Вокеизм – это ненависть гопника к ботанику со скрипкой. Гопник осознает существование мира высокой культуры, куда он не вхож, не потому, что его не пустят, а потому что этот мир предполагает интересы, выходящие за пределы простейших удовольствий, и усилия, которые он не может и не хочет прилагать. Открытие парижской Олимпиады произвело всемирный скандал. Всем зрителям бросилась в глаза кощунственная пародия на «Тайную вечерю», где размалеванные трансвеститы, расположившись на манер знаменитой фрески Леонардо да Винчи, изображали Христа и апостолов. Женщина, играющая Марию-Антуанетту с бутафорски отрезанной головой, которая что-то исполняла, тоже произвела впечатление. Советским коммунистам (поздним, во всяком случае) как-то в голову не приходило делать эстрадный номер из убийства царской семьи. Резкие комментарии в русской Сети вызвали ответные комментарии (тоже по-русски), что открытие отражает превосходные традиции французской культуры и «настоящий праздник свободных людей», а русские дикари просто не понимают. Однако не менее резкие комментарии многих американцев, немцев и самих французов (в том числе неверующих) делают такое понимание затруднительным. Французская и немецкая епископские конференции тоже как-то не оценили атмосферу праздника, как и многие другие. Франция столетиями воспринимается у нас, да и во всем мире, как страна высокой, изысканной, аристократической культуры – и с полным на то основанием. Величественная готика капеллы Сент-Шапель, музыка Жоскена Депре, уносящая в глубину небес, или Франсуа Куперена, отмеченная высоким, благородным изяществом... Невозможно перечислить всех великих гениев, достижения которых сложились в тот уникальный взлет красоты, который мы называем французской культурой. Имея такую историю, можно было бы превратить открытие Олимпиады в величественный праздник одной из самых блестящих культур мира. Но его превратили в непристойное похабство. Организаторы Олимпиады, французские власти умышленно и сознательно решили нанести оскорбление христианам – и вообще всем культурным людям. У нас говорят о том, что они – сатанисты, то есть хулят все, что связано с именем Христовым, в силу какой-то извращенной религиозности. Скорее всего, дело не в этом – едва ли Макрон режет черных кошек на кладбище и поклоняется голове Бафомета. Вообще, представители политических элит обычно довольно прагматичные и рациональные люди. Их интересует не духовный мир, а власть и контроль. А инструментом власти является идеология, которая позволяет мобилизовать сторонников, преследовать врагов и навязывать свою волю. В данном случае идеология совершенно определенная. Ее называют разными терминами – «прогрессивный либерализм», «культурный марксизм», wokeism, то есть «пробудизм», или DEI (diversity, equity and inclusion), то есть «разнообразие, равенство и принятие». В теории это означает, что никого, в том числе людей самых странных предпочтений и поведения, нельзя третировать и обижать. А кто будет обижать – тот враг народа и за ним придут. Но при этом обижать христиан не только можно, но и является обязательной частью программы. Отпустить беззлобную шутку по поводу «менструирующих персон» (как Роулинг) – великое преступление, высмеивать чужие святыни – неотъемлемое право. Впрочем, конечно, далеко не все святыни – нападать на другие религии, кроме христианства, организаторы не решились. Это кажущееся противоречие исчезает, когда мы видим идеологию так, как ее видят элиты – то есть как средство манипуляции и контроля. Любая идеология нуждается во враге. Врагом вокеизма является христианство и высокая культура, как его производная – то и другое соединено в знаменитой фреске Леонардо. Почему? Потому что эта идеология использует силу зависти. Большевизм использовал зависть экономическую – бедных к богатым, внушая им, что причина их бедности – в богатстве других, и раскулачив соседей, они заживут припеваючи. Вокеизм – зависть культурная; ненависть гопника к ботанику со скрипкой. Гопник осознает существование мира высокой культуры, куда он не вхож, не потому, что его не пустят, а потому что этот мир предполагает интересы, выходящие за пределы простейших удовольствий, и дисциплинированные усилия, которые он не может и не хочет прилагать. Чтобы создать «Тайную вечерю», надо быть гением. Более того, нужна культура, где такая гениальность востребована. Нужно быть мастером своего дела – а это требует большого труда. Нужно общество, в котором есть вера. Устроить похабную пародию на этот шедевр не требует ровным счетом ничего. Это позволяет людям, ущемленным и обиженным существованием настоящей культуры, получить удовольствие, которое получает мелкий вандал, пририсовывающий усы (и другие детали, не будем уточнять) к картине гения. Эта враждебность бескультурных людей к культуре получает свое идейное обоснование – культура объявляется «расистской» и «угнетательской». А растормозив в людях эту антикультурную зависть, ее можно использовать для того, чтобы манипулировать массами. Антихристианство тут неизбежно: церковь учит, что лень и зависть – это грех. Если Бог дал тебе талант, ты обязан его развивать, а если не дал, или, вернее, дал не в той области, где ты хотел, – ты должен принять свою миссию в этом мире и не претендовать на чужую. Собственно, любая манипулятивная идеология неизбежно становится антихристианской, потому что существование людей глубоких личных убеждений, да еще объединенных в организованные сообщества, будет препятствием для достижения ее целей. С другой стороны, люди, пытающиеся все время успеть за последними западными модами, задают вопрос: «А что такого?» Мало ли на что епископы оскорбляются... Что же, попробуем объяснить. Христианство глубоко запечатлено в душе каждого культурного европейца – даже если он человек лично неверующий. Христос, грядущий на вольную смерть, остается символом жертвенной любви и невинного страдания даже для тех, кто не верит в Него как в Сына Божия; и глумливая атака на образ Спасителя есть атака не только на веру, но и на самые основания европейской культуры. Как писал об этом Умберто Эко, человек неверующий, но культурный «в некий миг полноты времен... обретет религиозную, моральную и поэтическую силу создать фигуру Христа, то есть образ всеобщей любви, прощения врагам, историю жизни, обреченной холокосту во имя спасения остальных... Будь я инопланетянин, занесенный на Землю из далеких галактик, и окажись я перед лицом популяции, способной породить подобную модель, я преклонился бы, восхищенный толикой теогонической гениальности, и почел бы эту популяцию, мизерную и нечестивую, сотворившую столь много скверн, – все искупившей, лишь тем, что она оказалась способна желать и веровать, что вымышленный ею образец – истинен». Человек может нанести себе увечья, которые закроют для него определенную сферу человеческого опыта. Алкоголик может настолько сжечь себе язык и горло разными спиртовыми растворами, что даже если дать ему бокал изысканного вина, он не сможет оценить его вкус и аромат. Но человек может сжечь и свою душу. Глумление и цинизм – кислота, которая разъедает саму способность к благоговению, к изумлению перед лицом красоты или преклонению перед лицом нравственного подвига. Несколько лет назад какой-то безумец пытался плеснуть кислотой в лицо Джоконде; богохульник плещет кислотой в свою душу. Но не только в свою – и в души окружающих тоже. Негодование, которое испытывает верующий, и тягостное чувство, которое возникает у неверующего, но хотя бы культурного человека, – не симптом какой-то нездоровой гиперчувствительности; это как раз проявление здоровья, свидетельство несожженной души. Возмущение, которое вызвало на самом Западе это кощунственное представление, говорит о том, что несожженные души там еще есть. И это внушает осторожную надежду. Сергей Худиев
