У Иммануила Канта был слуга по имени Мартин Лампе, которым он очень дорожил. Кант был строгим и аскетичным, и в отношениях он проявлял решимость человека, вся философия которого была основана на том, чтобы поступать правильно. Отношения Канта и его слуги длились более сорока лет. Своеобразный Кант и его верный слуга. Но однажды все пошло не так. История не знает подробностей, возможно, это было пьянство или воровство, но в один момент Кант был вынужден рассчитать Лампе. Кант был просто раздавлен. Прожить рука об руку с человеком 40 лет — это своего рода отношения, поэтому для него это была настоящая потеря. Он прикрепил к своему столу записку со словами: «Не думай более о Лампе». Каждый день он вспоминал о том, что нужно забыть Лампе.
Конечно, это глупо. Невозможно заставить себя забыть что-то или кого-то. Более того, чем больше вы стараетесь, тем сложнее это сделать. Но можно остановить процесс повторного переживания тяжелых воспоминаний. В этом и есть суть главного вопроса: если с нами случилось что-то плохое, даже травмирующее, стоит ли пытаться это забыть или, наоборот, следует распаковать и прожить плохие воспоминания? У меня нет психологического образования, и я не психотерапевт, поэтому я подойду к вопросу с философской точки зрения и спрошу: насколько важно прошлое для нашего будущего? Должен ли был Кант попытаться забыть Лампе или помнить о нем, как о части себя?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы рассмотрим два радикально разных подхода. Первый принадлежит Фридриху Ницше, который утверждает, что порой забвение — это акт самосозидания. Второй, подход Эдмунда Бёрка, предлагает любопытное и, возможно, противоречивое мнение: иногда возвращение к прошлому — это прекрасный опыт, ценный сам по себе.
Ницше: живи как зверь
У философов сложились интересные отношения с животными. Некоторые, например Джон Стюарт Милль, видят в них повод для жалости. Когда он писал: «Лучше быть недовольным человеком, чем довольной свиньей», то имел в виду то, что человеческий интеллект позволяет нам быть в высшей степени счастливыми. Но примерно в то же время, что и Милль, Ницше утверждал совершенно противоположное. Он писал: «Погляди на стадо, которое пасется подле тебя: они не знают, что такое вчера, что такое сегодня, они скачут, жуют траву, отдыхают, переваривают пищу, снова скачут, и так с утра до ночи и изо дня в день, тесно привязанные и в радости, и в страдании к мгновению, и потому не зная ни меланхолии, ни пресыщения. Зрелище это для человека очень тягостно, так как он гордится перед животным тем, что он человек, и в то же время ревнивым оком смотрит на его счастье».
Животные обладают врожденным чувством присутствия в моменте. Их не беспокоит прошлое. Их не волнуют прошлые ошибки и неверные повороты; они просто продолжают жить дальше. Зверь не сгибается под «невидимым и темным бременем» памяти. Конечно, никто не может полноценно жить, не помня о чем-то хотя бы в какой-то степени. Коровам, может и нравится целыми днями жевать траву, но я не корова. Я не могу этого изменить. Ответ Ницше — это своего рода перестройка мышления и полезная стратегия самопомощи: относиться к прошлому как к ресурсу, который нужно добыть.
У нас есть целая библиотека воспоминаний. Некоторые из них травмирующие, а некоторые — счастливые. Одни не имеют значения, а другие глубоко важны. По мнению Ницше, мы должны присвоить или насильно взять из прошлого то, что можем. Мы используем прошлое и упиваемся им, как эликсиром. Но если это прошлое — яд и ослабляет нас, то забудьте. Живите дальше.
Итак, размышляя над вопросом, стоит ли описывать прошлое в дневнике, Ницше спросил бы следующее: запись о тяжелом прошлом делает вас лучше, сильнее и полнее? Если да, то продолжайте. Вдыхайте его и «превращайте в кровь». Но если письменные воспоминания оставляют вас разбитым, напуганным или даже хуже, то забудьте об этом.
Бёрк: Красота травмы
Англо-ирландский философ Эдмунд Бёрк, писавший за столетие до Ницше, предлагает интересный взгляд на этот вопрос: что, если воспоминания о травме приносят эстетическую пользу? Для Бёрка «возвышенное» — это эстетическое переживание, «способное вызвать восторг — не удовольствие, а своеобразный восхитительный ужас, своего рода спокойствие пред тенью страха». Он считал это переживание одним из самых сильных страстей. Оно возвышает. Другими словами, это чувство, которое возникает, когда мы стоим у подножия огромного, грохочущего водопада или в самом сердце грозы под раскатами грома. Возвышенное — это шумные раскаты стадиона во время песни, когда вы смотрите в бездонное ночное небо. Это умение оценивать страшное с безопасной позиции.
Травматические переживания и тяжелое прошлое — это ужасно. Они выбивают из колеи и часто ломают жизнь. Но они остались позади. Сами по себе они больше не представляют для нас угрозы. Поэтому, когда мы возвращаемся и смотрим на них, мы сталкиваемся с моментом возвышенного. Нас тянет к ужасной красоте тьмы внутри. Мы исследуем раны и переживаем прошлые травмы, потому что получаем эстетическое удовольствие. Это болезненное переживание описывали многие, от античных философов до Фрейда, но у Бёрка интересная трактовка. Он рассматривает прошлое как своего рода артефакт, экспонат в музее, которым можно наслаждаться, находясь в безопасности, за ограждением.
Похоронить или воскресить?
Как и всегда в подобных дилеммах, очень многое зависит от ситуации, от конкретного «плохого опыта» и от того, что происходит с нами, когда мы его переживаем.
В конечном счете, я думаю, что совет Ницше вполне здравый. Он сводится к следующему: «если тебе лучше забыть, сделай это» и «если это делает тебя сильнее, помни». Это справедливо для таких повседневных действий, как ведение дневника и общение с друзьями. Это также относится и к психотерапии. Судя по отзывам, это работает. Почти все, кого я знаю, кто проходит или проходил через терапию, говорят, что это хороший и полезный опыт. Но через полгода, год или сколько угодно времени полезно спросить себя: «Стал ли я лучше после того, как проработал эти воспоминания?» Если нет, то, возможно, пришло время попробовать что-то другое.
Сообщение Не думай о Лампе: как разобраться с тяжелыми воспоминаниями появились сначала на Идеономика – Умные о главном.
