25 декабря 1979 года начался ввод советских войск в Афганистан. Как и почему руководство СССР приняло это решение, разбирались «Известия».
У Советского Союза всегда были почти безоблачные отношения с Королевством Афганистан. Они не испортились и в период военной диктатуры Мухаммеда Дауда. Но марксистская Народно-демократическая партия в апреле 1978 года без помощи СССР свергла генерала Дауда и провозгласила курс на строительство социалистической экономики, дружбу с Москвой и слом клановой системы, которая веками опиралась на исламское мировоззрение. Афганский прыжок «из феодализма в социализм» в СССР восприняли как очередную внешнеполитическую победу.
Но удерживать власть кабульским революционерам было всё труднее — в том числе и потому, что в их рядах не было согласия. Сторонники прежнего образа жизни, радикальные исламисты, начали партизанскую войну. Они называли себя моджахедами, что означает «борцы за правое дело». В СССР утвердилось другое наименование — душманы, то есть «злоумышленники, враги».
«Началось формирование боевых организаций противников нового правительства, их оснащение американским оружием, появились американские и пакистанские советники. Создалась прямая угроза открытого выступления контрреволюции, победа которой была бы чревата серьезными последствиями для нарушения баланса в этом регионе, превращением Афганистана в государство, враждебное Советскому Союзу, в новую военную базу США с ракетно-ядерным оружием, направленным на территорию Советского Союза», — вспоминал член Политбюро, один из ближайших соратников Брежнева Виктор Гришин.
Руководители «строившего социализм» Афганистана постоянно просили Москву о помощи: финансами, оружием, специалистами и, наконец, о непосредственной военной помощи. С такими предложениями обращался к СССР первый руководитель революционного Афганистана Мохаммад Тараки.
Еще весной 1979 года Брежнев на заседании Политбюро так оценивал ситуацию: «Мне думается, что... нам сейчас не пристало втягиваться в эту войну... Участие наших войск в Афганистане может нанести вред не только нам, но и прежде всего им...».
Абсолютно точно оценил издержки ввода войск в Афганистан министр иностранных дел Андрей Громыко: «Всё, что мы сделали за последние годы с таким трудом — в смысле разрядки вооружений и многое другое — всё это будет отброшено назад... Все неприсоединившиеся страны будут против нас».
Примерно так и случится. Но за несколько месяцев отношение советского руководства к афганской проблеме резко изменилось. В сентябре второй человек в Народно-демократической партии Афганистана — Хафизулла Амин — организовал убийство Тараки и пришел к власти в Кабуле. К тому времени обнаружилось, что американцы всё активнее поддерживают повстанцев-моджахедов, взявших под контроль значительную территорию на западе страны. Были основания считать, что и лидер «просоветского» Афганистана Амин ведет двойную игру — и может оказаться в крепких объятиях американцев, которым не помешала бы военная база под боком у СССР. Напряжения добавляли и сведения с Запада: именно в те дни было объявлено о размещении ракет «Першинг-2» в Европе.
На заседании Политбюро ЦК КПСС 6 декабря 1979 года было принято решение о направлении в Афганистан специального отряда из 500 человек — для защиты Амина и революционного правительства. Было ясно, что это только начало. Сам Амин просил о масштабной военной помощи. Председатель КГБ Юрий Андропов и министр обороны Дмитрий Устинов сочли, что следует воспользоваться этим «приглашением» — и навести порядок в соседней стране.
10–12 декабря Политбюро принимало трудное решение. Окончательный протокол гласил: «Одобрить соображения и мероприятия, изложенные т. т. Андроповым Ю. В., Устиновым Д. Ф., Громыко». Сказано туманно, но это и означало начало войны. Бумагу подписали все члены партийного ареопага, кроме Алексея Косыгина. Он считал, что можно решить вопрос политическими средствами, помогая Афганистану и «поддавливая» на Пакистан, а если потребуется, и на Вашингтон. Против введения войск выступал и Генштаб, начиная с его начальника — маршала Николая Огаркова. На заседании Политбюро Огарков заявил, что определенный для действий в Афганистане ограниченный контингент — до 75 тыс. военнослужащих — не сможет эффективно решать поставленные задачи. Войск просто не хватит для контроля над всеми горячими точками взбаламученной страны. Но увеличивать контингент руководство страны отказалось.
Збигнев Бжезинский придерживался мнения, что американская разведка втянула СССР в афганские пески с помощью дезинформации. Но Бжезинский — фигура крайне пристрастная, он выполнял пропагандистскую задачу. В реальности всё было сложнее, и отрицать связи Амина с американцами невозможно. Вмешательство Советского Союза в судьбу Афганистана в 1979 году было неизбежным.
25 декабря 1979 года первые части 40-й армии перешли афганскую границу. Их поддерживала авиация, 13-я воздушно-десантная дивизия, которая в тот же день взяла под контроль столичный аэропорт. Соединение привели в боевую готовность меньше чем за три недели.
К этому времени спецчасти, действовавшие в Кабуле, уже выполнили секретное задание — взяли штурмом дворец Амина, который погиб во время этой операции. Москва сделала ставку на представителя умеренного крыла в Народно-демократической партии Бабрака Кармаля.
Предполагалось, что советские войска станут гарнизонными, возьмут под охрану города и крупнейшие промышленные объекты Афганистана, построенные при советской помощи. В первые дни не был определен даже порядок применения оружия в целях самообороны. Но уже 27 декабря начались первые вооруженные столкновения с отрядами моджахедов. В Афганистане шла гражданская война «всех против всех». И одну из сторон — исламистов — активно поддерживали финансами и современным оружием натовцы. Неудивительно, что в Пакистане формировались всё новые и новые отряды наемников, которых бросали в афганское пекло.
Политическая цена этого шага оказалась выше, чем предполагали в ЦК. Много лет в Советском Союзе формировали образ Брежнева как выдающегося борца за мир и архитектора разрядки международной напряженности. Это соответствовало характеру генерального секретаря: не понаслышке зная, что такое большая война, он всеми силами пытался ее предотвратить, не забывая крепить обороноспособность страны. Но не ценой политических уступок. Ввод войск в Афганистан — да еще в день католического Рождества — разрушил «миролюбивую» репутацию Брежнева.
Джимми Картер — вообще-то не самый неудобный американский президент для Советского Союза — с афганским походом советской армии смириться не мог. Его администрация разработала блок санкций против Москвы. Правда, полностью поддержала эти меры Вашингтона только Великобритания. Франция, ФРГ и Италия отказаться от экономических связей с СССР не могли. США организовали международный бойкот Олимпийских игр, которые в августе 1980 года должны были состояться в Москве. Это было именно политическое решение: олимпийские комитеты США и их союзников выступили против такого решения.
14 января 1980 года на чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН была принята резолюция с требованием вывести войска из Афганистана, поддержанная 106 странами. И это при том, что Советский Союз в то время, как правило, имел преимущество в ООН! Резко выступил в поддержку афганских повстанцев-душманов и президент Египта Анвар Садат — недавний союзник нашей страны. Арабский экспедиционный корпус включился в партизанскую войну в Афганистане.
В советской прессе о боевых действиях в Афганистане сообщали скупо. В первые годы создавалось впечатление, что наши солдаты и офицеры — воины-интернационалисты — в братской стране только помогают афганцам налаживать хозяйство. Экономическую помощь, которую Советский Союз оказывал Афганистану, действительно трудно переоценить: это тысячи километров автодорог, мосты, заводы, восемь предприятий нефтедобывающей промышленности, газопроводы, школы, знаменитый кабульский Политехнический университет. В афганской столице в 1985 году заработал завод, который мог выпускать 900 грузовиков «КАМАЗ» в год. Но информационную войну мы проигрывали.
Даже в СССР к боевым действиям в Афганистане относились настороженно — во многом потому, что никто откровенно и логично не объяснил обществу смысл этой кампании. С января 1982 года вступили в силу изменения в Закон о всеобщей воинской обязанности, отменившие отсрочки для многих студентов, даже учившихся в вузах с военными кафедрами. Эту новацию связывали с демографической ямой, которая была последствием Великой Отечественной. Но в народе считалось, что причина армейского призыва студентов — Афганистан.
Москва не сумела даже своим союзникам убедительно разъяснить необходимость ввода «ограниченного контингента воинов-интернационалистов» в Афганистан. И для стран Варшавского договора, и для таких дружественных держав, как Индия, это решение Москвы стало неприятным сюрпризом. Правда, бойкот, который пытались устроить западные державы советской дипломатии, выдержать удалось только в течение нескольких месяцев.
Армия воевала в Афганистане героически. Солдаты и офицеры совершали подвиги, жертвуя собой, когда под угрозой оказывались жизни мирных местных жителей. За девять лет боевых действий 86 солдат и офицеров были удостоены звания Героя Советского Союза. Из них 25 получили высокую награду посмертно.
Советские военные оставили о себе добрую память в этой стране — у всех, за исключением обманутых пропагандой фанатиков и радикалов-боевиков. До сих пор афганцы говорят: у нас в каждом дворе могут собрать и разобрать «КАМАЗ», «Газик» и автомат Калашникова. Даже западные журналисты фиксируют: на вопрос «Когда было лучше — при русских или сейчас?» афганцы, как правило отвечают: «При шурави (советских) было лучше. Тогда была работа, а сейчас нет. Тогда было электричество, а сейчас нет».
Война продолжалась больше девяти лет и унесла 15 тыс. жизней советских воинов. Выход 40-й армии из Афганистана в феврале 1989 года трудно было назвать триумфальным. Правительство Наджибуллы просило у тогдашнего советского правительства хотя бы помощь горючим и оружием. Это позволило бы им удержать страну на грани большой и бесконечной войны. Но Михаилу Горбачеву тогда было не до Афганистана. И в древней стране началась долгая эпоха кровопролитных смут.
Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»
