Мощные паводки на Дальнем Востоке, сносящие дома, автотранспорт, дороги, вызвали удивление и раздражение многих россиян. Им кажется, что раз такое происходит в самый жаркий летний период (обычно паводки весной), значит, кто-то где-то допустил преступную халатность и должен быть немедленно наказан. Специалисты, напротив, блюдут корпоративную солидарность: дескать, всё хорошо, все работают, но стихии не прикажешь. Истина, как обычно бывает, где-то посередине.
На Чукотке разлившаяся река Каральвеем потоком понеслась по жилым кварталам городка Билибино, в котором 5, 4 тыс. жителей. Частные дома – в воде по самую крышу. Течением гоняет захлебнувшиеся авто. Власти что-то мычат о том, что компенсации будут выплачены всем пострадавшим. «С каждым будем отрабатывать индивидуально», – изрёк губернатор. Так говорят после каждого наводнения, но впоследствии мало кто остаётся довольным этим «индивидуальным отрабатыванием». Как пример чуткой заботы по «ящику» показывают благодарную жительницу Билибина: «Нас напоили чаем с шоколадками и конфетами. Молодцы. Первый раз с этим сталкиваемся».
С одной стороны, обильному паводку не сможет противостоять ни один умнейший руководитель. И даже в Нидерландах, которые всегда ставят в пример по части укрощения водных стихий, периодически сносит плотины и польдеры. Ведь паводок всегда рождается из неудачного совпадения нескольких факторов риска. Например, за зиму на водосборе реки накопилось много снега. Весна вышла тёплая, и он начинает резво таять. А почва ещё промёрзшая, и вода просто не может впитаться в землю (на Чукотке сейчас +3 градуса). Да ещё весенние дождики вдруг зарядили: как говорят синоптики, «за столько-то дней выпала месячная норма осадков». Ну и что умные критики сделали бы на месте нерадивого начальства? Закрыли бы города и веси своими телами?
Другое дело, что из года в год происходит одно и то же: паводок случается неожиданно для жителей. В Билибине, например, не сработала система оповещения. О том, что в город пришла большая вода, люди узнали, оказавшись в ней по пояс. Даже сообщений от МЧС не поступало, хотя мобильная связь работала. Промолчали громкоговорители, не было объявлений по радио.
Конечно, происходящее сейчас на Дальнем Востоке от Магадана до Владивостока – это семечки по сравнению с наводнениями в Оренбургской и Курганской областях в начале апреля. Уровень воды реки Урал поднялся до 10 метров, на 2 метра выше опасного уровня. Больше всего досталось 190-тысячному Орску, хотя ему вроде бы не на кого пенять: город защищала 5-метровая дамба, а вода поднялась на 9, 6 метра. Но на поверку оказалось, что дамба разрушилась ещё до того, как «перелилась». И была она не шибко древней – 2010 г. постройки. Кто-то же догадался строить здесь не 10 метров, а пять. И сделал настолько криво, что дамба и 15 лет не простояла.
Впрочем, никаких 9, 6 метра воды на Орск не обрушилось бы, если бы Ириклинское водохранилище, созданное как раз с целью сглаживания паводковых последствий в регионе, подготовили к опасному периоду. Воду для формирования свободного объёма почему-то не сбрасывали, и к середине марта свободная ёмкость водохранилища была вдвое ниже, чем годом ранее, – 579 млн м3 против 1070 млн м3.
Полуграмотные фермеры, работающие вокруг водохранилища, за три дня предупреждали о приходе «большой воды». А областные синоптики «не видели проблемы». Жители Орска без всяких экспертных заключений поняли, что сооружению настаёт карачун: стали самостоятельно бороться с протечками, проинформировали городские власти. «Не мешайте работать», – отвечали ответственные люди. И в этом, вероятно, одно из главных объяснений скрытых причин «внезапности» стихийных бедствий – в чиновничьей среде не любят алармистов, которые требуют немедленно принять какие-нибудь экстренные меры.
Режиссёр Юрий Быков прекрасно показал это в своём «Дураке»: молодой идеалист требует расселить аварийное общежитие, которое вот-вот рухнет и всем встаёт поперёк горла – от городских элит до простых «общажников», у которых нет другого жилья. Досталось парню по полной программе. Аналогично начальник какого-нибудь отдела, видящий неважные перспективы Билибина, не хочет нажить себе врагов: лето ведь на дворе, у одних боссов – рыбалка, у других – отпуска. Лучше прикрыть себе тыл служебной запиской руководству и не заморачиваться всерьёз. Ведь если реально случится катастрофа, о нём вряд ли вспомнят. Зато если он всем перевернёт планы, а ничего страшного на деле не произойдёт, – это ему запомнят навсегда.
Всё это известно давно. По крайней мере 12 лет, когда 6–7 июля 2012 г. непрекращающиеся ливни на западе Краснодарского края вызвали катастрофический паводок на реке Адагум, ночью затопивший 57-тысячный Крымск. В городе, состоявшем в основном из частных домов, погибло более 170 человек и полностью утратили имущество 34 тысячи.
Людей никто не оповестил, а те пока проснулись, пока осознали – а из дома уже не выбраться. Выжившая пенсионерка вспоминает: «Двери не открывались, окна под водой, я почти тонула уже, плавала под потолком, мне было так страшно… Внук Стасик пробил шифер на веранде и затащил меня на крышу. Хоть бы предупредил кто нас. Как хотите, так и спасайтесь. Может, чтобы пенсию не платить, всех пенсионеров утопить решили?»
Большинство людей погибли, потому что у них не оказалось под рукой внука-спасителя. Наталья Мицкевич погибла вместе с 10-летней дочерью Альбиной, сосед не смог к ним пробиться: «Дядя Юра с чердака дырку долбил, хотел их вытащить, зубами грыз… Но не успел. Они всё кричали, кричали, а потом перестали. А с чердака в воду прыгнуть не мог, чтобы в окно залезть. Течение сильное. И окно уже совсем под водой было».
Помощь пришла только под утро, хотя до Новороссийска всего 50 км, а там и отряд МЧС, и вертолёты, и военные, которые по идее должны подрываться по тревоге, пока горит спичка: «Мне 80 лет, я сидела на крыше, на коньке, всю ночь. С трёх до девяти утра. За что нас так? Такая волна была, я еле выбралась в окно… Моя подруга, Полина Яковлевна, утонула в доме рядом. Никто ведь не предупредил. Как теперь жить?»
Расследование показало, что краснодарский метеоцентр оповестил все муниципальные образования о штормовом предупреждении – разослал телеграммы. Примерно так в России предупреждают о перекрытии важнейших дорог: дают новость в ленте на сайте какого-нибудь дорожного комитета. «Крайними» оказались глава Крымского района Василий Крутько, который сел на 6 лет, и экс-глава Крымска Владимир Улановский, отправившийся искупать вину на 3, 5 года.
Двумя годами ранее на Кубани уже случилась грозная «репетиция»: в 2010 г. подтопило 30 населённых пунктов в Туапсинском, Апшеронском районах и в районе Сочи – погибли 17 человек, пострадали 7, 5 тысячи. Перед краевыми службами были «поставлены задачи» – проведены учения, закуплена техника и освоены нехилые деньги. Государство не допускает частников к борьбе со стихийными бедствиями: стянуло все одеяла на себя и шумно выпустило воздух.
В течение нескольких дней после катастрофы помощь пострадавшим была партизанской: еду и лекарства собирали через «Живой журнал», а также на импровизированных лотках у МГУ. Волонтёры подвозили друг друга на Кубань и открывали «Яндекс-кошельки», чтобы сразу вручить пострадавшим хоть какие-то наличные. Чиновники включились по-своему. Пытаясь в авральном порядке восстановить теплоснабжение в районе бедствия, они заключили договор с владельцами местных котельных Борисом и Аскером Хакуй: за счёт бюджета закупили оборудование на 52 млн рублей, которому красная цена – 20 миллионов.
В сентябре 2013 г. из-за паводка на Дальнем Востоке пришлось эвакуировать 32 тыс. человек. Губернатор Приморья Владимир Миклушевский на совещании с президентом назвал сумму ущерба в 700 млн рублей, его хабаровский коллега Вячеслав Шпорт говорил о 370 млн, а заместитель полпреда Владимир Пысин насчитал общего ущерба на 30 млрд рублей. Позднее было озвучено, что прямой ущерб от паводка на Дальнем Востоке составил 3, 1 млрд рублей, из которых лишь 250–300 млн будет выплачено потерпевшим в качестве компенсаций. «Помимо убытков граждан, пострадали дороги, мосты, школы, больницы», – объяснял тот же губернатор Миклушевский.
Сегодня мало что изменилось. В конце июля губернатор Оренбургской области Денис Паслер для избежания повторного наводнения в Орске поручил мэрии укрепить дамбу, которую прорывало весной. Неужели после апрельской катастрофы работы на дамбе не стали приоритетом, не распечатан какой-нибудь резервный фонд?
Версия, будто в одну воронку снаряд дважды не попадает, с паводками не работает. Если ничего не предпринимать, убытки будут хоть каждый год. В 1998 г. два ледяных затора на реке Лене в Якутии вызвали подъём воды на 11 метров. Больше всех досталось Ленску и окрестностям: в зоне затопления оказались 97 тыс. человек, 15 погибли. Из трагедии сделаны выводы? Три года спустя Ленск снова полностью затопило паводком: погибли 8 человек, залило более 5 тыс. домов, ущерб оценили в 8 млрд рублей.
По данным Росгидромета, в России ежегодно происходит от 40 до 68 кризисных наводнений, которым подвержены около 500 тыс. кв. км. Среднегодовой ущерб оценивается примерно в 40 млрд рублей в год, в том числе в бассейнах рек Волга – 9, 4 млрд рублей, Амур – 6, 7 млрд рублей, Обь – 4, 4 млрд рублей, Терек – 3 млрд рублей, Дон – 2, 6 млрд рублей и т.д. Тем не менее не видно ничего похожего на системную работу. Средства тонким слоем размазаны по целевым программам.
В бассейне Амура для защиты населения от привычных муссонных наводнений всего два водохранилища – Зейское и Бурейское. В итоге избыточную воду просто негде аккумулировать. На всю Россию 62 большие плотины, которых в соседнем Китае более 25 тысяч! «Большая» плотина – это значит, высота у неё более 15 метров: в Индии – 2, 6 тыс., в Японии – 2, 5 тысячи. В России ставят на дешёвые защитные дамбы, которые на деле далеко не всегда защищают: наоборот, паводок не разливается по пойме, а сжимается и создаёт наводнение.
