19 декабря народной артистке РСФСР Анастасии Вертинской исполняется 80 лет. Актриса любима миллионами за созданные ею образы — Ассоль из фильма «Алые паруса» (1961), Офелии из ленты «Гамлет» (1964), Моны из картины «Безымянная звезда» (1978) и другие роли в театре и кино. С начала нулевых она оставила актерскую карьеру и уделяет время семье, а также популяризации творчества ее отца Александра Вертинского. Нам удалось поговорить с актрисой о самом главном.
Сейчас публичные появления Анастасии Александровны редки, чаще всего связаны с событиями, касающимися ее отца — артиста, композитора, поэта и певца Александра Вертинского. Говорят, она живет в своем доме в Подмосковье. Не любит суету и шумиху вокруг собственной персоны еще со времен громкой славы и популярности, обрушившейся на нее после выхода дебютной картины «Алые паруса». Тогда актрисе было 17 лет. Обучение в театральном, мировая известность, череда встреч с яркими, исключительными людьми были еще впереди. Анастасия Александровна согласилась ответить на наши вопросы и поделиться тем, как воспринимает мир сейчас.
— Анастасия Александровна, я читала, что вы не любите многолюдные собрания. Как планируете отмечать свой юбилей?
— Да, это верно. Я уезжаю в Санкт-Петербург для того, чтобы отметить этот праздник со своей семьей, с самыми близкими.
— Московский кинотеатр «Иллюзион» в преддверии вашего юбилея проводит ретроспективу фильмов с вашим участием, куда включили картины «Тень», «Алые паруса», «Гамлет» и «Не горюй!» Если бы вы составляли список сами, добавили бы в него что-то еще или оставили бы таким же, как есть?
— Пожалуй, я бы добавила «Безымянную звезду» — это тоже серьезная картина, со значимой для меня ролью.
— Говоря о кинематографе, — вы пришли в него еще будучи школьницей и ушли раньше, чем могли бы. Что он вам подарил? Можете назвать что-то самое волшебное за всю вашу киноисторию, карьеру?
— Думаю, самое прекрасное — это то, что я смогла себя реализовать. Хотя изначально у меня и не было упорного желания стать актрисой. Все это произошло по воле случая, который вывел меня на такую жизненную дорогу. А когда на твой путь тебя выводит случайность, обязательно нужно прислушиваться к тому, что с тобой происходит: как ты в этом подарке судьбы себя ощущаешь. Я благодарна судьбе и Богу за то, что не прожила свою жизнь зря. Ведь я получала удовольствие от своей профессии.
— В этом году отмечали 135-летие со дня рождения вашего отца Александра Вертинского. Вы посмотрели музыкальный спектакль Александра Домогарова «Вертинский», который поставила Нина Чусова. Насколько им удалось передать образ вашего отца на сцене? Какие у вас впечатления от этого спектакля в целом?
— Знаете, впечатления у меня совершенно прекрасные. Александр блестяще играет. Это крайне необычная и оригинальная постановка очень талантливой Нины Чусовой, с которой я работала и сама над спектаклем «Имаго». Очень люблю ее как режиссера. Они с Сашей нашли какую-то особенную интонацию передачи биографии Александра Вертинского.
Ведь его биография рассказана в книге «Дорогой длинною», которую он сам написал, где описывал всю свою жизнь, начиная буквально с самого детства. Она очень разнообразная. Вертинский еще в дореволюционной России пережил первую волну славы. Потом Александр Николаевич эмигрировал и провел 25 лет за рубежом, и там, как у эстрадного певца, у него была вторая волна славы. А 1943 году он вернулся в Советский Союз, хотя просился обратно с 1922 года, когда понял, что зря эмигрировал. На Родине получил признание, свою третью волну славы. Дорога его была очень тернистой и в личном плане, и как артиста...
Если вернуться к постановке Нины Чусовой — сейчас, когда некоторые люди эстрады и искусства эмигрируют, это особенно поучительный спектакль. Да, мой отец Александр Вертинский был эмигрантом. Но если у Петрарки его музой была Лаура, если музой Блока была Прекрасная Незнакомка, то у Вертинского, несмотря на большое количество женских персонажей в его песнях, была одна муза — это Россия. И все его песни посвящались, в общем-то, России. Именно эта ностальгия и являлась его вдохновением. Он тосковал по Родине, он любил ее, он страдал без нее. И никогда не сказал ни единого дурного слова про свою Родину. Это очень показательно для тех людей, которые сейчас весьма негативно высказываются в адрес России.
Спектакль очень русский, патриотический, проникновенный. Мне кажется, это просто лучшая роль у Саши Домогарова. Он замечательно поет, точно проживает эту жизнь и во многом, очевидно, находит какое-то сходство своих чувств с теми чувствами, которые испытал Александр Николаевич в жизни, все это точно слито воедино. Домогаров не просто какой-то артист, который исполняет роль Александра Николаевича, он проживает еще и свою биографию тоже, как творец. Вообще, я очень высокого мнения о его игре после этого спектакля. Просто блестяще!
— Вы и сами ставили свою пьесу «Мираж, или Дорога русского Пьеро» в 1989 году...
— Да, но это было так давно, когда я пыталась сделать какой-то спектакль к 100-летнему юбилею отца, очень давно.
— А недавно вышел сериал «Вертинский», и он тоже по вашей идее был создан. Как вы почувствовали, что пришло время для большой работы, посвященной жизни, личности вашего отца?
— Понимаете, как «рукописи не горят», есть такое выражение, точно так же и искусство больших творцов не уходит в прошлое целиком и полностью. Оно словно периодически рождается вновь. Возможно, это произошло в связи с таким временем... Хотя я не то чтобы почувствовала, что пришла пора. Просто уже давно хотела, чтобы был снят фильм об Александре Вертинском. Спасибо Первому каналу и Константину Эрнсту, что они взяли этот проект. Потому что для него, по сути, был готовый материал — в книге Вертинского «Дорогой длинною», собственно говоря, и не один сценарий можно найти, а целых три. Также сохранены все записи Александра Николаевича, они отреставрированы мною. И пока мы с моей сестрой Марианной живы, есть у кого спросить, как обстояли дела у Александра Вертинского в Советском Союзе. Да и сейчас я занимаюсь только тем, что публикую наследие отца, — это основная моя задача.
— Почему это для вас так важно?
— Почему? Да потому, что я обожала моего отца. Потому что он гений. Потому что он русский человек. Потому что он любил Россию. Потому что он так нас воспитал, в любви к Родине. Потому что я хочу, чтобы и следующие поколения понимали его искусство. Чтобы люди помнили его личность. Знали, что в нашей стране история — это не только Иосиф Сталин и Лаврентий Берия, как можно подумать, когда смотришь телевизор. Были у нас и Александр Блок, Константин Бальмонт, Сергей Рахманинов, Анна Ахматова, Иван Бунин, Владимир Набоков, Александр Вертинский, Федор Шаляпин... Это Серебряный век, собственно говоря, в культуре России. Поэтому, чем больше будет о таких людях художественных произведений, фильмов, спектаклей и книг, тем духовнее будет русская нация. Она должна сохранять свою историческую память.
— Вы и сами легенда. Ваша жизнь прошла рядом с такими личностями, как Олег Ефремов, Анатолий Эфрос, Григорий Козинцев, их можно перечислять долго. Как по-вашему, что делает личность человека легендарной? И в современной реальности есть ли люди, у которых есть шанс стать легендами, или время изменилось?
— Дело в том, что легенда не существует отдельно от своего объекта. Я знаю, что многие люди искусства пытаются создать о себе легенду. Они рассказывают что-то этакое, дают множество интервью, следуют определенному фасону жизни... Но на самом деле у истории свой календарь, и вписывает она туда лишь того, кого сама считает великим, а вовсе не того, кто при жизни поставил себе памятник из чего бы то ни было — из бронзы или мрамора. Человек не может увековечить себя артефактами, понимаете? Он должен действительно что-то значить в искусстве, чтобы стать легендой. И слава Богу, что вы перечислили именно таких режиссеров. Правда, вы сказали, что их можно называть долго, но на самом деле их совсем немного. Вот почти всех-то их вы и упомянули. Мне действительно посчастливилось, что я смогла у них сняться, сыграть в спектаклях и так далее. Их легендарность в таланте, конечно же.
Искусственно такого не создашь, хотя многие пытались. Ведь это не зависит от того, сколько у тебя в шкафу обуви. Или от того, как ярко ты демонстрируешь свою жизнь, выставляешь свой гардеробчик и то, что купил. Ведь запоминают тебя не по количеству и разнообразию одежды в шкафах и вещей в доме, а по тому, что ты делаешь на сцене. Если ты певец, важно, как ты поешь. О чем поешь. И так далее... Не надо раздувать свое эго до размеров слона, потому что искусственно раздутое все равно сдуется.
— Кстати, вы говорили о возвращении в Россию вашего отца. Если я правильно поняла, и у вас самой в жизни был период в 12 лет, когда вы преподавали актерское мастерство в Оксфорде, в Европейской киношколе в Швейцарии, в Парижской школе и ставили там спектакль по Чехову...
— Нет, 12 лет я служила в театре «Современник», а преподавала за рубежом всего около трех лет. Тогда были 90-е годы. Я ушла из театра. И меня пригласили на преподавание за рубеж. Это был очень интересный образовательный опыт. Все-таки мы вынырнули из-под «железного занавеса», появилась свобода, и пренебречь таким опытом было просто невозможно. К тому же я получила возможность увидеть огромное количество спектаклей в Париже, в Лондоне — те, которые, может быть, никогда не привезли бы в Советский Союз, да их и не привозили в Россию. А наблюдать, как развивается мировой театр, куда он движется, — это очень важно.
Что же касается опыта преподавания, то это очень специфическая работа. Мне кажется, не всякий актер может стать педагогом, и не каждый педагог может быть актером. Для этого надо уметь и хотеть отдавать всю себя в надежде, что, может быть, из 25 человек, которым ты преподаешь, хотя бы один станет артистом. Тут такая суровая математика. И если хотя бы один из них сумел реализоваться в профессии, то можно считать, что ты уже не зря занимался преподаванием.
Но всему приходит свой конец — у меня стала расширяться семья, и я захотела вернуться к ним, приехать домой. Попробовав профессию педагога, к завершению этого периода, я уже понимала, что мне достаточно того, что было. Слава Богу, что это дано мне судьбой как творческий опыт.
— Вы одна из учредителей «Благотворительного фонда актеров». Сейчас вы как-то участвуете в жизни этой организации? И может быть, у вас есть совет: как понять, что человеку нужна помощь, если он о ней не просит напрямую, как ее предложить?
— Нет, я уже давно передала этот фонд другим людям. Что касается помощи, понимаете, наш театральный и киномир очень узок, так что в целом всем известно, кто как живет, ни для кого это не секрет. И если ты можешь, то помоги — тут только такая формула, другой нет. Господь заповедал: если можешь — подай, не можешь — не подавай. Причем важно, что можешь не потому, что у тебя есть деньги или то, что подать, а просто, если ты готов свою душу туда направить, тогда и занимайся этим, а если нет — пусть этим занимаются другие. Всегда, во всяком случае в России, найдется человек, который поможет другому.
Так сложилось, что у меня среди подопечных были не только актеры, но и работники сцены, костюмеры, гримеры — те люди, которые стояли за кулисами и помогали мне создавать образы на сцене. Эти профессионалы никогда не бывают известными, но они тоже люди, которые живут, переносят свои проблемы, сложности и так далее. У меня вообще в фонде не было каких-то больших знаменитостей — были простые работники театра.
— Говоря о вашей семье, у вас есть сын, четверо внуков, правнуки... Чему бы вам хотелось их научить, что передать, донести прежде всего?
— Уму, конечно. Но, боюсь, что все это бесполезно. Как мы не слушали наших бабушек, так и они, наверное, не слушают меня. У них своя жизнь, свой опыт, и они хотят набивать свои шишки. И пусть делают это. Иначе как же они поймут, что такое шишки?
Поэтому, да, пытаться наставлять можно, но совсем не факт, что эти зерна попадут на нужную почву и взойдут так быстро, как тебе хотелось бы. Хотя засеивать надо.
— Хочется спросить про время, как оно изменилось, как вы его сейчас ощущаете и чему предпочитаете уделять?
— Конечно, сейчас я предпочитаю уделять время семье. Считаю, что все, что я могла сделать на сцене и в кино, я сделала.
Я совершенно не отношусь к числу тех актеров и актрис, которые мечтают умереть на сцене. Вовсе не к этому стремлюсь. Но хочу, чтобы моя старость и жизнь были гармоничны. А гармония для меня — это любовь моих близких, это книги, это природа, это Россия... Знаете, в определенном возрасте уже пора подумать о вечном. Все, что я могла сделать для своего времени, я уже сделала.
— О чем вам сейчас мечтается?
— Это несколько наивный вопрос с вашей стороны — все-таки я считаю, что мечтать нужно о чем-то досягаемом, а то, что недосягаемо, таковым и должно оставаться. Все из того, что достижимо, у меня уже есть. Так что я просто живу. Сейчас для меня самое важное — это память о моем отце. Этим я и занимаюсь.
ФИЛЬМОГРАФИЯ
Анастасия Александровна Вертинская родилась 19 декабря 1944 года в Москве. Ее родители — шансонье Александр Вертинский и художница Лидия Вертинская, старшая сестра — Марианна. Актриса дебютировала в кино в 1961 году в фильмах «Алые паруса», «Человек-амфибия». После, уже будучи известной, поступила в Театральное училище имени Б. В. Щукина. Служила в Московском драматическом театре имени А. С. Пушкина, в Театре имени Евг. Вахтангова, в театре «Современник», во МХАТе. В ее фильмографии более тридцати ролей в кино, телеспектаклях, мини-сериалах. Актриса дважды была замужем — за режиссером Никитой Михалковым (от которого у нее сын, ресторатор Степан Михалков), а также за музыкантом Александром Градским. Народная артистка РСФСР (1988). Награждена орденами Почета (2005), Дружбы (2010), Александра Невского (2020).
