Особенности русского языка Московского княжества, часть I
Те черты языкового строя, какие сейчас характерны для Москвы, черты южнорусского происхождения, по этой концепции, проникли в язык московского населения поздно, постепенно преодолевая сопротивление правящих кругов и вытесняя старинные северные языковые черты. Отсюда создается представление, что примерно с XV в., когда Москва уже стала центром нового государства, московский язык резко разделился на два языковых типа — язык феодалов и язык низов, простонародья. Феодалы «окали» (как это грубо выражали), а народ «акал», феодалы говорили на северном наречии, а народ — на южном. Шахматов, который никогда не увлекался расслоением языковых явлений, а наоборот, интересовался тем, что было единым и общим, сформулировал свое учение о языке Московской Руси несколько иначе. Он считал московский язык новой формацией русского языка, образовавшейся на северной основе под сильным южнорусским влиянием. Согласно классической формуле Шахматова, консонантизм русского языка, как он сложился в Москве, был севернорусский, а вокализм южнорусский, т.е. система согласных севернорусская, а система гласных южнорусская. Эта формула имеет как будто твердую фактическую опору: московская речь отличается от севернорусских диалектов тем, что называется в диалектологии «умеренным аканьем», т.е. системой гласных, различающей ударяемое и неударяемое положения и имеющей очень сложный порядок изменений гласных в зависимости от места по отношению к ударяемому слогу. Эта система, характерная для южнорусских говоров и совсем несвойственная севернорусским, и сделалась основой московской речи и через нее основой общерусского языка. Но русскому языку свойствен ряд различий и особенностей не только в вокализме, но и в консонантизме. Различия в составе согласных в языке Московской Руси оказываются нелокализованными, неотраженными. Это прежде всего фрикативное г (h), которое отличает южнорусские говоры и которому в северных говорах соответствует взрывное г.
Что можно противопоставить этим традиционным воззрениям на язык Москвы? Прежде всего законно усомниться в том, что на протяжении столетий в Москве сохранялось какое-то резкое противопоставление, антагонизм между языком феодалов и посадских людей. То, что изображалось недавно как проявление классового антагонизма в языке, правильнее будет объяснять хронологически. Северный облик московской речи, более тесная связь с севернорусскими народными говорами характерны для Москвы с ее возникновения и до тех пор, пока Москва сохраняла сначала зависимость от Ростово-Суздальского княжества, а потом, пусть и независимое политически, но зависимое культурно, положение конкурента, борющегося за господство и верховную власть. Но в тот период, когда московские князья окончательно подчинили себе другие русские княжества и когда Москва из таможенного пункта превратилась в центр государства, язык жителей Москвы существенно изменился, потому что иным стало само население Москвы. Огромный приток населения из южнорусских княжеств характерен для Москвы только в самом конце XIV и главным образом в ХѴ-ХѴІ вв., и возрастающий удельный вес южнорусских диалектных черт в московской речи относится к этому, уже более позднему периоду. Только путем натяжек можно утверждать, что даже в XVIII в., во всяком случае в XVII в., сохранялись резкие различия в речи боярства и посада. В XV в. и культовые книги, евангельские тексты отражают уже «аканье», и грамоты великих князей, и памятники высокой литературы свидетельствуют о том, что элементы южнорусских наречий прочно укоренились в речи всего населения Москвы, а не только простонародья.
Завоевание и подчинение Москве крупных княжеств, соседних с ней, происходит только во второй половине XV в., т. е. спустя почти сто лет после Куликовской битвы, и последовательность присоединения уделов ясно указывает на возрастающую мощь Москвы, ибо начинается оно с сравнительно слабых, незначительных центров, а завершается очагами наиболее отчаянного и упорного сопротивления. Ярославль отошел к Москве в 1463 г., Ростов — в 1474 г., а к Концу 70-х годов Москва подчинила себе все земли Ростово-СузДальского княжества. В 1478 г. покорен Новгород, формально это означало и подчинение всех новгородских колоний, но на деле распространение московской власти происходило не без длительного, в течение нескольких десятилетий, сопротивления на местах. Во всяком случае, Вятка — последний форпост новгородского сопротивления — была подчинена только в 1489 г., Тверь — в 1485 г., Псков — в 1510 г. А самый злостный и яростный враг Москвы — Рязанское княжество было покорено в 1521 г. К началу же XVI в. относятся и первые крупные победы в борьбе с западными соседями. Смоленск отвоеван у Польши в 1514 г., а северские города — Белев, Трубчевск, Путивль и др. — только к 1523 г.
Таким образом, не в ХІІІ-ХІѴ вв., а во второй половине XV и в XVI в. Москва стала государственным центром, достигла полного господства не только в русских землях времен монголо-татарского ига, но и в русских землях эпохи Киевского государства, которые на несколько столетий были оторваны от остальных восточнославянских княжеств. В этот длительный период — с XII до конца XVI в. — и образовалась московская формация русского языка.
Взаимодействие и смешение характерны не только для типично севернорусских наречий с типично южнорусскими, но и этих двух с западнорусскими, с новыми типами русских наречий, которые развились на севере и востоке, в местах поздней колонизации. Этот процесс влияет на становление национального русского языка. Хронологические рамки формирования национального русского языка не могут быть определены, скажем, в пределах одного века. Если Киевское государство, которое складывалось на протяжении четырех или пяти веков, послужило основой для образования единой русской народности и упрочения общих черт всех восточнославянских языков, то Московское государство, образование которого также заняло четыре или пять веков, создало основу для русского национального языка.
К какому времени можно отнести начало этого процесса? Ко второй половине XV в.; к тому времени объединительная роль Москвы начала проявляться уже достаточно отчетливо. Когда завершился этот процесс? Одни говорят — во времена Пушкина, значит, в первой половине XIX в.; другие считают, что национальный язык сформировался значительно раньше, еще в Петровскую эпоху. Как наиболее правильно ответить на этот вопрос? Если считать полной зрелостью, признаком окончательного сложения национального языка проявление его новых своеобразных качеств, тогда можно было бы говорить, что русский национальный язык уже существует в конце XVII в., ибо основы грамматического строя и словарного фонда русского языка в это время уже мало отличаются от современных.
Но есть другой важный критерий зрелости национального языка. Это его активное использование всем народом, полное преодоление следов феодального дробления, резких диалектных различий. Если этот признак считать важнейшим, тогда, конечно, придется говорить о XIX в. как о времени окончательного становления национального языка. Но я думаю, что последний признак — активное повсеместное употребление — характеризует уже не систему языка, не формацию языка, а состояние социальной базы этого языка, и исходить из этого признака не следует. Значит, более правильно говорить о времени сложения и проявления основ грамматической системы и словаря, т. е. о конце XVII — начале XVIII в., когда окончательно исчезает пестрота грамматических и лексических форм. Приведу один показательный пример. Наша деловая письменность в своих устойчивых формах содержит обычно перфект множественного числа. В старых текстах XII—XIII вв., когда еще сказывалась централизованная роль Киева, встречается одна форма: купили есмы, продали есмы, сказали есмы, но в XIV— XV и даже в XVI в. грамоты уже не имеют единой формы, и мы читаем, скажем, в новгородских текстах купили есмя, продали есмя; в полоцких, смоленских — есмо; в тверских, московских — купили есме, продали есме. И это грамоты, исходившие из княжеской канцелярии, от наиболее грамотных писцов того времени. Такой разнобой, закономерный и естественный в эпоху феодального дробления, исчезает в XVII в".
Б. Ларин, "История русского языка"