В конце ноября в районе остановки «Завод приборов» на сетях теплоснабжения появился постоянный житель. Его зовут Евгений Глущаев, и он – бомж. Как и у других жителей города Орла, у него есть товарищи, которые ходят к нему в гости.
Проезжая мимо, решил узнать, как жизнь довела Евгения Глущаева до теплотрассы?
– Я бомж, братан. Евгений Николаевич Глущаев, 52 года, – приветствует нового гостя, сидя на «своей» трубе, мужчина. У него разбита голова, сломан нос. При рукопожатии замечаю, что его руки заметно горячее моих, хотя я только что вышел из редакционного автомобиля. – Не холодно здесь жить?
– Так труба у меня огненная… Ты женат?
– Женат, – отвечаю.
– Дык вот труба греет лучше жены, – острит бомж под радостные крики других «гостей».
В отличие от других участков теплосетей, в месте, где живёт Глущаев, оторвана теплоизоляция. Пробую рукой и действительно – горячо! Не то что батареи в некоторых квартирах орловцев!
– Отчего здесь? Давно стал бомжом?
– Была жена, да остался один. Потому что я 15 лет сидел. Что тут добавить?
Вышел три года назад – никого и ничего…
– А работать пробовал?
– А я работал плиточником! Ты помоги, я готов работать! – заверяет бомж и тут же просит мелочь на еду.
– Да у него даже паспорта нет, – вмешивается в разговор гостья. Женщина в годах – далеко не бомж и не скрывает этого. Здесь она по своему желанию – ради компании. Судя по всему – для распития крепких напитков. Представляться отказывается и сыплет историями о несправедливости жизни. Из бесконечных рассказов получается, что она когда-то работала в школе ГАИ, если, конечно, ей верить.
– А ты хоть пробовал восстановить паспорт? – спрашиваю у бомжа.
– Я обращался в пенсионный фонд. А что толку? Один кабинет, второй, третий, четвёртый пятый, ай… – схватился за голову бомж, – В общем, я ушёл. Вот такая страна, всё меня злит. У меня ведь и пенсия была, я же инвалид.
– За что отбывал наказание?
Вопрос явно смущает «хозяина» теплотрассы, но после недолгой паузы отвечает:
– За чужое похмелье!
– Да пил он! – снова встревает гостья. – Украл, выпил – в тюрьму, – хохочет она.
Третий гость теплотрассы – Вячеслав. Ему 66 лет и он себя бомжом не считает. Ведь у него есть дача, где он живёт.
– Жена умерла как год. Осталась дача. Но я не бомж. У меня есть две дочери. Они в Хабаровске, и я дотуда доберусь! Поеду, поеду, точно! – говорит, не глядя на собеседников.
Тем временем Глущаев настойчиво просит денег. Получив купюру в 10 рублей, он высказывает недовольство: «А мелочь есть? А то что мне чирик-то?». Но давать больше точно нельзя. Вероятнее всего, они уйдут на алкоголь или наркотики, а не на «горбушку хлеба». Так что иду в близлежащий магазинчик за колбасой и батоном…
Замечу, появление на теплотрассе бездомного на улице Октябрьской это проблема не только для настоящих хозяев трубы и самих бездомных. Как бы мало они не ели и не пили, от естественной нужды никуда не деться, и справляют её зачастую и на остановках общественного транспорта, и вблизи детских площадок, а порой и в подъездах многоквартирных домов, если они открыты.
Наверное, морозы сделают своё дело, и труба перестанет быть местом жительства. И человека, возможно, не станет. И как тут не согласиться с Владимиром Путиным. «Если уж мы бездомным животным стараемся оказать помощь, то людям, которые оказались в такой сложной жизненной ситуации, помощь оказать обязаны, если, конечно, мы сами люди», — напомнил президент страны на заседании Совета по правам человека буквально в начале декабря этого года.
Ну а коли так, то обратить внимание орловским властям на проблему бомжа на Октябрьской надо. Если, конечно, они сами люди.
