– В теннисе трудно хранить секреты. Вас не беспокоило, что все всплывет раньше?
– Результаты были в понедельник. Это был долгий процесс, который начался с очевидной ошибки, которую они [физио и фитнес-тренер] совершили.
Да, меня всегда беспокоило, что в какой-то момент это может всплыть. Сначала я был другого мнения, но потом все стало немного сложнее. Я, моя команда, адвокаты прошли через это, а я всего лишь простой теннисист. Я люблю играть.
Но, знаете, это также часть антидопинговых правил. Я был рад сотрудничать с WADA и ITIA, чтобы достигнуть наилучшего результата, зная, что я невиновен во всем этом деле.
Теперь все стало известно, так что как есть.
– Есть и другие игроки, которые прошли через это – допустили ошибку и получили большое отстранение, потому что таковы правила. Даже если вы знали, что не сделали ничего плохого, переживали ли вы, что из-за сложности процесса и правил вы можете получить большую дисквалификацию? Ведь такое случалось.
– Все очень просто – когда нам сообщили, что мой тест дал положительный результат, мы первым делом попытались выяснить, что это за вещество. Потому что Умберто [Феррара] очень, очень хорошо разбирается в фармацевтике, всем, что связано с питанием и так далее.
Поэтому мы его спросили. Он сразу же понял, что это его спрей. И, зная, что это был спрей, и зная, как все это попало в мой организм, мы сразу же к ним вернулись, объяснили, как все случилось. Поэтому мне дали возможность продолжать играть.
Конечно, пока я играл, мы должны были выяснить, что будет происходить в будущем. Но я мог играть потому, что мы знали, где было это вещество и как оно попало в мой организм.
Так что очень важно было сразу все объяснить. Они сразу же нас поняли и нам поверили, и именно поэтому я смог играть.
– Значит, вы не очень переживали о...
– Конечно, я переживал. Потому что для меня это был первый и, надеюсь, последний раз, когда я находился в таком положении. Но мы должны учитывать концентрацию [клостебола], которая была в моем теле, а это 0,000000001. Перед единицей много нулей.
Я волновался, конечно, потому что я игрок, который всегда очень осторожен со всем таким. Я считаю себя честным игроком на корте и вне его.
– Считаете ли вы, что отсутствие отстранения, несмотря на то, что некоторые другие игроки в прошлом его получали в подобных ситуациях, еще больше делают вас мишенью?
– Нет. Каждый игрок, у которого обнаружена положительная допинг-проба, должен пройти через одно и то же. Нет никаких коротких путей, никакого другого процесса, все одинаково.
Я только что объяснил, почему продолжил играть, и мне больше нечего добавить. Я знаю, что некоторые игроки могут быть разочарованы. Но, возможно, их отстранили потому, что они не знали точно, откуда все взялось и что это за вещество. Потому что главная причина [отсутствия отстранения] в том, откуда оно берется и как попадает в организм.
Мы сразу все знали. И сразу же приступили к делу. Я был отстранен на два-три дня – не мог тренироваться и все такое. Но они приняли объяснение очень, очень быстро, вот и все.
Вы спрашиваете, в чем разница между делами Валиевой и Синнера. Объясняем
7 важных вопросов по допинг-делу Янника Синнера
«Хватит держать нас за дураков». Реакция тенниса на допинг-провал Синнера
Синнера дважды поймали на стероидах – но не забанили. Почему?
