1 августа мы будем праздновать обретение мощей одного из самых любимых русским народом святых – преподобного Серафима Саровского. Произошло это по историческим меркам совсем недавно, всего 121 год назад, и произвело огромное духовное впечатление на жителей всей бескрайней страны – не только в центральных российских губерниях, но и на Алтае, в Сибири, на Дальнем Востоке. Любопытное свидетельство содержит публикация «Томских епархиальных ведомостей» от 1904 года, в которой рассказывается о глухом сибирском селении, зараженном повальным пьянством и оттого окончательно обедневшем. Но узнав о грядущем прославлении преподобного Серафима Саровского, люди воодушевились и решили создать церковно-приходское Братство воздержания от пьянства и сквернословия, посвященное новопрославленному святому, и обратиться к нему с молитвами о помощи в исцелении от этой тяжкой зависимости. Из-за полного отсутствия денег икону преподобного Серафима начал писать местный священник, и он смог создать благолепный образ, хоть впервые приступил к такого рода деятельности. Новонаписанный образ святого был принесен в храм 31 июля (по новому стилю), в канун всероссийского торжества обретения мощей Саровского чудотворца. Предлагаем читателям эту публикацию более чем столетней давности; орфография и пунктуация первоисточника сохранена.
В глухом месте Томской губернии, Барнаульского уезда, в пяти верстах от р. Оби, на берегу речки Каракана, расположено небольшое селеньице Завьялово, со всех сторон окруженное сосновым бором. Жители, наполовину переселенцы, мало занимались хлебопашеством; жили они заработками на паровой крупчаточной мельнице, стоящей в двух верстах от села. Церквей близко не бывало; будни и праздники народ – на заводе. Без благодатного влияния Церкви, без всяких школ, но при наличности питейного заведения, воспитались около завода два поколения; а в основании воспитания было сребролюбие. Сердце народное очерствело; при больших заработках окрепли страсти к вину и роскоши. Завод давал окрестным жителям десятки тысяч рублей каждый год, а народ бедствовал и телом, и душою. Хаты – без крыш, пища – хлеб с чаем. Пьянство, разврат, воровство, всякая дрянь… То же самое в трех ближайших к заводу деревнях: Атамановой, Мышлановой, Татчихе. Все они жили заводскими заработками, все были близки к заводу, к деньгам, к водке, к разгулу и далеко от Бога… Три кабака и ни одной часовни или церкви.
* * *
Невозможно было подумать, что такие люди, хотя когда-нибудь, сами построили бы у себя церковь. Многие никогда не бывали в храме Божием, никогда Святых Таин не приобщались; у них и праздники «престольные», съезжие, были языческие; праздновали «масленице», «вешному заговенью», праздновали пьяно и срамно… Но… Что у людей невозможно, то возможно у Бога: Он положил на сердце владельцу завода П.Г. Богомолову (особенно супруге его Анне Афанасьевне, ныне скончавшейся) построить в Завьяловой храм; послал и других благодетелей. Блаженной памяти Христа ради юродствовавший томский иерей о. Феодор Краснопевцев заочно, но с удивительною точностью указал Богомолову даже и место для построения церкви. И вот 25 августа 1897 года в селе Завьяловском Преосвященным Макарием, епископом Томским, освящен был каменный храм на 500 человек в честь Покрова Пресвятыя Богородицы. Образован здесь и приход самостоятельный, в состав которого вошли: завод, село Завьялово, деревни Атаманова, Мышланова, Татчиха с 1600 душ обоего пола коренного населения и 1200 душ обоего пола – пришлого, временных прихожан, привлеченных работою на заводе.
С 28 сентября 1897 года, новоприбывшие священник с псаломщиком начали совершать богослужение в новом храме. С того времени почти ежедневный звон колокольный и доселе призывает людей на молитву церковную, благовествует темноте народной о свете истинном… И в храме, в поле, в домах прихожан, без умолку льётся пастырское слово живое; прилагаются всевозможные старания, чтобы сколько-нибудь согреть студеное сердце прихожан. Вместе с духовным врачеванием безмездно подается медицинская помощь всему приходу и иноприходным. Но нужно еще устроять школы, обставить чтения, беседы, чтоб интересны, полезны были, нужно… многое, а средств нет; беднеют прихожане, трудно им и храм, и причт содержать. После многих препятствий и хлопот 1 января 1900 года было открыто церковно-приходское попечительство. Его деятельностью, на пожертвования прихожан и добрых людей, устроены школы-молельни в Мышлановой и Татчихе, с колоколами; устраивается училище в Завьяловой; приобретен фонарь для световых картин. Стало как будто светлее в темноте приходской...
По несчастным обстоятельствам, в 1901 году завод закрыт. Половина пришлого люда удалилась из прихода; заработков нет; кинулся народ к земле, но сряду три года был полный неурожай. До правительственной помощи причту же и пришлось кормить некоторых голодающих прихожан…
Совсем люди опустились, хуже прежнего запили. Подоспела монопольная продажа вина, а с монопольной – подпольная. Так, или иначе, церковь едва существует, жалование прихожане не уплачивают причту годами; отказывались по бедности сторожить и храм Божий… А первый год монополии две лавки местные собрали (с 913 душ мужского пола, без малолетков) – 12 780 рублей... По 30 рублей с каждого годного работника.
* * *
В это трудно-больное время дошли и до Завьяловой первые вести о скором открытии мощей святого Серафима Саровского. Смиренный старец еще при жизни его известен был и сибирской стране. Сибирские паломники, а после – тамбовские и нижегородские переселенцы, священники и простецы, разнесли славу о святом отце по всей Сибири. Детство наше в далеком Алтае, тогда еще языческом, мало крещеном, озарено было созерцанием жизни святой и подвигов великого старца, и дивной кончины его в изображениях художника на дереве и камне. Родители наши хранили изображения эти как святыню, у икон; а житие преподобного читали детям своим. И вот ныне, на склоне дней наших, святой лик блаженного старца вздымается в уме и сердце нашем – как в далеком детстве – чистый, святой, тихий, глубоко радостный, как ангел земной и человек небесный… Святая личность его, в детстве умом нашим запечатленная, не расставалась с нами до старости и на всей жизни нашей положила яркую полоску, как бы некий луч духовный пронесла на многолетнем существовании нашем… И вот ныне святой отец, пустынный житель, как родной нам является, как бы жить с нами телесно снова приходит… Необычайная любовь его к грешному люду из-за гроба явно является миру земному, в святых мощах его, как бы говорит: «Радость моя, – вот я – опять с тобою!»
И радуемся мы, и радости никто не отнимает у нас… Волею и милостию Божиею ныне язык и руки наши развязаны: мы можем делать то, чего давно хотела душа русская, православная. мы можем молиться пред иконою святого Серафима, Саровского чудотворца!..
* * *
И в храме Завьяловском, и в школе на беседах знакомит священник прихожан своих с жизнию и чудесами святого Серафима Саровского; умилительные рассказы о подвигах старца о евангельской любви его ко всем людям, об исцелениях западают в черствое сердце народное, вызывают слезу необычную, добрую, привлекают множество слушателей. Особенно поразительное впечатление на них производит чудо исцеления пьяницы, крестьянки-матери, приведенной к преподобному сыном ее.
Нужно и нам приобресть икону святого Серафима, думает священник... Он и здесь исцелит нашу язву народную – пьянство; он будет молитвенником нашим в народной беде. Против пьяного зла нам никто не поможет, ни закон, ни власти... Небесной помощи искать надо... Просить нужно святого Серафима, чтоб был он покровителем в нашей борьбе с злым недугом. Нужно икону его приобресть. Но… где же взять средства, где денег возьмем мы, нищие?..
Так кипело, в молитве и воздыханиях многих, сердце священника весь Великий пост… К концу поста в квартире священника появилась, на грубом мольберте, огромная, в два аршина деревянная доска… Окончивши литургию и давши многочисленным больным советы и медикаменты, он ежедневно стоит с красками, кистями и муштабелем пред доскою, мысленно воспевая: «Пустынный житель, и в телеси ангел, и чудотворец показался еси, богоносе отче наш Серафиме». А в окно часто несется скверная песня пьяной овцы приходской и больно-больно режет сердце пастыря, и много у него дум родит… Хорошо бы собраться нам трезвым вкупе. Да, по-братски, как советовал почивший архипастырь Амвросий, тесно сплотиться около храма лучшим людям, на борьбу с лихолетьем... И если мы не возстанем, накажет нас Господь…
И снова пишет он первую свою икону, и опять поёт в душе преподобному: «Исцеляеши недужныя, и души верою притекающих к тебе...» Вот, святче Божий, в день открытия святых мощей твоих, благослови нас положить основание Завьяловскому братству трезвости, под твоим покровительством. Как при изнесении из могилы святых останков твоих польются больным исцеления, так и наш убогий приход посети, и наш недуг пьяный исцели… Немногие у нас к тебе притекут; но за веру немногих, по милости Божией, всем помоги…»
«Приход наш заражен алкоголизмом; от того бедствует духовно и телесно, бедствует до крайности и нет ниоткуда ему помощи. На нас грех, на нас будет ответ, на нас гнев Божий будет, если мы не протянем, хотя и немощную, руку помощи погибающим братьям нашим о Христе. Если начнем борьбу с алкоголизмом, веруем, что начнем дело Божие, и будет с нами Бог. Призываем в помощь и угодника Его преподобного Серафима как воздержания учителя и от пьянства исцелителя; его желаем иметь покровителем нашей дружины и первым за дело наше молитвенником. В день открытия святых мощей его благословите нас, Преосвященнейший Владыко, открыть при местном храме Серафимо-Завьяловское братство воздержания от пьянства и сквернословия на основании устава, на утверждение представляемого, и совершить 19 июля (1 августа по новому стилю – прим.) с иконою святого Серафима, священником пишемою, крестный ход в село Верх-Ирменское (15 верст), в храм святого пророка Илии, к престольному празднику, для прославления угодника Божия святого Серафима», – такого содержания подали прошение епископу Томскому Макарию учредители Братства: председатель Завьяловского приходского попечительства – местный священник и члены: И.П. Сорокин, А. П. Масленников, И.А. Зырянов, В.Н. Костерин.
* * *
Светло в храме с. Завьяловского вечером 18 июля (31 июля по новому стилю – прим.) 1903 г.; весело звонят колокола; со всех сторон идут богомольцы к богослужению. Они давно знают, какое в Сарове и какое здесь торжество; на сто верст кругом были о том извещения; люди уже призывают молитвенно святого Серафима; они и здесь желают видеть нечто необыкновенное; они святого старца хотят видеть, припасть к нему молитвенно…
Праздничное богослужение совершается обычным порядком; но вот на входе является им что-то невиданное: в отверстые Царские врата смотрит старец святой; стоит он, как живой, с согбенною на груди рукою, стоит у горнего места, ликом к престолу Господню… Пред полиелеем внезапно священник с псаломщиком износят из алтаря на середину храма большой образ святого угодника Божия: вспыхнула люстра и залила ярким светом икону несомую; с умилением падают все на колена, со свечами в руках молятся; усердно, со слезами молятся, когда в первый еще раз ублажают пением явленного миру православному нового чудотворца, наставника монахов и собеседника ангелов…
19 июля торжественный праздничный благовест созвал к литургии множество богомольцев; шли и ехали даже из соседних приходов. Рано окончилась служба, и после молебна преподобному выступили с зароком первые братчики трезвости. Немного их было, но лица их носили печать упования, духовного радования; немного их было, но появление их, самый зарок, трогательная молитва священника над склоненными главами их, осенение иконою святого Серафима, вручение им печатных удостоверений о принадлежности к Братству, к дружеству трезвенников так были необычайно торжественны, так согрели сердце народное, что когда понесли хоругви, крест и, высоко над головами, икону преподобного, люди падали под нее, пожелали еще некоторые зарок трезвости дать, а все множество народное громогласно и стройно, едиными усты и единым сердцем грянуло за священником: «Преподобне отче Серафиме, моли Бога о нас!..» И полилась молитва эта, в народном простом мотиве, по пути шествия неумолчно, без отдыха; гремит она и темным бором Караканским, несется и над волнами Оби многоводной, в луга и степи заречные…
Дождик поливает; вымокли все; в бору буря поднялась; говорят, что на берегу Оби «лес ломит»... Однако никто не сомневается в благополучной переправе через реку широкую; все видят образ угодника Божия; все знают, что шествует он к «святому Илие», спешит к службе вечерней Ильинской, где ждут его тысячи людей православных. И не только российский переселенец, но и неохочий до церкви сибиряк – все идут весело, радостно, дружно, все поют, все молятся… Вот и Обь. Тихо на воде стало… Благополучно переправились, все время совершая на пароме молебны, и дальше двинулись; а на реке опять бурный вал… Народ из попутных деревень навстречу выходит, на колена в грязь падает…
Далеко на встречу святому Серафиму, с хоругвями и святым крестом, вышел иконой своей пророк Илия. С любовью принял наши святыни добрый о. Феодор со множеством своих прихожан Верх-Ирменских. Облобызались священноиереи, поклонились встретившиеся «богоносы», и еще дружнее, еще громче, сердечнее полилась могучая священная песнь народная на высотах Ирменских в вечернем воздухе; а яркие лучи заката солнечного жарко-жарко горят на золоте икон и хоругвей…
Торжественно было богослужение в огромном и благолепном храме святого Илии и в этот вечер, и в следующий день. Тысячи богомольцев стеклись сюда на праздник пророчий, и чтобы поклониться преподобному. Торжественно было и обратное шествие, в село Завьяловское, с образом святого Серафима. Многие тысячи народа трезвились до вечера, хотя и престольный праздник был, чтобы с честью проводить икону нового чудотворца.
* * *
Величайшее торжество Православия, Саровское и всероссийское торжество, отразилось на всяком месте владычества Господня, на всем пространстве Отечества нашего. Как множество громов потрясающих, как целые снопы молний ослепительных, вести из Сарова несли и лицу земли православной, для одних – грозу небесную страх в сердце неверное, для других благодать, радость, и мир…
«О, старче праведный! Пошли и нашему юному Братству благословение свое, как молнию в эти минуты святые, как луч светозарный сюда из Сарова, в наше бедное, темное место!..» И эту мольбу убогого служителя Божия, сопровождавшего крестный ход, услышал святой Серафим… Благословение преподобного быстро, воочию всех, как молния, снизошло из Сарова за тысячи верст… Священник читает 20 июля (2 августа – прим.) телеграмму: «Благослови Господь новооткрытое Братство. Молитвы преподобного Серафима да содействуют его возрастанию и крепкому стоянию. Митрополит Антоний». Милостивое слово и благословение Первосвятителя Российской Церкви православной из Сарова, где мощам Кроткого Милостивца в эти минуты Русский государь со своим народом поклоняется, где слава Церкви православно является, где чудеса рекою текут, телеграмма эта в руках убогого иерея сельского произвела потрясающее впечатление и вызвала обильные слезы радости и умиления…
Благословен Господь! Ныне Братство уже сотнями считает братчиков своих, которые смело распевают свой гимн:
Братья, молитесь! Господь нас простил,
К трезвенной жизни Он нас возвратил!
Будем молиться,
Станем трезвиться,
С пьянством мирским воевать,
Бог нам даст благодать!
Братчики! С нами Святой Серафим,
Наш покровитель: не страшно нам с ним.
Станем всех звать,
Чтоб воевать
С пьяным недугом людским,
С нами святой Серафим!
Он, чудотворец, молитвой своей
Пьяных спасает несчастных людей.
Святой Серафиме!
Мольбами твоими
Пьяный огонь угаси, Родину нашу спаси!
Жадных к вину исцели, пожалей,
В Братство их к нам приведи поскорей,
Чтоб отрезвляться
Стали, спасаться
Все под покровом твоим
Чудный, святой Серафим!..
Цитируется по публикации журнала
«Живоносный Источник» (Новосибирская митрополия)
