Снижение инвестиций в российскую экономику может стать серьезным фактором замедления нашего ВВП уже в ближайшие годы. Эксперты говорят, что ключевая ставка Центробанка 21% слишком высока – она тормозит и инвестиционную активность компаний, и совокупный спрос. В перспективе дефицит инвестиций может привести к стагфляции – ситуации, когда высокая инфляция сочетается с экономическим застоем. «Профиль» выяснил, грозит ли отечественному хозяйству кризис инвестиций и как его можно преодолеть.
Когда депозиты выгоднее инвестиций
Формально поводов для алармизма вроде бы нет: в прошлом году инвестиции в основной капитал, по данным Росстата, выросли на 9,8%. В первом полугодии 2024-го рост в годовом исчислении превысил 10%, заявлял глава правительства Михаил Мишустин. Однако тревожные звоночки уже слышны: во втором полугодии правительство зафиксировало «некоторое снижение» инвестиционной активности – это признал сам премьер. Он также отметил, что из-за роста ключевой ставки ЦБ стоимость кредитов стала слишком высока, а держать деньги на депозитах сегодня выгоднее, чем вкладывать в их развитие производства.
Оценки независимых экономистов более категоричны. В аналитической записке Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) «О рисках стагфляции в российской экономике», например, утверждается, что высокий уровень ключевой ставки и перспективы ее дальнейшего повышения «создали риск экономического спада и обвала инвестиций уже в ближайшее время».
Дело в том, что текущий уровень безрисковой доходности – 18,4% годовых по ОФЗ (облигации федерального займа) со сроком погашения через пять лет. Чтобы инвестпроект давал такой же доход, он должен за указанный срок не только окупиться, но и «принести чистую прибыль не менее 130% от вложенных средств». В противном случае сделанные вложения теряют для инвесторов экономический смысл. Однако в действительности пять лет – это лишь средний срок окупаемости инвестиционных проектов, о каких доходах тут говорить! В результате у предпринимателей появляются не только «мощные стимулы откладывания частных инвестиций», но и мотивация для изъятия денег из текущего оборота.
«Когда ставка по депозитам или гособлигациям превышает 20%, то бизнес рассматривает их как альтернативные направления для вложения денег, поскольку инвестиции в основной капитал такую рентабельность не дают, – вот и вся история», – пояснил «Профилю» директор Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН Александр Широв. А еще, по его словам, бизнес внимательно смотрит, как складывается ситуация со спросом, понимая, что удорожание кредита ведет как минимум к ограничению этого самого спроса. Данный фактор дополнительно демотивирует предпринимателей вкладывать средства в проекты, особенно в те, что непосредственно зависят от потребительской активности населения, корпоративного сектора и т. д.
Пока инвестиционный поток, в том числе за счет заемных средств, не прекращается. Но, как правило, речь идет об уже реализуемых проектах. Когда в дело вложен миллиард, а для его завершения требуется еще 250 миллионов, то будешь занимать хоть под 25%, поясняет главный научный сотрудник Института экономики РАН Игорь Николаев.
Тем не менее проблемы с частными инвестициями уже начинают сказываться на нашей промышленности. Динамика промпроизводства потихонечку замедляется, переходит от роста к стабилизации.
В январе–сентябре 2023 года рост в обрабатывающей промышленности составил 8,5%, в этом – лишь 7,9%. А кое-где, например, в угольной промышленности и металлургии, зафиксирован спад. И, как отмечается в бюллетене ИНП, наблюдаемый уже несколько месяцев спад производства у металлургов «может отражать начавшееся сокращение инвестиций в основной капитал», поскольку исторически динамика инвестиций и производства в металлургии «имеют сильную корреляцию». По данным Росстата, в январе–сентябре 2024-го производство чугуна в годовом исчислении снизилось на 5,8%, нелегированной стали – на 6,6%, проката – на 6,7%, производство труб, пустотелых профилей и их фитингов сократилось на 5,2%. Как минимум основания для беспокойства имеются.
Это не может продолжаться долго
Другая проблема заключается в том, что значительная часть инвестиций в основной капитал как в прошлом, так и в текущем году – это государственные вложения. Так называемый бюджетный импульс, задачей которого было простимулировать развитие отечественной экономики в условиях многочисленных санкционных ограничений. Но импульс по определению явление временное. Масштабное бюджетное стимулирование не может продолжаться долго, оно неизбежно будет затухать, говорит Игорь Николаев. Собственно, предпосылки к этому затуханию мы видим по расходным статьям бюджета на 2025 год.
Еще надо помнить, что платой за бюджетный импульс стало повышение налогов – надо же наполнять казну, которая несет такие расходы. По словам главы Федеральной налоговой службы (ФНС) Даниила Егорова, общий объем налоговых поступлений в консолидированный бюджет в 2024-м по сравнению с прошлым годом вырастет на 18,9%, до 55,6 трлн руб. За январь–октябрь в консолидированный бюджет уже поступило 46 трлн руб. – на 8,1 трлн руб. больше, чем за аналогичный период 2023-го. В годовом исчислении поступления в федеральный бюджет за январь–октябрь 2024 года выросли на 30%.
Впечатляет, конечно, но значительное повышение налогов – это демотиватор и для бизнеса, и для потребителей. Еще один аргумент в пользу того, что масштабное государственное стимулирование долго продолжаться не может.
Наконец, государству в одиночку, без поддержки частного сектора, экономику все равно не вытянуть. Доля государственных инвестиций, включая публичные госкомпании, вряд ли превышает 50%, замечает Александр Широв. Остальное – это частный бизнес. В российском хозяйстве миллион различных направлений деятельности – от индивидуального предпринимательства до мегапроизводств. Государство в принципе не в состоянии все это профинансировать. К тому же у него помимо инвестиций в промышленность и поддержания спроса есть масса других задач: национальная оборона, научно-технологическое развитие. Последнее в конечном счете тоже ведет к росту производства и повышению его эффективности, но происходит это не так быстро, как хотелось бы.
Еще у нашего правительства есть в запасе «кубышка» в виде Фонда национального благосостояния (ФНБ) – средства оттуда идут в том числе на инвестиции, а именно: на софинансирование некоторых инфраструктурных проектов, особо проблемных отраслей и т. н. институтов развития. Среди проектов, на которые тратятся деньги из ФНБ, – строительство автодорог Москва – Нижний Новгород – Казань, Казань – Екатеринбург, трассы «Нева»; модернизация Восточного полигона (это проект РЖД); докапитализация АО «Дом.РФ»; выкуп у западных компаний пассажирских самолетов, взятых в лизинг, и т. д. Однако и здесь инвестиционный импульс постепенно затухает: в прошлом году из ФНБ на инвестпроекты было потрачено 1,1 трлн руб., в 2024-м предусмотрено лишь 880 млрд.
Это понятно, ведь, по замыслу властей, главная задача «кубышки» – обеспечивать сбалансированность бюджета, стабильность финансовой и экономической системы РФ во время кризисов. А они идут плотным строем: сначала кризис 2008–2009 годов, затем волнение 2012-го, потом кризис 2014–2015 годов, вызванный санкционными войнами, «коронакризис» 2020–2021-го, наконец, нынешнее геополитическое обострение, сроки завершения которого никто прогнозировать не берется. Так что деньги из ФНБ, возможно, еще не раз придется использовать по прямому назначению.
Среди проектов, на которые тратятся деньги из ФНБ, – строительство автодорог Москва – Нижний Новгород – Казань, Казань – Екатеринбург, трассы «Нева» Марина Молдавская/Коммерсантъ/Vostock Photo
Есть ли выход?
Сегодня многие экономисты констатируют исчерпание факторов роста, которые толкали нашу экономику и промышленность вверх последние два года. Это уже упомянутое ослабление бюджетного импульса, исчерпание незагруженных производственных мощностей, равно как и исчерпание потенциала т. н. «быстрого» или «легкого» импортозамещения, то есть не связанного с реализацией долгосрочных инвестпроектов.
Между тем нашей стране необходим значительный экономический рост для решения накопившихся социальных проблем, воспроизводства основного капитала, долгого импортозамещения. По оценкам экспертов ЦМАКП, рост должен составлять не менее 3–3,5% в год на протяжении десятилетия. Это возможно, учитывая потенциал для увеличения производительности труда: по данному показателю мы отстаем от центральноевропейских стран на 25%, а где-то и в несколько раз.
Но, по словам Александра Широва, заметный экономический рост возможен только в условиях расширения предложения со стороны производства. А это означает создание новых мощностей, оснащение их машинами и оборудованием, повышение эффективности уже имеющихся площадок. Такое осуществимо только в условиях роста инвестиций в основной капитал, для чего нужно обеспечить «приемлемый уровень доходности» инвестиций. Доходность будет, если будут спрос со стороны потребителей и комфортные условия финансирования. И мы снова возвращаемся к проблеме ключевой ставки.
«Если жесткая кредитно-денежная политика сохранится, то темпы роста инвестиций точно будут снижаться, – говорит эксперт. – Вопрос, до каких объемов. Могут и до нуля снизиться». Впрочем, он убежден: когда тренд на снижение инвестиций станет явным, экономические власти начнут предпринимать меры, чтобы этого не допустить.
Однако пока проблемы формально нет: за счет повышения налогов бюджет получит триллионы рублей, и деньги для государственных вложений найдутся, замечает Игорь Николаев. В будущем году мы, скорее всего, увидим прирост инвестиций, в том числе в основные фонды, но такой высокой динамики, как в 2023-м и 2024-м, уже не будет. А вот за пределами 2025 года российскую экономику могут ожидать уже настоящие сложности.
