Гуляй, шальная: чему мы могли бы поучиться у русской императрицы Екатерины II
Иоганн Лампи Старший «Портрет Екатерины II», 1792. © Государственный Эрмитаж
Сегодня исполняется 295 лет со дня рождения Екатерины II — одной из самых незаурядных женщин в истории. Французский философ Вольтер, состоявший в переписке с императрицей на протяжении 15 лет, неспроста называл её «самой блестящей звездой Севера», а русский поэт Сумароков утверждал, что «Пётр дал нам бытие, Екатерина — душу». В чём был её секрет?
Её отцом был правитель маленького германского государства — князь Анхальт-Цербстский, а мать происходила из рода герцогов Гольштейн-Готторпских, ветви датской королевской династии. Будущий супруг Екатерины приходился ей троюродным братом — но в ту пору это мало кого останавливало.
Счастливым этот брак назвать было трудно. «У меня были хорошие учителя: несчастье с уединением», — этим Екатерина и объясняла природу своей любознательности и вечную тягу к учёбе. Она блестяще знала языки и следила за движением европейской мысли — в канун Великой Французской Буржуазной Революции (1789–1799) там было что почерпнуть. Как свидетельствовал её современник генерал Краснов, «Пётр прорубил окно в Европу — Екатерина на месте окна устроила широко раскрытые двери, в которые входило в Россию всё передовое, разумное, мудрое, что было в Западной Европе».
Она 15 лет состояла в интенсивной переписке с ведущим философом эпохи Просвещения — Вольтером. Тот называл её «самой блестящей звездой Севера». А другой мыслитель, Дидро, даже приезжал к ней в гости в Санкт-Петербург. Ей хватало и знаний, и уверенности в себе, чтобы парировать пионеру европейского Просвещения. «Вы работаете на бумаге, которая всё терпит, — писала Екатерина. — Ваша фантазия и ваше перо не встречают препятствий; но бедная императрица, вроде меня, трудится над человеческой шкурой, которая весьма чувствительна и щекотлива».
Именно Екатерина стоит за созданием первого образовательного учреждения для женщин в Российской империи — Смольного института благородных девиц. Появившееся ещё на заре её правления, в 1764 году, это заведение не в последнюю очередь повлияло на формирование мощного образованного класса.
Сама правительница получила домашнее образование, воспитанием её занимались родные сёстры. С тех пор в ней было сильно выражено желание нравиться — сперва родителям, а потом завсегдатаям императорского двора. Она старалась найти общий язык с каждым и сама вспоминала, как на мероприятиях подходила к старушкам при дворе, подолгу с ними беседовала, расспрашивала, «как зовут их мосек, болонок, попугаев; знала, когда которая из этих барынь именинница. В этот день являлся к ней мой камердинер, поздравлял её от моего имени и подносил цветы и плоды из ораниенбаумских оранжерей». И после внезапной смерти супруга, императора Петра III, эти тёплые отношения оказались ей на руку — многие ей искренне симпатизировали.
Екатерина прекрасно разбиралась в людях, видела таланты и устраивала людей на нужные места. Не стеснялась чего-то не знать, а, напротив, была убеждена, что лучше делегировать часть забот людям более способным и подготовленным: «Я никогда не думала, что имею ум, способный создавать, и часто встречала людей, в которых находила без зависти гораздо более ума, нежели в себе». У этого была и обратная сторона — императрицу постоянно обвиняли в фаворитизме.
Она поддерживала науки, искусства. Лично занималась переводами и издательским делом — например, придумала первый русскоязычный сатирический журнал «Всякая всячина». Но и в политической жизни страны её след оказался очень значим. Начало её правления оказалось омрачено Пугачёвским восстанием. Это событие показало, что центр страны и её окраины живут какими-то параллельными жизнями. Первое, что Екатерина сделала после событий, — начала губернскую реформу. Ещё десятью годами позже она выписала Жалованные грамоты городам и дворянству, после чего ряд населённых пунктов обрели статус городов, — там стали появляться первые ростки местного самоуправления. Это способствовало росту качества жизни в провинции и появлению в среде русского дворянства особенной усадебной культуры. Оценивая в частности эти изменения, поэт Сумароков заявил: «Пётр дал нам бытие, Екатерина — душу».
Ну и возвращаясь к Пугачёвскому восстанию и его следу в отечественной культуре. Благостный образ Екатерины II с этой картины Боровиковского вдохновил Пушкина на известную сцену с участием императрицы в повести «Капитанская дочка». По сюжету повести Пушкина, Маша приезжает в Петербург, чтобы спасти от ссылки своего возлюбленного Петра Гринёва. И случайно встречает в парке саму императрицу, которая сперва не выдаёт себя. «Вдруг белая собачка английской породы залаяла и побежала ей навстречу. Марья Ивановна испугалась и остановилась. В эту самую минуту раздался приятный женский голос: “Не бойтесь, она не укусит”».
Екатерина вступила в диалог с отчаявшейся девушкой: «Извините меня, — сказала она голосом еще более ласковым, — если я вмешиваюсь в ваши дела; но я бываю при дворе; изъясните мне, в ч\м состоит ваша просьба, и, может быть, мне удастся вам помочь».
И ведь помогла.