Заглянем в книгу «Великие сожженные» и узнаем судьбу одного из героев прошлого, который не смог избежать наказания.
Сожжение на костре в эпоху Средневековья использовалось как мощное орудие устрашения. Публичные казни символизировали борьбу власти за контроль над мыслями и научными идеями. Судьбы героев, которые не смогли избежать наказания, легли в основу книги «Великие сожженные». В этой статье рассказываем историю итальянского философа Джордано Бруно.
Бруно родился в городке Нола, что под Неаполем, зимой 1548 года в семье солдата. Он был любопытным, жадным до знаний и решил сделать академическую карьеру. В 1563 году он поступает в неаполитанский доминиканский монастырь Сан-Доменико-Маджоре. Это дивное место, славное своей историей, традициями, знаниями и школой. Доминиканцы — орден братьев-проповедников. Их задача — нести слово истины по всему миру, а для этого стоит быть весьма и весьма образованным.
Бруно тут же начинает проявлять себя со всем пылом нерастраченной юности. Дело началось с того, что он вынес из своей кельи все иконы, оставив только распятие. Мотивировал это тем, что иконы — это идолопоклонство. Очень яркий и глупый шаг молодого борца с системой. Глупый не только потому, что на него тут же донесли другие послушники ,и он имел неприятный разговор с настоятелем, но и потому, что начал творить дела, не ознакомившись с учением Церкви.
После мальчишка с головой окунулся в учебу. Способности ему достались отменные. И что важно, у него оказалась совершенно неординарная память. Ему было достаточно раз прочитать книгу, чтобы потом через пятнадцать лет цитировать ее близко к тексту. Однако читает юноша не только то, что можно и нужно, но и все остальное, в том числе и литературу запрещенную, которая хранилась в доминиканских обителях: надо знать ересь, с которой орден призван бороться, в лицо.
А еще он выходил из обители, что, в принципе, не запрещалось, и посещал сосланного из Рима Бернардино Телезио. Этот интеллектуал продвигал идеи, которые даже в Античности считались спорными. Он открыл собственную школу — Академию. Именно там Джордано познакомился с теорией Коперника (идеи которого после стал поддерживать).
В двадцать четыре года Бруно рукоположили. Но почти сразу его жизнь осложнилась. Однажды он участвовал в диспуте и кинулся защищать ересь — с такими пылом и знанием источников, что сразу возникли вопросы. Тогда он бежал в Рим. Дальше Бруно преподавал, в случае чего переезжал с места на место, находил себе покровителей. А затем один из них напишет донос в венецианскую инквизицию.
Джованни Мочениго, доносчик:
— Я слышал несколько раз в моем доме от Джордано, что существуют бесконечные миры, и что Бог постоянно создает бесконечные миры, ибо сказано, что он хочет все, что может.
Он же, допрошенный:
— Однажды, рассуждая об этом предмете, он сказал, что Бог столь же нуждается в мире, как и мир в Боге, и что Бог был бы ничем, если бы не существовало мира, и что Бог поэтому только и делает, что создает новые миры.
Франческо Грациано, сосед по камере в Венеции:
— В своих беседах он утверждал, что существуют многие миры; что этот мир — звезда и другим мирам кажется звездой, подобно тому как светила, являющиеся мирами, светят нам, как звезды. А когда я ему возражал, он ответил, что рассуждает как философ, ибо, кроме него, нет других философов и в Германии, кроме его философии, никакой другой не признают.
Обвиняемый, на третьем допросе:
— В моих книгах, в частности, можно обнаружить взгляды, которые в целом заключаются в следующем. Я полагаю Вселенную бесконечной, то есть созданием бесконечного божественного могущества. Ибо я считаю недостойным божественной благости и могущества, чтобы Бог, обладая способностью создать помимо этого мира другой и другие бесконечные миры, создал конечный мир. Таким образом, я заявлял, что существуют бесконечные миры, подобные миру земли, которую я вместе с Пифагором считаю светилом, подобным луне, планетам и иным звездам, число которых бесконечно. Я считаю, что все эти тела суть миры без числа, образующие бесконечную совокупность в бесконечном пространстве, называющуюся бесконечной Вселенной, в которой находятся бесконечные миры. Отсюда косвенно следует, что истина находится в противоречии с верой.
В этой Вселенной я полагаю всеобщее провидение, благодаря которому всякая вещь живет, растет, движется и совершенствуется в мире. Оно находится в мире подобно тому, как душа в теле, все во всем и все в какой угодно части, и это я называю природой, тенью и одеянием божества. Это я понимаю также и так, что Бог по существу, присутствию и могуществу неизреченным способом находится во всем и над всем: не как часть, не как душа, но необъяснимым образом.
На двенадцатом допросе:
— Из всех моих сочинений и высказываний, которые могли бы быть сообщены сведущими и достойными доверия людьми, видно следующее. Я считаю, что этот мир, и миры, и совокупность миров рождаются и уничтожаются. И этот мир, то есть земной шар, имел начало и может иметь конец, подобно другим светилам, которые являются такими же мирами, как и этот мир, возможно, лучшими или даже худшими; они такие же светила, как и этот мир. Все они рождаются и умирают, как живые существа, состоящие из противоположных начал. Таково мое мнение относительно всеобщих и частных созданий, и я считаю, что по всему своему бытию они зависят от Бога.
На четырнадцатом допросе, по существу, отвечал в том же роде:
— Я говорю, что в каждом мире с необходимостью имеются четыре элемента, как и на земле, то есть имеются моря, реки, горы, пропасти, огонь, животные и растения. Что же касается людей, то есть разумных созданий, являющихся, подобно нам, телесными существами, то я предоставляю судить об этом тем, кто хочет так их называть. Однако следует полагать, что там имеются разумные животные. Что же касается, далее, их тела, то есть смертно оно, как наше, или нет, то наука не дает на это ответа. Раввины и святые Нового Завета верили, что существуют живые существа, бессмертные по милости Божией. Их имеют в виду, когда говорят о земле живущих и месте блаженных, по псалму: «Верую, что увижу благость Господа на земле живых», откуда нисходят ангелы в виде света и пламени. Так толковал святой Василий следующий стих: «Ты творишь ангелами твоими духов, служителями твоими — огонь пылающий», полагая, что ангелы телесны, и святой Фома говорил, что не составляет вопроса веры, телесны ангелы или нет. Основываясь на этих, я считаю для себя допустимым мнение, что в этих мирах имеются разумные существа, живые и бессмертные, которых вследствие этого следует скорее называть ангелами, чем людьми. Как философы-платоники, так и христианские богословы, воспитанные в учении Платона, определяют их как разумных бессмертных существ, в высшей степени отличающихся от нас, людей.
Спрошенный, отвечал:
— Не исключено, что они питаются подобно животным, едят и пьют соответствующим их природе образом, но если они не умирают, то наверняка и не размножаются.
Спрошенный, видит ли он различие в том, что живые существа этого мира смертны, живые же существа иных миров бессмертны, отвечал:
— Я исхожу из авторитета Священного Писания, которое не помещает смертных людей на небе и вокруг этого мира, а говорит о земле живущих. Кроме того, если бы не первородный грех, то и в этом мире существовали бы еще подобные людям разумные живые существа, которые обладали бы бессмертием, несмотря на то что ели и питались. Причина этого бессмертия не в природе, ибо эти существа состояли бы из противоположных элементов, а в милости Божией.
Таким именно образом Бог создал бессмертным нашего прародителя с его родом, который, питаясь от древа жизни, имел возможность не только питаться, но и восстанавливать всю свою сущность и полностью сохранять природные элементы и начала.
Брат Челестино, капуцин, сосед Джордано по камере в Венеции, донес:
— Джордано говорил, что Моисей был коварнейшим магом и легко победил магов фараона, будучи более опытным в магическом искусстве. И что он лгал, будто бы говорил с Богом на горе Синай, и что данный им еврейскому народу закон был выдуман и измышлен им самим.
У инквизиторов была интересная задача, к слову, достаточно частая — убедить Бруно в том, что он неправ. Этим можно объяснить затянутость процесса. Для нормального процесса той эпохи характерен срок в один-два года, но не в восемь лет — именно столько времени занял процесс Ноланца.
И инквизиция в этом потерпела полное фиаско, им не удалось убедить Бруно. Он взошёл на костер, уверенный в бесконечности и вечности Вселенной, в том, что магия способна творить чудеса, а пророки и сам Спаситель были великими магами.
