Умер молекулярный генетик и научный журналист Алексей Алексенко. Экс-главный редактор «Сноба» Николай Усков, который долгие годы работал с Алексеем не только в нашем издании, но и в журналах Men’s Health, GQ, Forbes, вспоминает своего друга и коллегу.
В новогоднюю ночь ушел Леша Алексенко. Он долго болел, хотя все эти годы мы читали в фейсбуке его отчеты о прогулках вокруг дачи и заметки для «Сноба» о жизни насекомых, еде, генетике и тайнах квантовой физики. Ни жалоб, ни просьб, ни мемуарных настроений — ничего этого не было. Леша очень жестко охранял свое личное пространство. И его болезнь была его собственной территорией, на которую меня он, например, пустил со скандалом. Это была фирменная Лешина деликатность. И его же фирменный вкус. Он не хотел обременять собой других. И довольно ясно представлял свои невеселые перспективы, а все ритуальные выражения сочувствия справедливо считал пошлостью.
Мы познакомились очень давно. Это был 2001 или 2002 год, когда мы оба пришли в Men’s Health. Леша — известный генетик, работавший в Шотландии и Дании. Я — историк из МГУ. Мы довольно странно смотрелись в журнале о мужском здоровье, и тем не менее не противились судьбе. И для него, и для меня это было захватывающее приключение, по крайней мере по сравнению с академической рутиной, которую мы оба переели. С тех пор мы всегда были вместе — и в GQ, и в «Снобе», и в Forbes, хотя оставались очень разными и редко проводили время за пределами офиса. Может быть, потому что понимали друг друга без слов, по крайней мере во всем, что касалось фактуры, интонации, стиля.
Мой дорогой друг, соавтор столь многого в моей жизни! Какую радость я испытывал, читая написанные или отредактированные тобой тексты. Сколько счастливых минут ты подарил мне, а потом миллионам наших читателей. Ты писал фривольные колонки под женским псевдонимом, захватывающие научно-популярные статьи о самом сложном, блестяще работал с Ксенией Собчак над ее веселыми книгами и скандальными интервью в GQ и «Снобе». Одновременно годами ты трудился с Петром Авеном над его серьезным и ностальгическим «Березовским». Ты взял десятки интервью — от Ричарда Брэнсона до Сергея Капицы, и каждое было событием.
Ты умел быть разным и всегда оставался самим собой. Честным, ответственным профессионалом, тонким стилистом, остроумным собеседником, безотказным товарищем. Ты был мизантропом и циником, но одновременно нежно любил все, что дышало и шевелилось, пусть даже под микроскопом. Ты не терпел подлости и предательства, но еще больше ненавидел громкие слова и пьяные признания. Все, что я пишу сейчас, тебя бы взбесило. Извини. У меня никогда не было случая сказать тебе это. Ты бы эти слова не принял. Просто встал бы и ушел: «Я — в сортир», или разъединился: «Сорри, у меня тут дела. Не могу говорить. Пока».
Лешу любили женщины. Сильно и самоотверженно. Хотя он, кажется, ничего для этого не делал. Даже наоборот. Взъерошенный, неряшливый, грубоватый. Я думаю, в его случае все было в чувстве текста. Он был блестящим редактором, легко перевоплощавшимся в автора, с которым работал, от Собчак до Авена. Понять душу другого человека, стать зеркалом его мыслей, чувств и мечт, было для него рутинной задачей. И женщины это в нем, вероятно, ценили даже больше его ослепительных голубых глаз, широких жестов и всевозможных чудачеств.
