андрей Вальтерович Гринёв в экспедиции Витуса Беринга 1741 года было три толмача – чукча Алексей Лазутков и камчадал с ительменом – Иван Панов и Дмитрий Шарахов. Двое последних сгинули на американском берегу с отрядом моряков. А Лазутков при общении с алеутами обнаружил, что они его не понимают, а он – их.
Если бы не русские, отпугнувшие алеутов выстрелами, те убили бы толмача-неудачника.
Поэтому было решено искать переводчиков среди самих алеутов. Одним из первых толмачей оказался юноша-алеут Халюнасан, которого крестили Ильей. Он был захвачен и увезен на Камчатку первопроходцем Дмитрием Наквасиным, но там зачах и умер.
Вслед за ним появились другие пленники. В 1758 году с острова Канага на Камчатку привезли мальчика, крещеного Иваном Черепановым. Он был воспитан русскими и наравне с ними на боте «Святой Гавриил» участвовал в экспедиции Гавриила Пушкарёва в 1760–1762 годах на Аляску, во время которой был толмачем. А с 1764 по 1770 годы ходил к Аляске в составе государственной экспедиции исследователя Петра Кузьмича Креницына на галеоне «Святая Екатерина». К сожалению, юный толмач утонул в устье реки Камчатка вместе с Креницыным.
Часто толмачами становились заложники-аманаты, которых первопроходцы брали для поддержания лояльности туземцев. Это были сыновья местных князьков и старейшин. Так толмачем стал заложник первопроходца Андреяна Толстых– сын алеутского вождя Бакутана (остров Атту), которого казаки звали Угуятак Бакутаев. Во время промысловой экспедиции 1761–1763 годов он ходил с Толстых на судне «Святые Андреян и Наталья» на промысел.
У Толстых был еще один толмач Ишок Иникин – сын старейшины с того же острова. В 1768 году он попал на Камчатку в русское поселение, где его обучили языку и крестили Осипом Кузнецовым – в честь крестного купца Арсения Кузнецова. Юноша был доставлен ко двору императрицы Екатерины Великой и удостоен приема, на котором Её Величество вручило алеуту золотую медаль с надписью «За полезные обществу труды».
На обратном пути молодого алеута поджидала смерть – он умер, не добравшись до Тобольска. Очевидно, жители Севера не имели антител к вирусам и бактериям , циркулирующим среди русских, с трудом переносили изменения климата и перемены в еде.
Исследователь Сергей Анатольевич Корсун в статье «Роль алеутских тоенов в межэтнических контактах с русскими» указывает, что толмачи бывали добровольцами и часто сохраняли верность русским во время военных конфликтов с туземцами. Они предупреждали о набегах врагов сами или это делали их родственники, возможно, опасаясь за жизнь толмачей.
Например, родичи толмача Алексея, сына алеутского князька Кыгиныка (остров Уналашка) предупреждали первопроходцев экспедиции Ивана Ивановича Коровина о нападении алеутов. Благодаря этому сам мореход и члены его экспедиции сумели уцелеть во время вооруженного конфликта в декабре 1763 года. Алексей получил свободу, но сам явился к русским и попросил о крещении. Его перевезли на Камчатку, где он принял Таинство под именем Александр Попов и продолжил службу толмачем.
Толмачи-добровольцы свободно нанимались на службу на корабли, которые промышляли на Алеутских островах и на Аляске. Например, алеута Ивана Гурьева нанимался, предоставляя русским рекомендации морехода Луки Вторушина, где говорилось, что он «одобрен в верности к российскому народу».
Мотивы служения были разными – от получения еды, подарков и денег, до обретения «статуса» в глазах сородичей. Иногда в толмачи нанимались и по соображениям мести. Так, верность толмача Кашмака объясняли тем, что он был эскимосом, которого захватили и увезли с собой алеуты.
Часто толмачи были настолько верны русским, что туземное население их ненавидело. Но они не считали это предательством, ведь сами они были с других островов.
Умалакский алеут Агаяк нанялся толмачем на судно «Святой Иоанн» к квартирмейстеру Денису Медведеву, экспедиция которого была вырезана туземцами, но Агаяк сумел выжить, вернулся к русским и нанялся на судно «Св Петр и Св. Павел». Весной 1765 года Агаяк предупредил русских о нападении алеутов и спас им жизнь – конфликта удалось избежать.
Служивший у Ивана Максимовича Соловьева толмач Васька был убит на острове Саннах недругами буквально «из-за угла». Лишь после расправы над ним алеуты решились атаковать русских. Но следующий нанятый Соловьевым толмач-алеут в 1972 году спас моряков Соловьева, предупредив о нападении местных. В результате погиб только часовой, остальные уцелели.
Но так было не всегда: во время конфликта отряда «Святого Павла» с туземцами во время экспедиции 1765—1770 гг. толмач-алеут при первой же возможности бросил русских и скрылся с врагами.
После того как в 1784 году Григорий Иванович Шелихов основал поселения на Кадьяке, Русско-Американская компания стала нанимать толмачей на работу официально. Более того, их жизнь ценилась наравне с жизнью русских. Например, за убитого на острове Шуях толмача Ефрема Шелихова, русские жестоко отомстили местным, перебив население одного из поселков.
Мирных жителей Кадьяка Шелихов стремился задабривать. Требовал от помощников, чтобы они давали алеутом хорошее содержание, продукты, отменную одежду и обувь, отличая при этом толмачей и «хороших мужей» и требовал, чтобы обращали внимание на другие племена, живущие «к Калифорнии», среди которых тоже нужны были толмачи.
По мере расширения русского влияния на Аляске, на службу стали привлекать не только алеутов, эскимосов и кадьякцев, но и тлинкитов, креолов, танаина, эскимосов-чугачей и индейцев. Например, индеец-цимшиан Нахусейнацк мальчиком был пленен тлинкитами, которые продали его русским на галиот «Три Святителя» в заливе Якутат в 1788 году. На борту судна он стал штурманом и толмачем, через два года был крещен Василием Сивцовым и после обучения зачислен матросом на шлюп «Слава России». Индеец был награжден медалью, а позже – уехал «на ПМЖ» в Иркутск.
Толмачи считались настолько ценным ресурсом, что в конце XVIII века после начала конкуренции с американскими и канадцам иркутский генерал-губернатор Иван Алферович Пиль запретил предоставлять им переводчиков, а туземным князькам запретил предоставлять им сородичей.
