Как нетрудно догадаться, под влиянием геополитических шоков, вызванных началом СВО, по оценке ЦМАКП, ухудшили свое финансовое положение, прежде всего экспортно-сырьевые отрасли. Для них, что очевидно, просто закрылись экспортные рынки, считавшиеся уже сложившимися и традиционными. Однако удар пришелся и по ряду обрабатывающих производств, тесно привязанных к поставкам импортных материалов и/или комплектующих.
Поэтому к группе «пострадавших» в ЦМАКП отнесли лесоводство и лесозаготовку, добычу угля и металлических руд, химпром (включая фармацевтику), деревообработку, производство бумаги и бумажных изделий, металлургию и автомобилестроение. В последнем случае, правда, с важной оговоркой – «в части автозаводов, занимающихся сборкой иностранных автомобилей, с невысоким уровнем локализации» (что неактуально для Татарстана).
В целом на эту группу приходится 37% в совокупной выручке отраслей сферы материального производства.
На отрасли, ориентированные на быстро выросшие сегменты внутреннего спроса и свои финансовые показатели, напротив, существенно улучшившие, приходится еще 13% (в обоих случаях – за исключением нефтегазового комплекса).
Так как под внутренним спросом понимаются не столько «гражданские сегменты с возросшей потребностью в импортозамещении», сколько гособоронзаказ и инфраструктурные инвестиции, среди «бенефициаров» оказались как ориентированные на ВПК производства металлоизделий, прочих готовых изделий, электрооборудования, машин и оборудования, а также электронная и оптическая промышленность. Так и отрасли, преимущественно работающие на потребительский сектор, – выпуск текстильных изделий, одежды, кожи и изделий из кожи (то есть в основном легпром).
К группе «пострадавших» отнесли лесоводство и лесозаготовку
Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»
Динамику финансовых показателей (платежи, оборотные средства и рентабельность) в 2022-2023 годах в ЦМАКП сравнивали с докризисным 2021-м.
Причины разделения реального сектора понятны. С одной стороны, индустрия подверглась «массированным негативным внешним шокам» (к числу которых, кстати, отнесен и уход из России не только иностранных инвесторов, но и топ-менеджеров с консультантами).
К этому добавилось «окончательное закрытие доступа к внешним финансовым рынкам, высокие волатильности глобальных сырьевых цен и валютного курса». А также внутренние проблемы – проседание спроса (правда, ограниченное во времени примерно вторым-третьим кварталами 2023 года), высокие процентные ставки и кадровый кризис.
С другой стороны, возник и ряд «позитивных шоков» – существенно расширились масштабы госспроса и импортозамещения, были развернуты программы льготного кредитования предприятий. Плюсом стало и «предотвращение спада, а впоследствии и переход к активному росту в жилищном строительстве и в смежных с ним отраслях».
Для удержания спроса, выхода на новые рынки и сохранения поставок сырья, материалов и комплектующих компаниям из группы «пострадавших» пришлось пойти на снижение рентабельности – через предложения ценовых скидок и дисконтов на продукцию (или высоких премий за импортируемые сырье и комплектующие). Но, что интересно, хотя «пострадавшие» за 2022-2023 годы и потеряли в рентабельности – в среднем на 10% к 2021 году, в целом уровень рентабельности в этой группе остается не просто высоким, а существенно превосходит и средний по экономике (за исключением лесоводства, деревообработки и автомобилестроения).
Другими словами, большинство таких отраслей просто вернулись к более-менее естественному для них уровню рентабельности (после рекордов 2021 года).
Усиливающийся спрос на продукцию компаний потребовал динамичного увеличения оборотного капитала, что привело к росту кредитования
Фото: © Наталья Селиверстова / РИА Новости
В случае же с «бенефициарами» усиливающийся спрос на продукцию компаний потребовал динамичного увеличения оборотного капитала, что привело к росту кредитования – за два года прирост банковского долга в этой группе в среднем составил 35%. При этом за счет частичного субсидирования бюджетом процентных ставок и общего роста рентабельности (в среднем за 2022-2023 годы на 5%) эти отрасли «смогли покрывать процентные платежи по кредитам без каких-либо затруднений».
«Несмотря на значительные темпы роста долга по кредитам, динамика выручки в этих отраслях оказывалась еще выше, вследствие этого долговая нагрузка не увеличивалась. Это позволяет говорить о сбалансированности финансового положения и отсутствии риска потери платежеспособности в данной группе отраслей», – заявили в ЦМАКП.
Более того, судя по динамике показателей, характеризующих спрос на продукцию отраслей из группы бенефициаров, «первоначальный импульс к росту получает свое дальнейшее распространение». «Это может говорить о том, что финансовое положение этих отраслей останется прочным и после того, как сойдут на нет конъюнктурные факторы, придавшие им этот первый импульс», – уверены в ЦМАКП.
Отметим, отрасли, названные экспертами Центра «бенефициарами», в Татарстане в течение 2023 года демонстрировали самые высокие темпы роста производства. И набранную динамику сохраняют и в текущем году. Особенно это касается производства компьютеров и оптики, электрооборудования, и, конечно, отраслей, ориентированных на внутренний потребительский спрос. В то же время наиболее «просевшими» отраслями в прошлом году были деревообработка, фармацевтика, химпром и производство бумаги.
Отрасли, названные экспертами Центра «бенефициарами», в Татарстане в течение 2023 года демонстрировали самые высокие темпы роста производства
Фото: © Михаил Захаров / «Татар-информ»
На этом фоне, уверены в ЦМАКП, в России требуется политика стимулирования экономического роста. Для достижения этой цели, по мнению экспертов центра, возможен и «умеренный бюджетный дефицит», и даже некоторое превышение целевого для ЦБ таргета инфляции (4%). Хотя в ЦМАКП ожидают, что в 2025-2027 годы рост ВВП составит 2,3-2,5% в год, а в Минэкономразвития РФ – 2,3-2,4% (то есть динамика прогнозируется схожая), по своей структуре рост экономики в сценариях экспертов и чиновников существенно различается.
Так, для сценария ЦМАКП характерен инвестиционно активный рост за счет разгона вложений с 3,8% в 2025-м до 4,7% к 2027-м, а вот экономическому росту в сценарии Минэкономразвития «во многом способствует развитие экспорта и предусмотренный в нем процесс импортозамещения». При этом в центре считают, что для первого нет особых оснований – «закрытие такого важного направления для экспорта российской продукции (прежде всего нефтегазовой), как Евросоюз, не может быть быстро восполнено даже за счет ускоренного развития вывоза продукции по другим направлениям, прежде всего азиатского».
В ЦМАКП считают, что новые национальные проекты и грядущая налоговая реформа, ориентированная на ненефтяные доходы бюджета, повышают вероятность реализации вариантов, связанных с проведением активной «политики развития» («перераспределительные» эффекты от повышения налогов могут оказаться положительными, если, конечно, полученные от компаний и населения ресурсы будут через государственные расходы возвращены в экономику).
Несмотря на это, все же наиболее вероятным сценарием развития российской экономики до 2027 года эксперты считают стабилизационный, названный «Предотвращая перегрев». При нем рост ВВП «провалится» до 1,5-1,7% в год, а может, и еще ниже. Проблема в том, что такой динамики, если она закрепится (из-за низких темпов роста инвестиций, «самонастройки» ожиданий и институтов и т.д.) и за пределами среднесрочного периода, будет «совершенно недостаточно для обеспечения устойчивой экономической безопасности России» (порогом они считают рост от 3% в год).
Позитивные последствия – ликвидация перегрева на рынке труда с возвращением безработицы до естественного для российской экономики уровня (порядка 3-3,2%, причем с тенденцией к повышению) и снижение уровня инфляции до 4% и еще меньше – общий нагатив вряд ли перекроют. «Разумеется, ни о каком “догонянии” мировой экономики в данном сценарии и речи не идет», – констатируют эксперты. Явно намекая, что действовать нужно иначе.
