Сравнивая имена новой династии с именами династии Рюриковичей, бросается в глаза, что Романовы избегали некоторых имен, прежде обычных и даже популярных в семьях русских монархов. Изменения в предпочтениях происходили с течением времени: похоже, что некоторые имена, присущие первым Романовым, стали считаться «несчастливыми». В конце 19 – начале 20 вв. происходит обратный поворот: детям царских кровей снова изредка дают имена, ранее отвергавшиеся.
Среди первых Романовых были имена, которыми не назывались царствовавшие Рюриковичи – Михаил, Алексей, Петр. Но некоторые служили прямой отсылкой к временам прежней династии – Федор, Иван. Заметно, что употребление некоторых имен прекращается уже в связи с несчастными событиями 17 века.
Первый сын царя Алексея Михайловича, названный Дмитрием, умер в младенчестве. Поскольку и последнего сына Ивана Грозного, погибшего в Угличе, звали так же, имя Дмитрий, видимо, окончательно сочли несчастливым. Только в 1860 году так назвали внука Николая I, третьего сына великого князя Константина Николаевича. С тех пор Дмитриями назвали еще нескольких великих князей, но ни разу – детей в семьях царствующих монархов.
Несвойственным Рюриковичам именем Илья нарекли сына царя Федора Алексеевича, но он тоже умер во младенчестве, и с тех пор Романовы никого и никогда не называли Ильей.
После смерти Федора Алексеевича, не оставившего наследников, это имя тоже вычеркивается из именослова Романовых. Федор появляется там единожды только в самом конце 19 века. Это несмотря на то, что очень многие западноевропейские принцессы, выходя замуж за Романовых и переходя в православие, становились «Федоровнами».
Имя Иван стало, очевидно, считаться несчастливым после трагической судьбы Ивана VI Антоновича, младенцем заключенного в темницу и позже убитого. Петр – после убийства Петра III. Павел – после убийства Павла I.
Алексеи среди Романовых после смерти в застенке сына Петра I появляются снова только в середине 19 века.
Имя Борис, по-видимому, вообще считалось проклятым из-за Бориса Годунова уже у первых Романовых. Только в 1877 году великий князь Владимир Александрович, младший брат Александра III, называет так своего третьего сына.
Крещение этого великого князя в память святого Владимира тоже стало прецедентом в доме Романовых. Великий князь Владимир Александрович был третьим сыном наследника престола Александра Николаевича, будущего императора Александра II. Он родился в 1847 году. В своей семье Владимир Александрович сам стал новатором по части наречения имен детям. Еще одному своему сыну (всего их было четверо) он дал имя, почему-то раньше не востребованное ни Рюриковичами, ни Романовыми – Кирилл.
Отдельные великие князья во второй половине 19 века также стали новаторами или возродили некоторые свойственные Романовым в старину имена, презрев суеверия. Великий князь Николай Николаевич (старший), третий сын Николая I, назвал в 1864 году Петром своего второго сына. Правда, больше никто в династии не последовал его примеру. Одного из своих сыновей Пётр Николаевич назвал Романом – тоже уникальный случай в доме Романовых. Еще раньше, в 1860 году, сам Александр II назвал Павлом своего шестого сына, но и этот случай оказался единичным в царской семье после гибели Павла I.
Два великих князя особенно отличились по этой части. Константин Константинович, знаменитый поэт К. Р., внук Николая I, назвал четырех из своих шести сыновей: Иоанн (то есть Иван, но именно в такой «царской» форме), Гавриил (никогда не встречалось у русских монархов), Олег и Игорь (были популярны у древнерусских князей). Эти примеры оказались единичными и по большей части несчастливыми: Олег погиб в первые недели Мировой войны 1914 года, а Иоанн и Игорь убиты большевиками в Алапаевске в 1918 году.
Другой внук Николая I, Александр Михайлович, известный историк, дал четверым из своих шести сыновей тоже уникальные для Романовых после 17 столетия имена: Федор, Никита (Федором Никитичем звали родоначальника династии, отца царя Михаила Романова), Ростислав и Василий. Тронное имя некоторых Рюриковичей — Василий (это, в том числе, крестильное имя Владимира Святого) было почему-то также «табуировано» у Романовых – возможно, из-за царя Василия Шуйского.
Трудно объяснить, почему в династии Романовых совсем не использовались имена, нередкие у Рюриковичей и старой знати, в том числе такие, которые были в ходу у самих Романовых до 17 века: Симеон, Захария, Юрий (именно в такой форме, в отличие от Георгия, который, правда, тоже не был популярен до конца 19 века). Наверное, как-то проглядели.
Столь обычных у русских имен, как Сергей, Андрей, Романовы не чуждались, но использовали редко. Другие привычные нам имена – Антон, Валентин, Виктор, Денис (Дионисий) и т. д. – не встречаются у Романовых. Их отсутствие можно объяснить только отсутствием ранних прецедентов.
Здесь тоже были свои негласные «табу», связанные с историей династии. В список несчастливых имен попали Софья, Евдокия, Марфа. Имя Софьи считалось несчастливым после того, как царевна Софья, сестра Петра I, вступила с братом в неудачную схватку за власть. Евдокией звали первую жену Петра I, которую он упёк в монастырь. Марфа – иноческое имя матери царя Михаила. Марфами в 17 веке называли в её честь царевен, однако в 18 веке это имя исчезает из семьи Романовых, хотя Екатерину I до перехода в православие тоже звали Мартой. Только «новатор» великий князь Пётр Николаевич, про которого выше уже упоминалось, назвал Софьей свою младшую дочь.
Наверное, исчезновение после разового использования в 17 веке таких женских имен в семье Романовых, как Прасковья, Пелагея, Феодосия, было делом случая, падением популярности имени как такового. Но игнорирование отдельных имен трудно объяснимо.
Похоже, например, что Романовы не любили славянских имен. Это заметно и по мужским именам в династии, но особенно – по женским.
Так, троица – Вера, Надежда, Любовь – не используется вообще. Неужели только из-за «их сестры Софьи»? В конце 19 века не претендовавшие на трон члены династии по одному разу всё же нарекают своих дочерей Верой и Надеждой (вторая – одна из дочерей всё того же Петра Николаевича). И необъяснимо также полное отсутствие в романовском именослове славянского имени Людмила (прославленного в произведении придворного поэта Василия Андреевича Жуковского ещё в начале 19 века), хотя святая Людмила издавна почиталась в православии.
