– Сергей, расскажите о своем пути в музыку.
– Я учился в музыкальной школе, в студии "Орленок" при Ивановском музучилище. Папа у меня – музыкант, и дома всегда звучала музыка. Так что мой путь начался в детстве. Одно из первых четких воспоминаний такое: я лежу в маленькой кроватке и напеваю мелодию по мотивам Антонова, но собственного сочинения. Лет в семь мне приснился сон: стою на полукруглой сцене с белой гитарой, от которой исходит сияние. Тогда я понял, что музыка – это то, что мне нужно.
– Есть белая гитара?
– Нет. Была, но не та, от которой сияние исходит. Но я мечтаю о ней.
– А как вы начали играть в группе?
– У нас в школе № 21 было молодежное объединение "Ритм" (своеобразная альтернатива комсомольской организации). Там играли старшеклассники. Помню, я сбегал с уроков, чтобы у замочной скважины их послушать. Впечатления были – до мурашек! Я очень хотел попасть к ним, ходил по пятам.
Когда ребята окончили школу, руководитель ансамбля начал набирать новый состав. Я пулей понесся к нему. Он меня взял, показал мне и другим новичкам страшные аккорды барре и на гитарах "Урал" заставил всё это выучить и сыграть. Это был самый крутой экзамен. И мы его прошли. Потом ко мне подошли старшие мальчишки и предложили создать пост-панк-рок-группу. Там не было даже бас-гитары, только две обычные и барабан. Парни писали тексты, и на дискотеках мы играли панк-рок. Группа называлась "Преступление и наказание".
– В те годы иногда казалось, что все играют со всеми. Бывало, смотришь на сцену и не понимаешь, что за группа. В скольких коллективах вы играли? С кем из известных ивановских музыкантов работали?
– Кстати, с тех пор ничего не изменилось – все играют со всеми. К 25 годам я переиграл в 30 группах. Дальше считать было бессмысленно. Один концерт я отработал даже с Непомнящим. Кажется, на барабанах. А так в Иванове, наверное, со всеми играл. Только в группе "-30", я как-то считал, за 20 лет ее существования выступили 55 человек.
Я вообще люблю всякие тусовки, коллаборации. Ко дню рождения группы мы не успели, а к Новому году выйдет альбом, в котором много совместных работ. В одном треке, например, играет бразильский джазовый гитарист Жандор Сансон. Есть треки с джазовым контрабасистом, с виолончелисткой из Петербурга, с московским музыкантом Алексеем Расчётовым, с группой "Холм с кулями". Пытались также поработать с Ромой ВПРом, но пока не получилось.
– Группа "-30" появилась двадцать лет назад. Чем она отличается от того, что было раньше?
– Раньше были "Сентябрьский проект" с Антоном Мизоновым, "Родные просторы". Это было здорово, но нужно было куда-то девать юношескую энергию. И, может быть, поэтому появились Biker Holy, "Аттракцион". Потом я вдруг понял, что мне не очень интересна тема с голым драйвом. Вылезать на этом очень просто: панковский ритм, мелодика – и всё, зритель твой. Мне хотелось чего-то интересного и по музыке, и по текстам.
Несколько раз в жизни я полностью терял зрителей, когда кардинально менял направление. Но с "-30" немного попроще, мы не держимся в рамках какого-то одного направления. Например, недавно записали альбом из трех песен в стиле инди-рок, где много синтезаторов. Мне пока интересно работать в этом направлении. Так что лицо у группы "-30" переменчивое. Наверное, это мое лицо.
ДОСЛОВНО. "Любого музыканта спроси, он скажет, что ненавидит музыку. Крестовский как-то говорил: "Я на работе так устаю, что в свободное время слушаю исторические аудиокниги". У меня что-то похожее".
– Много нового пишете?
– Я не могу перестать писать, поскольку мне это дико нравится. Не все песни получаются удачными и проходят внутреннюю цензуру. Но писать нужно постоянно. Чтобы, когда придет момент настоящего вдохновения, ты был к нему готов, умел работать с рифмами, ритмом, гармониями. С возрастом становится тяжелее. Раньше рифмы типа "случаться-получаться" воспринимались совершенно нормально, как и музыка на четыре аккорда. Сейчас хочется чего-то более осознанного, выверяешь каждое слово, каждый аккорд. Иногда работа занимает недели.
– Заметила такую тенденцию: известные российские группы, которые держатся на сцене несколько десятилетий, серьезно продвинулись музыкально. Привлекают необычных исполнителей, вводят новые инструменты, делают качественные аранжировки, поднимают уровень вокала. Вы чем-то таким занимаетесь в своей группе?
– Музыкантов, конечно, привлекаю. Мне интересно не просто вместе поиграть, но и поговорить. Например, про теорию музыки. Но самое волшебное занятие для меня – это написание. Поэтому я прокачиваюсь, в основном, по гармонизации, по текстам, постоянно слушаю лекции, занимаюсь самообучением. Это обязательно нужно делать, потому что остановка – пропасть. Как в "Алисе в стране чудес": если вы хотите оставаться на одном месте, нужно бежать, а если хотите двигаться вперед, нужно бежать в два раза быстрее.
– Целый ряд друзей вашей юности ушли из жизни. Сейчас идет волна воспоминаний, даже совсем юные авторы пишут тексты в память о Морисе, Паскале, Непомнящем. А как вы справляетесь с этими потерями? Ведь всё это меняет мир вокруг нас, город?
– Потери сказываются на каждом из нас. Раньше было сложнее, с годами начинаешь относиться к этому философски, понимаешь, что все мы там будем. Сейчас мы используем богатое творческое наследие наших музыкантов. Например, мои ученики в ансамбле играют Мориса. Я им поставил его песни, они в диком восторге. "Я ракету сделаю из консервных банок" у нас поет девочка, это звучит совершенно по-новому. Мальчишки прямо серьезно прокачиваются по ивановской музыке, они ничего не знали об этом. Так что всё, что пройдено, было пройдено не зря.
– Вы ведь работаете в центре "Притяжение", учите ребят музыке. Как пришли к этому, что движет?
– Мне предложили эту работу в самом начале пандемии ковида, когда было непонятно, что же дальше. Было интересно, но и страшно, потому что тогда "Притяжение" не имело даже нужной аппаратуры. Пришлось начинать с индивидуальных занятий. Но через три месяца моих мытарств я понял, что судьба меня просто пинает туда. Все проблемы каким-то чудом решались, и через полгода после первого собеседования я туда устроился работать и не пожалел об этом ни секунды. Для меня это очень круто. Сейчас у нас всё "обросло" аппаратурой, есть два ансамбля, приходят крутые преподаватели. Например, Олег Охлопков, который играл с Лепсом, Серовым, занимается с ребятами барабанами.
Есть очень талантливые дети, которым я пишу песни. Вижу результат работы. Это совершенно другие ощущения, чем самому выступать, я пока не напитался ими. Может быть, это никогда и не прекратится.
"Меня звали и в Москву, и в Санкт-Петербург. Но я не представляю себе, как оставить этот город…" Фото: Вячеслав ТАЛАКОВ
– Как вам кажется, есть будущее у ивановского рока?
– Конечно, потому что у него есть прошлое и оно очень самобытное. Я вижу ребят, которые могут продолжить эту традицию. Мы разбирали с ними плеяду ивановских групп – "Дети Петра", "Палата № 6", "Станционный смотритель", "Троица", "Дегенератор". Они отличаются от свердловского рока, петербургского. И сейчас, когда мы играем в Москве на квартирниках, на больших фестивалях, зрители отмечают, что мы выделяемся бешеной энергетикой. А еще мы с Ромкой Холодовом продвигаем движение френдрок. Оно очень актуально в нашей действительности. Это музыка, сделанная с друзьями, записанная с друзьями, сыгранная с друзьями для друзей.
– Не было ли мысли уехать из Иванова? И по-другому: продвигаете ли творчество группы за пределами города?
– Продвижением, конечно, занимаемся, ездим на фестивали, проводим концерты. Последнее не просто, потому что сейчас много предложений и очень мало организаторов, которые могут под свое слово собрать концерт.
Что касается уехать… Меня звали и в Москву, и в Санкт-Петербург. Но мое естественное положение здесь мне было гораздо важнее, чем неестественное и непонятное там. Сейчас если ехать, то в теплые края. Но я не представляю себе, как оставить этот город…
ДОСЛОВНО. "Сейчас есть тенденция к снижению количества зрителей на любых концертах. Я даже шучу, что скоро мы будем встречать единственного зрителя с цветами и красной дорожкой".
