Александр Суворов и Наполеон Бонапарт были полководцами-новаторами, которые долгое время не знали поражений. Хотя они никогда не встречались в бою, теоретически такой вариант был возможен, учитывая их возраст. Суворов был на 39 лет старше Наполеона, но невозможно сказать, кто бы вышел победителем в сражении между ними. Исход зависел бы от различных факторов, включая цели каждой армии и конкретные обстоятельства столкновения. Однако мы можем сравнить качества этих двух командиров и их войск, чтобы получить некоторое представление об их способностях.
Взгляды Суворова и Бонапарта на стратегию, тактику, подготовку войск обнаруживают много сходства. Тот и другой отдавали безусловный приоритет наступлению. Оборона признавалась ими лишь как вынужденное средство, необходимое только для того, чтобы потом перейти в наступление. Оба полководца видели в решительной атаке с целью полного разгрома противника единственный путь к победе. И Суворов, и Наполеон придавали важнейшее значение быстроте и инициативе действий, ошеломлению противника, а в особенности – фактору внезапности при нападении на врага.
Тот и другой стремились к быстрому достижению победы и не любили долгих военных кампаний. Это происходило отнюдь не из-за какой-то гуманности и стремления победить «малой кровью». Отнюдь. Великие полководцы (а Суворов и Бонапарт были ими) не отягощены подобными сантиментами. Они прекрасно понимали, что забота о наименьших потерях есть верный путь к поражению и, как следствие, к наибольшим потерям. Они знали, что в решающий момент сражения нельзя думать о «цене победы», а необходимо добиваться её любой ценой. В такие моменты они не щадили солдат. В прочее время они их берегли как тот инструмент, который всегда должен быть в исправности для достижения победы.
«Глазомер, быстрота, натиск» – в такой афористичной форме изложил свою наступательную тактику Суворов. Наполеон вполне мог бы подписаться под этими словами. Сам он выразил примерно ту же максиму несколько иначе: «Простота есть первое условие хорошего манёвра».
Между двумя величайшими полководцами эпохи были и различия во взглядах на тактику. Суворов придавал решающее значение атаке там, где противник слабее всего. Бонапарт, напротив, стремился к массированию своих сил для сокрушения, прежде всего, самого сильного места в обороне противника. Это проявилось у него уже в его первом выигранном сражении – при взятии мятежного Тулона в декабре 1793 года.
На практике, однако, то и другое приводило к одинаковым результатам. На войне практически всегда невозможно точно определить самую слабую или сильную позицию противника. Прежде всего потому, что для правильной оценки обычно не хватает времени. Суворов подчёркивал необходимость для военачальника соображать и принимать решения быстро, а приняв – немедленно приводить в исполнение. Бонапарт старался ослабить силы противника, последовательно атакуя то один его фланг, то другой, а потом пытаясь внезапно прорвать центр. Оба стремились к концентрации сил на направлении главного удара.
Оба полководца придавали большое значение выносливости войск и воспитывали в них способность совершать длительные марши. Оба признавали возможным и даже необходимым отрыв от тылов, от громоздких обозов. Это тоже было одним из важнейших условий их побед. Армии Суворова и Бонапарта превосходили противников в манёвренности. Правда, достигалось это разными путями: во французской армии – самоснабжением прямо на местности, в русской армии – за счёт неприхотливости русского солдата.
Суворов и Наполеон руководили разными армиями, поэтому готовить их к победам приходилось тоже по-разному. Дело тут не в различиях пресловутого «национального менталитета», а в том, что армия Суворова состояла из профессиональных солдат, насильно взятых в армию практически на всю жизнь, армия Наполеона – из временно призванных сыновей крестьян и мелких буржуа. Для русских солдат конца XVIII века армия становилась родным домом на всю оставшуюся жизнь, новобранцы Бонапарта планировали после победы вернуться домой и пользоваться её плодами уже как мирные обыватели. Правда, характер наполеоновских войн – долгих и непрерывных – также вынудил многих из них служить всю оставшуюся жизнь.
Обычно пишут, что наполеоновские солдаты – по крайней мере, в конце XVIII века – были ещё солдатами революции и сознательно сражались против армий тиранов, за свои права и свободы (точнее сказать – за свою землю, которую они получили в результате буржуазной революции). А русские солдаты были забитыми крепостными крестьянами и оставались такими же в армии. Это очень поверхностный и однобокий взгляд.
Становясь солдатами, русские крестьяне, подобно римским легионерам, также служившим по двадцать лет, становились членами особой воинской корпорации, пропитываясь её профессиональной этикой. Французская же революционная армия, основанная на новом принципе поголовного вооружения всех свободных граждан, такого не предусматривала – напротив, исходно настраивала на мирный лад, на то, что война это временное явление, это не занятие на всю жизнь. Профессионализм приходил со временем, но вначале эти французские войска проигрывали рекрутским армиям европейских монархов. Перелом произошёл только тогда, когда генералами французской армии начали становиться революционные выдвиженцы, вроде Бонапарта, воевавшие не по шаблону. Тогда начало сказываться преимущество этих новых военачальников над руководившими войсками по старинке.
Следует отметить ещё такое различие в положениях двух полководцев. Бонапарт был одним из целого поколения молодых генералов-новаторов, выдвинутых революцией – Моро, Оше, Марсо. В каком-то смысле – дело случая, что изменения в военном деле в конце XVIII – начале XIX вв. оказались связанными с именем Бонапарта благодаря его приходу к власти. Его принципы были принципами нового общественного строя. Напротив, подходы Суворова резко выделяли его из среды европейских военачальников феодальных государств.
Так кто бы победил, если бы, скажем, Суворова летом 1799 года не отозвали из Италии, а Бонапарта, наоборот, отозвали из Египта раньше, или если бы Бонапарт ещё продолжал командовать французскими войсками в Италии, когда начался Итальянский поход Суворова? Любой ответ будет совершенно непроверяемой гипотезой, сколько аргументов за него ни приводи. Ясно одно: кто-то из двоих был бы побеждён первый раз в жизни.
Интересно, что Суворов отдавал должное военным талантам Бонапарта и указывал на растущую от него опасность европейскому порядку. «Далеко шагает! Пора унять молодца!» – сказал русский полководец ещё во время Первой Итальянской кампании Бонапарта в 1796 году. Сам же Бонапарт невысоко ставил Суворова, назвав его раз «вздорным старикашкой».
Как знать, не сыграла бы эта недооценка противника роковую роль с Наполеоном? Ведь в следующем, 1800 году, он едва не был разбит во время своей Второй Итальянской кампании, в битве при Маренго, австрийским фельдмаршалом Михаэлем фон Меласом, союзником Суворова в Итальянских походов, а ведь Мелас был старше Суворова на год.
