Последний всероссийский император вынашивал широкие замыслы по укреплению великодержавной мощи. Больше всего он думал о перспективах выхода России к Средиземному морю и Тихому океану.
Православный крест на соборе святой Софии в древнем Константинополе был мистическим устремлением молодого императора. Но дело было не только в желании Третьего Рима вступить в геополитическое наследство Рима Второго. Многие русские экономисты и политики, в том числе либеральные (например, Павел Милюков), доказывали, что Россия только тогда сможет стать державой с мировой экономикой, когда приобретёт свободный выход к Средиземному морю.
Вопрос о захвате столицы Османской империи встал на повестку дня уже в 1896 году, в связи с вооружённым конфликтом между Турцией и Грецией. 5 (17) декабря 1896 года состоялось совещание министров и высокопоставленных военных под председательством Николая II. На нём, несмотря на сопротивление самого авторитетного министра – Сергея Витте – было принято принципиальное решение осуществить десантную операцию на Босфоре, как только созреют для этого необходимые условия в связи с международным кризисом. Условия, как известно, «не созрели». Приказ о подготовке военной операции Николаю II пришлось отменить в феврале 1897 года.
Но царь не оставил своих планов, ожидая лишь более удобного случая. Началась Первая мировая война. Турецкий военный министр Энвер-паша 2 августа 1914 года передал русскому послу в Стамбуле Михаилу Гирсу предложение для Николая II гарантировать Турции сохранение за нею столицы и проливов. В этом случае Турция обязывалась сохранить дружественный нейтралитет по отношению к России. Царь отказался и тем самым способствовал вступлению Турции в войну на стороне врагов России. Николай II считал, что это ему только на руку.
В 1916 году министры иностранных дел России, Англии и Франции подписали секретный договор о разделе Османской империи после войны. К России должны были отойти Константинополь, проливы Босфор и Дарданеллы, вся европейская часть Турции и прилегающая к проливам и Мраморному морю часть полуострова Малая Азия, а также Армения в её исторических границах (до озера Ван включительно). В случае, если бы Российская империя сумела довести Первую мировую войну до победного конца вместе с союзниками, указанные территории, весьма вероятно, вошли бы в её состав.
Не менее пристальное внимание Николай II уделял и дальневосточному направлению русской экспансии. Ещё в 1891-1892 гг. он, будучи наследником престола, совершил путешествие вокруг Азии с посещением ряда стран, включая Японию. Вряд ли на последующие действия царя оказал влияние неприятный инцидент в японском городе Оцу, когда местный полицейский из ксенофобских побуждений пытался зарубить его саблей. Николай уже тогда находился под сильным влиянием идей геополитика Эспера Ухтомского, доказывавшего, что будущее России – на дальневосточных морях. А пребывание в Японии оставило у Николая ошибочное впечатление, что эта страна не сможет быть серьёзным военным противником России.
До войны с Японией Россия твёрдой ногой стала в Маньчжурии и на северном побережье Жёлтого моря. Царь планировал, в результате победы, обратить Корею в протекторат России. Кроме того, влияние России в Китае стало бы преобладающим, явно перевешивающим влияние других великих держав.
В ходе Первой мировой войны в окружении Николая II были сформулированы цели в отношении Германии и Австро-Венгрии. От Германии предлагалось отторгнуть Восточную Пруссию, от Австро-Венгрии – земли, населённые украинцами (малороссами по тогдашней терминологии). Западную Украину планировалось присоединить непосредственно к России. Восточная Пруссия должна была быть разделена. Северная её часть отходила бы к России, южная – к восстанавливаемой Польше.
Николай II не сразу, но постепенно согласился с планом великого князя Николая Николаевича, предусматривавшим восстановление Польши в этнографических границах из всех трёх частей – русской, германской и австрийской. Новая Польша должна была находиться в «вечном» дружественном союзе с Россией, всероссийский император по-прежнему сохранял за собой польскую корону.
Создание Россией добровольческих частей из австрийских военнопленных чешской, словацкой, хорватской, словенской, сербской национальностей указывало на поддержку Николаем II идеи независимых Чехословакии и Югославии. Возможно, русский царь уже примерял на себя корону короля Богемии.
Ещё до войны в царском семействе стали обсуждаться планы брачных союзов четырёх дочерей Николая II с монархами и наследниками престолов Румынии, Болгарии, Сербии (которая после войны должна была стать Югославией) и Греции. В случае их осуществления страны Балканского полуострова стали бы тесно привязаны к России узами династического родства.
***
Итак, при реализации всех внешнеполитических замыслов Николая II границы России или прямого российского влияния простирались бы от Одера и Судетских гор до Верхнего Евфрата и от Эгейского моря до Восточно-Китайского. Удержание столь огромного пространства зависело бы от многих обстоятельств. Но обладание большими материальными ресурсами вновь присоединённых и подконтрольных территорий облегчало бы выполнение такой задачи. Наверняка в экономически более процветающей стране снизилась бы и вероятность революций.
