В сентябре прошлого года Банк России запустил эксперимент по внедрению исламского банкинга в четырёх субъектах страны: в Дагестане, Чечне, Татарстане и Башкирии. Пилот продлится ровно два года. За это время финансовые власти хотят оценить эффективность данного механизм, чтобы затем распространить его действие уже на федеральном уровне.
Исламский банкинг, построенный на принципах шариата, ещё называют партнёрским финансированием. Основным его отличием от классической банковской деятельности является запрет на получение процента или вознаграждения за приём или предоставление займа, а также запрет на финансирование ряда сфер деятельности. В их числе производство алкогольной, табачной продукции, свиноводства и т.д.
Впрочем, сугубо с финансовой точки зрения данные операции мало чем отличаются от обычных. Например, в рамках исламского банкинга финансовой организацией приобретается имущество (скажем, квартира), которое затем перепродаётся клиенту с наценкой. Платёж разбивается на определённый период времени и формально является беспроцентным. Хотя для клиента разницы в деньгах здесь нет.
ИСЛАМСКИЙ БАНКИНГ НЕ ОЧЕНЬ РАСПРОСТРАНЁН ДАЖЕ В МУСУЛЬМАНСКИХ СТРАНАХ. ФОТО: ALIF_OSMAN/SHUTTERSTOCK
Более того, как показывает уже имеющийся российский опыт, ипотека в исламском банкинге оказывается даже менее выгодной, чем обычная. И это вполне объяснимо, ведь важнейшим моментом финансовой деятельности, помимо процента, является ещё и оценка. Когда выдаётся обычный кредит, ставку по нему банк рассчитывает, исходя из уровня инфляции, доходности на финансовых рынках, общей ситуации в макроэкономике. Здесь же организация вынуждена проводить ещё и оценку приобретаемого с целью дальнейшей передачи имущества, беря на себя все риски. Соответственно, итоговые условия для клиента будут явно менее выгодными.
В общем, в механизме функционирования исламского банкинга содержится много подводных камней, что приводит к непрозрачности финансовых потоков и создаёт серьёзные риски незаконного обогащения на одном из элементов цепочки. И проконтролировать это не представляется возможным. Собственно, именно по этой причине исламский банкинг не является сильно распространённым даже в мусульманских странах. Только в Саудовской Аравии его доля составляет около 40% от всей финансовой деятельности. В Малайзии — около 20%, а в большинстве других стран (даже в Катаре) не превышает 10%.
Отсюда соответствующий эксперимент в России представляется мало перспективным проектом. К тому же в мусульманских регионах нашей страны традиции исламского банкинга никогда не было и, как и многое другое, подобное является привнесённым с Ближнего Востока веянием.
Нельзя исключать, что финансовые власти России решили запустить пилот с целью привлечения инвестиций из богатых мусульманских стран. Например, в этом убеждён экономист Александр Разуваев:
Основной смысл внедрения исламского банкинга — это возможность привлечь в проектное финансирование деньги государств Персидского залива. А также использовать исламский банкинг для обхода санкций. Этим активно пользуется Иран. Представители Банка России посещали столицу исламской республики и, вероятно, обсуждали этот вопрос.
Отсылка к Ирану выглядит сомнительно. Персы не используют исламский банкинг для обхода санкций. Даже сложно представить, как он может помочь в деле нивелирования последствий рестрикций. У иранцев распространена неофициальная система внутренних и трансграничных расчётов под названием "хавала".
Если приводить очень упрощённый пример, то деньги, скажем, в Тегеране передаются специальному человеку, далее следует звонок, предположим, в Дубай, после которого в столице ОАЭ можно забрать аналогичную сумму в условном месте. Естественно, не безвозмездно. В среднем придётся заплатить около 3%. Иногда — больше, в зависимости от направления. Но, как видим, процент здесь присутствует. То есть хавала особого отношения к исламскому банкингу не имеет.
"ХАВАЛА", ДЛЯ КОТОРОЙ НЕ НУЖНЫ БАНКИ, ВЫГЛЯДИТ ПРИМЕРНО ТАК. СКРИНШОТ С MASTEROK.LIVEJOURNAL.COM
Тезис о возможности привлечь инвестиции из стран Персидского залива также выглядит сомнительно и сильно напоминает десятилетия догматичной веры российских системных либералов в западные инвестиции. Вот придут европейцы с американцами, дадут нам денег — и заживём. А там, глядишь, и построят что-нибудь. Пора бы уже понять, что зарубежные деньги как таковые России не нужны. У нас имеется достаточное количество ресурсов для финансирования своего развития. Вопрос не в них, а в компетенциях и технологиях. А они, при всем уважении, находятся явно не на Ближнем Востоке.
В общем, во-первых, никакой арабский шейх сюда не придёт. Во-вторых, он нам не нужен. В-третьих, ближневосточные деньги по большей части крутятся в классическом, а не исламском банкинге.
К сожалению, тема исламского банкинга в России приобретает не экономический, а идеологический характер. Отмечу, что не религиозный, а именно идеологический. Так же как и тема никабов. Нельзя исключать, что это кому-то выгодно. И явно не представителям всех без исключения наших коренных народов, в том числе мусульманских. Снова сошлёмся на экономиста Разуваева:
В российских социальных сетях существуют люди, которые испытывают страх и ненависть перед исламом. Раньше они боялись цифровизации и прививок против COVID-19. А теперь главный враг у таких людей — ислам, в том числе исламский банкинг, который, по их мнению, является продуктом западных спецслужб.
Граждане России, среди которых много мусульман, никогда не испытывали страха и тем более ненависти к исламу. Подобные заявления звучат, мягко говоря, странно. Здесь вновь следует повторить прописную истину: Россия является уникальной страной, в которой на протяжении большей части истории никаких межконфессиональных и межрелигиозных конфликтов не было. За исключением отдельных периодов, когда они искусственно разжигались нашими врагами.
И вряд ли кто-то в здравом уме считает, что исламский банкинг является продуктом западных спецслужб. Другое дело, что, учитывая особенности функционирования, он действительно может использоваться врагами для финансирования противозаконных операций. А также в качестве идеологического инструмента манипулирования.
Здесь же важно отметить, что некоторые нормы православия также запрещают ссудный процент. В этом, как и во многих других моментах, мы имеем общие установки. Стратегически вопрос заключается совершенно в другом. В том, что всем привычная банковская система, существующая на протяжении практически двух последних столетий и основой которой является процент, себя изживает.
Ей на замену, в том числе через цифровые валюты, приходят совершенно иные механизмы. Но когда система, основанная на иных (в том числе беспроцентных) принципах, устоится, будет странным делить банки и клиентов по религиозному признаку. Такие вещи не объединяют, а разделяют народ.
