Когда Путин в конце августа разрешил иностранцам, не согласным с нравственной политикой своих стран, обращаться за временным проживанием в России, я, честно говоря, напряглась. А вдруг эти иностранцы просто идеализируют Россию, а приедут к нам, столкнутся с нашей бюрократией, с нашими несовершенствами — и будут разочарованы. Разговоры о том, что нам нужны инженеры, айтишники, работники сельхозотрасли, звучат в последнее время всё чаще. А мы-то сами готовы их принять так, чтобы люди не жалели, что приехали к нам?
На мой взгляд, борьбы с ЛГБТ* всё-таки недостаточно для того, чтобы людям тут жилось комфортно. Ведь этим людям придётся водить детей в наши школы, обращаться за медицинской помощью в наши больницы и поликлиники, сталкиваться с чиновниками мелкого звена. И если человек встретит на своём пути неразрешимую бюрократическую проблему, то для него уже будет не столь важно, разрешена у нас тут пропаганда нетрадиционных отношений или запрещена.
Не знаю, с чего мне захотелось, чтобы иностранцам было в России комфортно. Возможно, мне, как жительнице России, было бы приятно понимать, что попытки Запада изолировать нашу огромную страну провалились. Ведь если страна — это самостоятельный центр силы, её невозможно изолировать. А возможно, приток к нам европейцев доказал бы, что Россия таким самостоятельным центром силы и является. А может, просто во мне говорит гостеприимство — сильная черта российского народа. Или же я просто родилась и выросла в огромной стране и всю жизнь жила с этим ощущением гигантских просторов во все четыре стороны от себя. И когда б в Россию поехали американцы и европейцы, разделяющие наши ценности, это соответствовало бы нашим российским притязаниям на строительство Царства Божьего на земле. А по-моему, такая большая страна, как наша, не может не иметь притязаний — на миссию.
Показательно: за советом обращаются в основном многодетные семьи. Одинокому человеку, не согласному с нравственной политикой своей страны, прожить, никуда не уезжая, легче: он уже сформировался в своих ценностях, его детство вмонтировало в него устойчивый моральный кодекс и новые тренды ему не так уж страшны. Но если у человека дети, то они перед этими трендами беззащитны, и потому родители, особенно многодетные, начинают смотреть в сторону России.
«Бюрократия? — спрашивал меня Джон. — А в Англии нет бюрократии? Ещё какая! Коррупция? Проституция? Покажите мне хоть одну страну, где этого нет! В России не соблюдаются законы? В России есть много законов, просто вам нужен хороший юрист!» Он отбивал мои вопросы о наших недостатках, а потом сказал, что самая ужасная антироссийская пропаганда проистекает всегда почему-то от самих русских.
Я не агитирую, конечно, против России, но наша страна прошла много испытаний, в отличие от Америки, никогда не ведущей войн на своей территории, и Европы.
Ещё совсем недавно нашу жизнь сложно было бы назвать комфортной или богатой. И может быть, мы только начинаем строить государство, отвечающее нашим представлениям о справедливости. А Джон Янович утверждает, что именно поэтому он и советует иностранцам ехать к нам. Раз у нас есть своё представление о справедливости, то точно есть и свой моральный кодекс.
«В чём же он?»
В Англии у Джона Яновича остались три сестры и три брата, и все вшестером они не разговаривают с ним. Не потому, что он отказался от Англии в пользу России, но он за годы жизни здесь приобрёл сильную русскую черту — высказывает своё мнение в лоб, не юля. «А англичане, европейцы любят плавать в сером тумане, — говорит он. — У них «нет» не «нет» и «да» не «да». Это у них называется дипломатией, а по-моему, это лицемерие». Ну вот приезжала к нему в гости сестра, дипломатничала, дипломатничала, а Джон Янович ей в лоб сказал: «Я тебя не понимаю. Скажи, что ты на самом деле хочешь сказать!» Сестре не понравилось такое: она уехала и больше с ним не общалась. А Джон остался в своей русской семье, где главный авторитет — 86-летняя тёща. И это один из пунктов морального кодекса, по его мнению. Он знает, что, если вдруг завтра лишится всех доходов, тёща будет содержать его на свою пенсию, а его дети никогда не бросят бабушку. Он говорит, что в Англии много старушек, которых бросили все. А это потому, что там семейный кодекс перестаёт работать. А в России он действует в семьях, опираясь на моральный. В моральном же жирно прописан пункт — уважение к старшим. Не говоря уже о том, что семья — это мужчина и женщина, мужчина — это мужчина, а женщина — женщина, чёрное — это чёрное, а белое — белое.
«Иностранцы со своими семьями поедут сюда ради развития, — говорит он. — Здесь можно работать и не бояться за взросление детей. Человек должен работать. Цель большой работы не деньги — семья. Деньги — только средство растить семью. В России можно зарабатывать деньги. И поэтому в основном сюда смотрят многодетные. И когда они приедут, то поймут, несмотря на всю пропаганду, что русские — очень гостеприимный народ».
Столько в последние годы я слышала разных рассуждений о наших традиционных моральных ценностях. Рассуждали социологи и философы. А так хорошо, как у Джона Яновича, не получилось ни у кого. Он-то смотрел на нас сначала глазами чужака, который полюбил нас сразу, а потом глазами своего — изнутри. По его мнению, наш моральный кодекс прост. По такому наши люди веками и жили. И дальше будут жить. И тут я поняла: чтобы стать центром притяжения для иностранцев, оказывается, нам не меняться надо, а надо всего лишь оставаться самими собой.
* Движение ЛГБТ признано в России экстремистским и запрещено.
Главный редактор ИА Regnum, писатель, журналист, член СПЧ Марина Ахмедова @Marinaslovo
