Частые мусульманские молитвы и призывание имени Аллаха в оригинальном тексте «Хождения за три моря» служат предметом нескончаемых споров о том, принял ли Афанасий Никитин ислам во время своего семилетнего странствия в Индию.
Тверской купец Афанасий, сын Никитин, в 1466 или 1468 году (раньше была общепризнанной первая дата, ныне — вторая) отправился вместе с ватагой купцов вниз по Волге в басурманские страны. Это было рискованное предприятие в те времена – путешествовать за тридевять земель с торговыми целями. Много опасностей подстерегало смелых негоциантов – прежде всего, от людей. Но в случае удачи оно сулило несметные выгоды.
Отсутствие самого понятия международного права вынуждало коммерсантов присоединяться к свите какого-нибудь посла. Никитин и его спутники ехали от Нижнего Новгорода вниз по Волге вместе с возвращавшимся на родину послом Ширвана (современный Азербайджан). Но даже и это не спасло купцов. Близ Астрахани вся компания была ограблена ордынцами. А около Дербента некоторых спутников Никитина захватили в плен кайтаги (дагестанское племя). Пленных удалось выручить с помощью шаха Ширвана, но возвращаться на родину нищим было невозможно. По-видимому, на Никитине лежал бы тогда неоплатный долг. Он двинулся наудачу дальше в басурманские земли.
Никитин явно не описал всего, что с ним произошло в пути. Не уточняет он имена всех спутников, с которыми проделал тот или иной участок пути. Не говорит он и обо всех знакомствах и сделках. А влиятельные знакомства, как будет видно дальше, у него были. Не вполне ясны мотивы его возвращения. Если все его коммерческие предприятия нашли отражение на страницах его дневника, то непонятно, на какие средства он вообще ездил, а возвращаться он вообще должен был в крайней нищете. И также неясно, чем закончился инцидент, когда, по его собственным словам, его вынуждали принять ислам.
В Индии в ту пору существовало множество государств. Основной массой населения большинства из них были индуисты, однако правящий класс в них состоял из мусульман. В одном из таких государств юга Индии, Джуннаре, местный правитель (которого Никитин называет ханом), стал вымогать у тверитянина согласие на переход в ислам.
По утверждению Никитина, хан конфисковал у него жеребца и грозился отнять казну, если Никитин не обратится в ислам. В случае принятия русским веры пророка хан обещал ему не только возвратить жеребца, но и дать награду в тысячу золотых. Практические мотивы хана в этом деле непонятны, если только исключить иррациональную ревность по вере, столь обычную в то время.
Далее Никитин говорит, что от перехода в ислам (очевидно, что Никитин предпочитал изменить православию, чем остаться совсем без средств к жизни в чужой стране) его спас некий Мухаммед из Хорасана. Кем он был, Афанасий не уточняет. Очевидно, это был какой-то знакомый ему, причём весьма влиятельный, мусульманский коммерсант или дипломат.
Любопытно резюме, которым Никитин завершает описание этой истории: «Братья русские христиане! Кто хочет идти в Индейскую землю, тот оставь веру свою на Руси, закричи: Магомет! – и ступай в Индостанскую землю».
Из этой тирады большинство российских историков делает вывод, что Никитин рекомендует соотечественникам лицемерно, по-видимому, исповедовать ислам, когда они путешествуют в мусульманские страны, дабы избежать неприятностей. Свидетельства Никитина о том, что он лишь внешне соблюдал мусульманские обычаи, например – постился в месяц рамадан, когда был в Индии и Персии, считают подтверждением его притворного, а не искреннего поведения. Возвращаясь, он выражает опасение, что его пост по мусульманскому обычаю наверняка будет поставлен ему на небесах в грех.
Филолог Борис Успенский считает, что во время всего путешествия Афанасий Никитин оставался верующим православным христианином, а постоянное его обращение к обрядовой практике ислама связано со спецификой путешествия. «Можно полагать, – пишет он в работе «Дуалистический характер русской средневековой культуры», – что Афанасий Никитин не призывает имя Христа во время своего путешествия потому, что он находится не на христианской земле… Поскольку Христос отвернулся от этой земли, неуместно призывать его имя тому, кто оказался, вследствие своих грехов, в таком грешном месте… Отклонение от православного поведения – а в каких-то случаях, по существу, даже и антиповедение – обусловлено именно принадлежностью Афанасия Никитина к православной культуре в её специфическом русском воплощении».
Утверждение, что Афанасий Никитин во время всего путешествия и по возвращении на Русь (он умер под Смоленском, в Литовской Руси) остался православным, требует допущения о крайней двуличности, лицемерии и лукавстве отважного путешественника. Такое предположение способно нанести серьезный ущерб его сложившемуся положительному образу.
Не выдерживает данная гипотеза критики и потому, что исповедовать ислам лицемерно, чисто внешне, невозможно, так как обращение в эту религию требует совершения обряда обрезания (сунната). Отсутствие следов этого обряда могло случайно выявиться и выдать такого лицемера с головой, что закончилось бы для него весьма плачевно.
Успенскому кажется достаточным признаком неистинного мусульманства Никитина свидетельство, что он совершал намаз три раза в день вместо пяти. Но на самом деле пятикратный намаз обязателен только для суннитов, а шииты молятся три раза в день. Никитин мог принять ислам в форме шиизма. Шиизм, кстати, господствующая форма ислама в Персии.
Никитин завершил «Хождение за три моря» молитвой во имя Аллаха всемилостивого и милосердного и перечислением имён Аллаха. Находясь уже в христианской земле, да ещё записывая в свой интимный дневник, он вовсе не имел необходимости прибегать к показному исповеданию ислама.
Исходя из этих и многих других фактов путешествия, изложенных Никитиным, американская исследовательница Гейл Ленхофф обосновала версию, что Никитин всё-таки принял ислам, но позже описанного им инцидента в Джуннаре.
Весьма вероятно, что он собирался покаяться и снова обратиться в православие на родине, но из-за внезапно постигшей его смерти не успел исполнить это намерение. Возможно, что и в обратный путь он пустился ради того, чтобы заслужить прощение.
Таким образом, наиболее вероятным кажется, что Никитин обратился в ислам, выполнив все требуемые обряды, но в душе не стал вполне верующим мусульманином, тяготился грехом вероотступничества и в итоге предпочёл тяжкий путь на родину за прощением вместо жизни среди собратьев по новой вере. В этом случае жизнь тверского путешественника, наполненная такими духовными терзаниями, выглядит более трагичной, чем это обычно представляется.
