Новый год в театре начинается не в январе, а в сентябре — с началом сезона. Именно тогда на общем сборе труппы, куда приглашают только сотрудников театра и иногда СМИ, подводят итоги прошедшего года и рассказывают планы на будущее. На одном из таких собраний в 2023 году в Тверском ТЮЗе директор Александр Бахарев объявил: впервые за много лет в театре появился штатный режиссер, вот только делать он будет не спектакли. Тимур Шарафутдинов отвечает за запуск и развитие проектов.
Знакомство Тверского ТЮЗа и Тимура произошло еще в 2021 году во время подготовки читки пьесы Юлии Поспеловой «Бах-бах-бах» (6+) к 9 Мая. А уже в начале 2023 года режиссер вернулся в ТЮЗ с новой идеей и поставил полноценный спектакль «Мультивселенная Заходера» (6+).
— В этот момент у нас случился мэтч с актерами, со всей творческой командой, с цехами и директором Александром Витальевичем. Он предложил поработать следующий сезон вместе, попробовать новые форматы. В Тверском ТЮЗе я не просто режиссер, сидящий в кресле, делающий спектакли. Мне самому интересны вещи проектные, нравится придумывать что-то вне сцены. Круто, что у нас появился ТЮЗ.Контакт, в этом сезоне запустили еще волонтерский проект. Это инициативы, за которые я ратовал, для которых я был нужен здесь прежде всего. Параллельно делаем читки, тестируем новые форматы, — рассказывает Тимур.
Сейчас проектов у ТЮЗа очень много. Одним из первых появился плейбэк-театр ТЮЗ.Контакт. Это особый вид театра, причем уникальный для Твери. Зрители становятся как бы сценаристами — они делятся своими историями с актерами, а те сразу же превращают их в миниатюры и отыгрывают на сцене. Конечно, это не чистый плейбэк, а скорее театр импровизации с элементами плейбэка, но формат тверскому зрителю уже «зашел».
Проект into.ТЮЗ — авторские экскурсии по закулисью театра — тоже получил некий апгрейд, став полноценной постановкой. Это «ТЮЗ Про Видение» — спектакль-променад по закоулкам театра. Актеры становятся как бы проводниками духов здания и рассказывают историю театра.
А совсем недавно в ТЮЗе появились волонтеры. Проект называется «Протеже».
— Мы задумали этот проект как еще одну возможность для общения с подростками, которые интересуются театром, любят искусство, ищут друзей и какие-то ориентиры в жизни. Для меня это самое ценное в работе – возможность наладить коммуникацию, сделать театр более открытым, искренним, честным, близким. Это касается и променадных спектаклей, которые позволяют, что называется, «потрогать стены», и Контакта, где мы напрямую разговариваем со зрителями со сцены, и волонтерского движения. В планах – держаться выбранного курса. Думаем попробовать сделать свидетельский спектакль. С ним есть определенные технические трудности, но задумка очень вдохновляет. Это такая форма, когда зритель сам становится участником спектакля, почти артистом. Формат необычный, смелый.
Свидетельский спектакль подразумевает непосредственное участие зрителей в самом действии. Сначала выбирается тема, например, взаимоотношения ученика и учителя. После этого в зале находят непосредственных участников: настоящих школьников и педагогов, которые делятся своими историями. И если в Контакте переигрывают рассказ актеры, то в свидетельском спектакле на сцену выйдут непосредственные участники событий.
Продолжается развитие и проекта ТЮЗ.Читки. Название произошло от одного из этапов создания спектакля, когда актеры только знакомятся с пьесой и читают ее по ролям. Сейчас же читки вышли за пределы кабинетов и обрели зрителей, превратившись в самостоятельный формат. Однако в театральном сообществе ведутся споры: можно ли презентовать зрителю не готовый продукт, а «полуфабрикат» — часть рабочего процесса?
— В чем ценность и зачем нужны читки в театрах? Это способ познакомить с новой, современной пьесой сразу большое количество людей. В театре мы, к сожалению, не можем себе позволить выпускать десять спектаклей в сезон. Но есть большое количество интересных и любопытных текстов. Но порой, даже при наличии интереса и желания, люди просто не знают, где эти пьесы найти, как выбрать достойные внимания. Поэтому очень важно пробовать читать современные тексты, чтобы их переосмыслять, чтобы артисты в том числе читали и пробовали на вкус слова не только в классической пьесе, но и в современной: как сейчас драматург слышит текст, как он пытается услышать своих персонажей, героев и сделать речь похожей на настоящую жизнь.
Мы не всегда можем позволить себе все это поставить, но почему мы должны закрывать уши зрителям от свежих текстов, которые сейчас рождаются, и тем более самим не пробовать? Это не готовый спектакль, а знакомство, общение, диалог со зрителем, эксперимент.
— Время меняется. Мы реже пишем друг другу письма. Их можно и нужно писать, и иногда это гораздо дороже и ценнее короткой СМС, но нельзя игнорировать то, что мы ездим не на каретах, а на автомобилях, общаемся не через ниточку, а через мобильные телефоны — жизнь меняется, и театр тоже должен меняться. А театр — это прежде всего общение, коммуникация. Театр — это зрители, артисты, художники, режиссеры. Мне кажется, что здорово, когда театр пытается еще как-то общаться со зрителями, кроме как через спектакли. У каждого свой путь, и это абсолютно нормально, что есть театры, которые продолжают писать письма, иногда используя какие-то еще вещи, но здорово, когда мы пробуем и письма писать, и эсэмэски, а еще лучше сообщения в Телеграм.
— Такого нет и не может быть. Есть, возможно, какие-то вещи, которые никто не может позволить себе сделать по этическим, например, соображениям. Но что касается каких-то форм и форматов — все может быть и все можно пробовать. Главное, чтобы было понимание, зачем мы это делаем. Если это имеет смысл, если это сделано не просто ради того, чтобы выпендриться, а мы по-настоящему пытаемся разобраться, то почему бы не попробовать. Условно говоря, если мы говорим про попытку использовать искусственный интеллект каким-то способом в жизни театра, то это должно быть не для того, чтобы понтануться, а потому что, например, у нас в пьесе есть персонаж, который прописан каким-то искусственным, поэтому мы пробуем ему дать искусственный голос, а не записывать артиста. Когда это оправдано, когда это имеет место быть, почему бы это не использовать.
— Есть люди, которые во все готовы ворваться, есть те, кто с опаской, но пробуют. А есть те, кто говорит «нет», а потом, когда что-то получается, уже с интересом спрашивают: «Можно нам тоже попробовать?». К любым вещам, которые, условно говоря, выбивают из колеи, люди относятся по-разному. Но мы видим, как зритель отзывается, какой это эффект имеет — у всех позитивное отношение к разным форматам. Мы тоже не какие-то суперреволюционные вещи, откровенно говоря, делаем. Так или иначе, в инфополе это есть, и классно, что это появляется в Твери.
— Зритель всегда готов. Это частая ошибка любого театра, который пытается додумывать за зрителя. Мы живем в большом инфополе, глобализация очень сильно перерастает всех нас, мы не можем выключить Интернет и телевидение или какие-то другие способы коммуникации. Мы же смотрим сериалы, и неважно, наши это или иностранные, но мы же понимаем, что там используется разный формат, и есть вещи, которые шокируют. И когда мы приходим и понимаем, что оказывается в театре тоже что-то такое может быть, то, наверное, возникает какое-то другое причастие к театру как к искусству. У нас возникает больше доверия. Очень важно, чтобы мы не додумывали за зрителя, не решали за него. Потому что они так же читают, смотрят, живут здесь, общаются с людьми. Они готовы, на самом деле, ко всему. Главное, когда ты общаешься со зрителем, сразу ему объяснить: я хочу кое в чем разобраться сам, и поэтому я сейчас тебе это показываю. И когда ты это ему говоришь, он соглашается на эксперимент. Любое искусство — это общение зрителя и художника. И когда общение искреннее, то человек всегда пойдет на контакт.
— Он всегда был требовательный и всегда будет. Но при этом он и очень лояльный. Мы много вкладываем сил в то, что мы делаем, и это обычно всегда видно. И даже если что-то не очень понравилось, не совпало с его вкусом, зритель все равно благодарен за работу, за уделенное время. Но одновременно с этим они и требовательны, у нас меньше права на грубые ошибки. Если что-то удалось, у тебя кредит доверия высокий, и ты не можешь его сильно опустить. Любому художнику нужно стараться держать высокую планку, но при этом не боятся выглядеть глупо и делать что-то новое. Ошибка в принципе очень важная вещь. Если ты ошибаешься, но искренне, зритель все равно тебя принимает. Поэтому да, он требовательный, но он обычно и очень благодарный. По моим наблюдениям, зритель очень крутой, и особенно в Твери.
— Сейф спейс создаем мы сами. Во-первых, не додумывайте за зрителя, не додумывайте за вашего собеседника. Если вы сомневаетесь, примет ли он это, спросите его. Если вы делаете что-то очень экспериментальное, предупредите его об этом. Вот где сейф спейс, как в любом общении. Самое главное, чтобы мы были открыты к этой коммуникации сами. Не надо пытаться за зрителя угадать или вскрыть его — он сам откроется.
Не пытаться говорить: я гений, мне все равно на ваше мнение, я крутой. Этого не должно быть. И когда ты открываешься этому общению, ты смелее готов экспериментировать, идти в глубину, делать что-то, чем живешь и во что искренне веришь.
— Наверное, чего-то такого же: быть открытыми и понимать одну очень простую вещь: все, что, возможно, многим людям нравится, даже что-то классическое, оно проходило очень большой путь, прежде чем стать тем, что вам нравится. Странно, когда строится какое-то здание, на этапе закладки первого камня приходится и ломать его. А это очень легко. Но нужно дать время, чтобы эти кирпичики достроили в домик, фасад отшпаклевали и так далее, потом добавили лепнину, освещение, и вдруг мы приходим и говорим: как прикольно. И вот эти кирпичики, эти краски, это освещение — это все очень важно для того, чтобы искусство рождалось. К сожалению, очень понятный пример с домом, но очень сложно переложить это на искусство и дать попытку театру тоже искать, строить какой-то свой новый вид. Понятно, что старый мы тоже умеем строить и строим.
Вот еще какой совет зрителю: читать на упаковке, что я покупаю. Все театры адекватно прописывают, что они представляют зрителю. Изучите анонс, если не понятно какое-то слово, спросите или у театра, или посмотрите в Интернете. И если вам не нравится, то, может быть, стоит выбрать в этом же театре другой спектакль, который вам будет понятен. А если вы готовы смотреть за тем, как строится что-то новое, то нужно быть открытыми и не ломать. Но если вас спрашивают, очень важно честно сказать о том, что вам что-то не нравится, и мы к этому открыты, потому что мы вместе строим какое-то новое будущее, мы вместе строим новые отношения, мы вместе строим новый мир, новую страну. Очень классно при этом общаться и делиться тем, что мне нравится и не нравится, что мне интересно, и тем, что меня не очень трогает. И где-то там, возможно, мы сможем найти что-то ценное, важное. И возможно, оно будет звучать как старые истины, но они наверняка будут иметь уже новую форму и выглядеть как-то иначе, и не надо этого бояться.
— Невозможно сказать. Мне кажется, сейчас в искусстве большая трансформация происходит. По моему мнению, появится какая-то междисциплинарная история. Понятно, что эпоха постмодерна так и продолжается, и мы имеем микс всего, что происходит в постмодерне. Эти все компиляции обретают новые формы, и в это добавляются какие-то новые медиумы: видео, ИИ, роботы появляются в искусстве, или в пустоте рождается искусство, или в быту. Когда-то и писсуар стал арт-объектом — это же тоже момент междисциплинарности: оказывается, бытовой объект — это тоже красиво, просто на него под другим ракурсом взглянули, перевернули, и теперь это арт-объект. Это то, из чего формировалось то, что мы сейчас имеем. А куда оно дальше пойдет? Наверное, все будет плюс-минус так же, просто будут возникать какие-то проникновения друг в друга, и интерактивность в искусстве может еще какие-то формы приобретать. Возможно, игровой опыт и опыт большого искусства будут сплетаться, возможно, в этом будет что-то абсолютно уникальное. Там для зрителя будет открыт другой уровень степени погружения. Иммерсионное шоу, даже если оно суперзахватывающее, не дает такого эффекта: я все равно отдаю отчет, что это я. Но когда меня уводят в другую реальность, гораздо чаще даже взрослый человек больше утопает в какой-нибудь игре, он совсем погружается. Пока это себе сложно представить. Геймдев, игровая индустрия и искусство сочетаются через кино, потому что сейчас есть игры, которые сделаны как крутое кино, но ты сам при этом принимаешь участие, играешь. Когда мы сможем дать человеку опыт почувствовать себя вообще внутри, где-то там, возможно, возникнут абсолютно другие ощущения, уникальный опыт, который может получить зритель. А в остальном эти формы так или иначе все равно будут оставаться.
Но с полным погружением в постановку или при просмотре привычного спектакля неважно, какую форму примет театр, его суть всегда останется единой.
— Мы такие дворники: дворники чистят улицы, а иначе непролазная грязь была бы, а мы вот души и сердца чистим искусством, — подытожил Тимур.
Напомним, журнал Тверьлайф можно полистать онлайн прямо сейчас.
The post В диалоге со зрителем: Тимур Шарафутдинов об экспериментах ТЮЗа и будущем театра first appeared on Tverlife.ru.
