В России у каждого поколения своя война. А происходившая на сломе эпох афганская кампания оставила особый след: она до сих пор не признана подвигом… Мало кто помнит, что 24 декабря 1989 года на Съезде народных депутатов было принято постановление «О политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 года», закрепившее ошибочность ввода войск в Афганистан. А сейчас, спустя 35 лет, афганская война стала еще и забытой потомками…
О событиях тех лет вспоминает генерал-майор ВДВ Анатолий Качанов, бывший в начале той войны командиром роты разведки 317-го воздушно-десантного полка 103-й Витебской дивизии ВДВ:
— Наш военно-транспортный Ан-12, Володя, приземлился в Кабуле 25 декабря 1979 года. Глубокой ночью, в 2 часа 30 минут. Мы были первыми, кто тогда официально входил в Афганистан. С нами, со взводом разведки 317-го полка Витебской дивизии, в грузовом отсеке былb две полностью заправленные боевые машины десанта и необходимое снаряжение. Рядом со мной в салоне летел и командир полка. Уже на подлете гвардейцам раздали патроны и гранаты. Последовала команда: «Снарядить магазины…»
А во время посадки выглянул в иллюминатор и увидел в кромешной темноте светящуюся надпись: «Кабул». Тогда еще подумал: «Во я попал…» Переброска войск по воздуху проходила в высочайшем темпе. Погода была явно не для полетов, шел снегопад, но Ил-76 тем не менее прибывали в аэропорт Баграм с интервалами всего в несколько минут. Вскоре мы увидели, как небо озарила какая-то яркая вспышка, как заря, и раздался взрыв… Тогда никто ничего не понял… И только к вечеру мы узнали, что это Ил-76 с десантниками 350-го парашютного десантного полка на борту зацепил вершину и упал в труднодоступное ущелье… Взорвался боезапас и топливные баки… Это были первые погибшие…
А наши самолеты после посадки даже не выключали движки. Только мы бегом высадились, как они сразу же улетали за новыми группами…
— Анатолий, вашу Витебскую дивизию наверняка тщательно отбирали для нанесения первого удара…
— Володя, вот когда нас вводили в Афганистан, об этом знают единицы… Ведь Витебская дивизия, ты пойми, это же болота, леса… И кто бы подумал, что до этого в конце октября — начале ноября 1979 года, за полтора месяца буквально, две десантные дивизии в Союзе, которые были готовы воевать в пустынях… Это 105-я Ферганская дивизия и 104-я Кировобадская… Они так и назывались — горно-пустынные дивизии, и их личному составу не надо было даже акклиматизацию проходить, адаптацию к пустынному и горному рельефу местности… ничего вообще… И до сих пор мы, те, кто входили тогда в Афганистан, друг друга спрашиваем и не можем найти бумагу официальную, где было бы приказано расформировать эти дивизии… Устно, возможно, да, кто-то и распорядился, а директивы найти не могут… Точно так же, как и про развал Советского Союза…
Для афганцев политика — это история семьи…
— Их расформировали?
— Я же говорю. Накануне ввода войск в Афганистан их взяли и расформировали. А нас подняли с места постоянной дислокации по тревоге и перебросили в места ожидания около аэродрома еще 5 декабря. Мы там жили в морозы в палатках, уточняли занятия, много было физической и огневой подготовки. Первый раз мы начали загружаться в самолеты 21 — 22 декабря, когда поступила команда: «По самолетам…», а потом вдруг: «Отставить…». И только в ночь на 23 декабря наша дивизия взлетала из Витебска, с основного и с запасного аэродромов, из-под Смоленска да еще с трех или четырех аэродромов, которые вблизи были.
— Вас кто-то в Баграме встречал?
— В Кабуле в аэропорту нас встречали наши советники. Из них кто год провел в Афгане, а кто и два… А группы Главного разведывательного управления генштаба Министерства обороны прилетели туда где-то за месяц до нас…
Вместе с ними мы стали уточнять задачи, выходить на исходные позиции…
Распределили объекты ответственности: радио, телевидение… Кто-то дорогу на въезд перекрывал, чтобы, когда в Кабуле это все начнется, афганский танковый полк, стоявший неподалеку и верный Амину, не пришел на выручку своим…
Четыре гэрэушника подсели ко мне на броню, а были все они сначала в гражданке, потом по ходу уже переоделись в камуфляж, получили бронежилеты, каски…
И в ночь на пятницу мы приступили… У них пятница выходной день, и мы его специально выбрали, когда местные офицеры отдыхают по домам, расслабляются… Часов в 19, как помню, началась операция «Байкал-79» по свержению главы афганского коммунистического государства Хафизуллы Амина, чтобы Бабрак Кармаль, а мы его называли между собой просто Коля Бобров, сел в кресло правителя вместо Амина. Одновременно захватывали дворец Амина, штаб центрального армейского корпуса, радио и телевидение, почту, телеграф — все жизненно важные объекты. Тюрьму Пули-Чахри, кстати, захватывала тоже одна из рот нашего полка.
А мой товарищ, будущий герой Советского Союза Валера Востротин, мы с ним оканчивали одно Свердловское суворовское училище, и в Рязани учились оба… вернее сказать, что его рота захватывала радио и телевидение — вышку и комплекс зданий… И наш 317-й десантный полк, Володя, той ночью захватывал практически все объекты в Кабуле…
А 350-й полк, которым командовал Георгий Шпак, будущий командующий ВДВ, тот самый [полк], в котором при посадке разбились 44 десантника, — они работали за пределами Кабула, блокировали танковый полк…
Кабул — мы живем в пустоте…
Ни времени… ни перемен…
— А твоей разведроте, Анатолий, какой объект достался?
— Мы и те самые ребята-гэрэушники — кстати, отличные парни были, у нас с ними сразу же душа в душу, полное понимание — штурмовали штаб центрального армейского корпуса. Хочу еще немного про тех разведчиков ГРУ сказать. Я был тогда начальником разведки полка — майор, и они в званиях от майора до старшего лейтенанта. Жили в России обычной вроде бы жизнью, как все, на гражданке будто бы, но при этом были залегендированы, они до сих пор, я думаю, на учете… И потом, когда было нужно, их созывали, они проходили подготовку в зависимости от того, в какой театр их кинут… Но об этом никто не знал, даже их жены…
Мы на боевых машинах десанта подскочили к штабу с трех сторон. Там ворота были, основные и пара запасных, не ворота — так, одно название… И мы их просто сбили, ворвались во двор и ждем, когда будут выходить воины… А мне эти ребята гэрэушники и говорят: «Ну, что ты, Толя, ты давай начинай…» Для меня это было тогда непросто, ведь мы привыкли только по мишеням стрелять… И я говорю: «Никого нет же…» — «Давай по окнам…»
Я наводчика убрал, сам сел на его место. И бронебойно-зажигательными по окнам, по второму этажу дал… А пулемет-то крупнокалиберный, на бээмдэшке… Начался пожар…
— Загорелось всё?
— Конечно… Начался внутри пожар… И из пушки тогда еще один снаряд выпустил, но не в окно уже, а в стенку. И был взрыв… а тут слышу, кричат: «Прекратить огонь!» Смотрю в триплекс: из здания выходят ребята... У них форма какая-то была: непонятные шинели, кепки. И руки подняты. Это была рота охраны штаба…
— Говорят, что вы спортплощадки афганским детишкам строили, помощь в уборке урожая дехканам оказывали…
— Нет, конечно. Никаких спортплощадок мы тогда не строили и помощь не оказывали… Пока не начались первые операции, мы охраняли в Кабуле особо важные объекты. И занимались по возможности боевой подготовкой… Вот, например, у меня был разведвзвод, который охранял дворец, в котором потом сидел Бабрак Кармаль… Там, вообще-то, было три кольца охраны… В том числе и комитетчики — местные и из Союза… А мои гвардейцы стояли в наружном охранении.
Афганистан — кладбище империй
— И что поначалу для вас, Анатолий, было самое страшное, самое опасное, наверное?..
— Самое опасное, Володя… Нас тогда предостерегали: ничего не брать у местных… Афганцы постоянно подходили к забору и приносили солдатам сигареты, напитки непонятные какие-то… А мы предупреждали парней: нельзя, ничего не берите… Потому, что были случаи, когда сигаретами травились… Был случай еще, не помню, в какой роте, но в нашем полку: в брошенном доме любопытные ребята нашли бутыли с какой-то жидкостью. Вроде бы для питья… Открыли, понюхали — вроде бы нормально пахнет, попробовали — то ли самогон, то ли что… Выпили кто больше, кто меньше. Одному сразу стало плохо… Вызвали медика, начали промывать желудки солдатикам, расспросили, где, что употребляли. Пошли и взяли на пробу… Оказалось, что подброшенная техническая гадость в питьевых бутылках была…
— А когда первые потери в роте пошли?
— Скоро совсем. Уже в феврале, когда начались первые боевые выходы…
Продолжение следует.
