В последние годы перед Перестройкой советское руководство жило в постоянном страхе ядерной войны. Оценивая угрозу со стороны Америки как вполне реальную, Юрий Андропов инициировал проведение масштабной разведывательной операции РЯН (Ракетно-ядерное нападение), которую на Западе из-за совпадения в транскрипции называют «Райан» (RYAN).
Когда в 1981 году президентом США был избран Рональд Рейган, антисоветская позиция нового американского лидера весьма встревожила тогда ещё председателя КГБ СССР Юрия Андропова. Весной 1981 года вместе с военным министром, маршалом Устиновым Андропов представил в Политбюро на утверждение директиву, которая предписывала КГБ и ГРУ вести совместный сбор информации о военных планах противника. Отслеживание признаков нанесения внезапного удара показалось руководству страны настолько важным, что было решено соединить усилия двух разведывательных ведомств, которые никогда прежде не работали вместе. При этом КГБ отвечал за «политический» аспект операции, а ГРУ – за военный.
Уже в марте (по другим данным, в мае) Андропов разъяснил цели РЯН на Всесоюзном совещании работников КГБ. Как вспоминал генерал Вячеслав Широнин, шеф КГБ говорил о резком обострении международной обстановки. Ситуация действительно ухудшилась, в первую очередь из-за продолжавшейся войны в Афганистане и забастовок в Польше. Как раз в марте 1981 года директор ЦРУ Уильям Кейси убеждал Рейгана, что настало лучшее время для развала СССР экономическими методами. Президент же не списывал со счетов и военных, сразу же после избрания увеличив оборонный бюджет Америки на 32,6 млрд долларов. Неудивительно, что Андропов ждал от Запада решительных действий.
«Советские чекисты должны научиться действовать прицельнее, точнее, быстрее, – говорил председатель КГБ на совещании. – Главная задача – не просмотреть военных приготовлений противника, его подготовки к ядерному нападению, не проглядеть реальной опасности возникновения войны» (цитируется по книге Олега Гриневского «Сценарий для третьей мировой войны»).
Опасения «главного чекиста» вылились в крупнейшую разведывательную операцию мирового масштаба, которая длилась, по разным данным, до 1984 или 1989 года.
В ноябре 1981 года все резиденты КГБ в западных государствах получили специнструкцию с перечислением обязательных разведывательных мероприятий. Они касались военных, политических и шпионских действий противника.
Интересен перечень косвенных признаков, которые, по мнению советского руководства, могли свидетельствовать о подготовке к ядерному нападению. Например, агенты должны были следить, не горит ли свет в правительственных зданиях в ночное время (как тут не вспомнить давний московский миф о том, что если в Кремле ночью светятся окна – значит, Сталин работает). Также они наблюдали за необычными перемещениями важных госчиновников и даже за активизацией сбора донорской крови.
Насколько эффективными были подобные мероприятия, сказать сложно. Сами агенты, по свидетельству Олега Гриневского, относились к РЯН со скепсисом. Однако они не имели права замалчивать «тревожные» признаки, даже если сами сомневались в них. Центр же требовал всё новых и новых отчётов даже по незначительным фактам. Данную ситуацию историк Кристофер Эндрю в соавторстве с перебежчиком Олегом Гордиевским называют «замкнутым кругом разведывательных данных».
Когда в 1983 году Рейган назвал СССР «империей зла» и объявил о развертывании Стратегической оборонной инициативы, инструкции для агентов были вновь уточнены. Им предписывалось наблюдать за церковными деятелями и крупными банкирами, которых, по мнению КГБ, западные правители должны были поставить в известность о готовящейся войне. Тогда же к сбору информации были подключены и спецслужбы ГДР.
Западные историки видят в операции РЯН признак «паранойи» советского режима. Однако не стоит забывать, что в отличие от СССР, Соединённые Штаты никогда не заявляли о принципиальной невозможности превентивного ядерного удара.
