Работы челябинского ученого Вадима Цейликмана о последствиях стресса приковывают к себе внимание многих его зарубежных коллег инновационными подходами и полученными результатами. Вадим Эдуардович занимается этой проблемой достаточно давно, результаты его исследований публикуются в ведущих высокорейтинговых журналах.
Сегодня мы продолжаем наш разговор о борьбе со стрессом, который убивает.
— Владимир Васильевич, важно дать миру концепцию развития посттравматического стрессового расстройства, которая в свою очередь поставит уже новые глубинные вопросы перед исследователями, и я верю, что тем самым она вооружит ученых на поиски новых подходов и возможных ответов на существующие вызовы, в том числе в этом я и вижу свою основную задачу.
Изменив мышление, мы изменяем свою жизнь…
— Вадим Эдуардович, я помню наши предыдущие беседы о том, что сейчас для снятия симптомов ПТСР используются фармакологические препараты, но от 40 до 60 процентов пациентов не откликаются ни на одно из лекарств…
К сожалению, современное лечение сугубо симптоматическое, без использования патогенетической терапии. А что вы скажете о методах психологической поддержки при ПТСР? Помогает ли тут психология?
— Лично я отношусь к психологии с великим уважением. И здесь я не оригинален…
— Может всё дело в том, что вы очень воспитанный человек?
— Давайте я напомню: известно, что Альберт Эйнштейн дружил с великим психологом XX века Жаном Пиаже. И вот как-то раз Эйнштейн откровенно сказал ему: «Ваша наука намного сложнее, чем физика».
И на самом деле, если я в теории относительности абсолютно ничего не понимаю, то по крайней мере в этой ветви знания, как и Пиаже, сугубо по моему опыту общения с психологами самого разного уровня, мне абсолютно понятно…
Тем более что часто лучшие специалисты, которых я встречал и которые сегодня занимаются именно психотерапией ПТСР, — это люди, которые совмещают в себе опыт и знания военных психиатров и военных психологов. Один из таких специалистов, с которым я, к своему большому удовольствию, тесно общался, — директор Восточно-Европейского института психоанализа Михаил Решетников. Он выпускник Военно-медицинской академии, полковник Вооруженных сил РФ.
Он и военный психиатр, и психолог, активно использующий возможности психоанализа. Поэтому, я думаю, Михаил Михайлович для каждого больного балансирует… Он всегда говорит, насколько полезна психология для психотерапевта.
В подтверждение своих слов скажу, что в 2012 году от имени Российского психологического общества за монографию «Психология войны» Михаил Решетников был награжден почетной грамотой «За лучшее произведение в психологической науке».
— Я знаю, что Михаил Михайлович избран почетным профессором Венского университета имени Зигмунда Фрейда, читал его книгу об аутогенной тренировке как системе саморегуляции. И я полностью разделяю ваше глубочайшее уважение к этому человеку, автору уникальных книг — «Психология коррупции», «Психология и психопатология терроризма» и других.
— Хочу добавить, что есть еще и другое интересующее нас направление в лечении ПТСР, его представляет клинический психолог — это человек, который всегда сейчас работает в тандеме с психотерапевтом. Даже назову вам фамилию выпускника Южноуральского медуниверситета, которого в его альма-матер почему-то ленятся вспоминать — это профессор Джамиль Афетович Рзаев, доктор медицинских наук, врач-нейрохирург, главный врач Федерального центра нейрохирургии в Новосибирске.
Я его помню еще студентом, преподавал биохимию в его группе — с тех пор у нас с ним очень хорошие, добрые отношения. В своей клинике Джамиль Афетович постоянно содержит штат грамотнейших клинических психологов, и они постоянно в работе, он неоднократно в частных разговорах подчеркивал, насколько они бывают ему полезны. А ведь у него концентрируются очень тяжелые случаи в плане неврологии…
Насколько именно клинические психологи необходимы? Где-то это рыбы-лоцманы для акул…
Это нужно пережить
— Ну да, известно, что отношения рыбы-лоцмана с акулами носят взаимный характер… А клинический психолог — это специалист, который занимается диагностикой, анализом, лечением и профилактикой психических расстройств, пограничных состояний, поведенческих и психиатрических отклонений…
— Вот как раз у нас в Челябинске клинических психологов и готовят. И в медуниверситете, и в ЮУрГУ, и в ЧелГУ… Набираются группы, и на них, как вы видите, очень большой спрос… Я доподлинно знаю, что их готовят по очень высоким стандартам: прописаны специальные стандарты, утвержденные Минздравом России, коль это клинические психологи… Знаю и многих из выпускников, к мнению которых клиницисты прислушиваются…
— В далеком прошлом, когда я еще только начинал работать судебным психиатром-экспертом, старшие товарищи меня учили, что если заключение психолога подтверждает твой диагноз, то бери и используй это при написании акта экспертизы. А если противоречит, то просто отбрось его, не обращай внимания, относись к нему, как к анализу мочи… Правда, повторю, что это было достаточно давно, с тех пор клиническая психология явно шагнула вперед…
— На самом деле, если затрагивать эту тему, то меня местами наш родной регион поражает уровнем своей некомпетентности — я о состоянии медицинского образования и понимании того, какие специалисты нужны современной медицине… Меня это поражает на уровне того медицинского образования, которое культивируется и пропагандируется.
На самом деле я направил уже много непосредственно своих сил на продвижение действительно качественного медицинского образования в Челябинской области, в том числе и по специальностям, которые никогда раньше не были представлены в Челябинской области… Это наше своеобразное служение, наше с деканом факультета фундаментальной медицины, доктором биологических наук и моей женой Ольгой Борисовной Цейликман.
— Вадим Эдуардович, мне посчастливилось окончить Челябинский мединститут, когда он по количеству преподающих нам свои знания кандидатов и докторов наук был ведущим. Буквально на первой же неделе нас начали обучать анатомии на трупах, а не на муляжах и плакатах… Вскоре нам стали доверять и самим проводить секционные исследования, каждый обязательно занимался и препарированием, изучая сложное устройство человеческого тела. А уж про такую специализацию, как медицинская кибернетика, мы и не слышали даже…
Окончание следует.
