Весной 1943 года германские войска, отступая, поголовно угоняли с собой все население с оккупированных областей СССР. В это время усилился поток детей в лагеря и тюрьмы Латвии, в связи с этим латвийские тюрьмы уже неспособны вмещать заключенных. Их начинают массово уничтожать.
В Риге были созданы специальные распределительные пункты по продаже детей, предлагавшие живой товар в возрасте от 5 до 12 лет. Детей, которых нельзя было использовать на работах, в возрасте от одного года до пяти свозили в женский монастырь. Детские лагеря располагались также в Дубулты, Саулкрасты, Игате, Стренчи.
В апреле 1943 года к женскому монастырю в Риге по ул.Кр.Барона 126 подходят крытые военные немецкие автомашины. Их сопровождают немецкие солдаты под командой офицера. Жуткая картина открылась глазам очевидцев: из закрытых кузовов не раздается ни звука, не слышны детские голоса. Когда откидывается брезент, взору открываются десятки замученных, больных и изнуренных детей. Они скорчились и дрожат от холода. Лохмотья еле прикрывают маленькие тельца, покрытые нарывами, лишаями и коростой. Дети босы, без шапок. Из-под грязных тряпок, едва прикрывающих несчастных, на груди виднеются картонки, привешенные на веревке. На табличках имеются надписи: фамилия, имя, возраст. Ряд бирок содержит одно слово: «Унбеканнтер» (неизвестный). Дети жмутся друг к другу и молчат. Детский барак в лагере, вечный страх и угрозы, пытки и террор садистов отучили маленьких страдальцев говорить. Машина следует за машиной. 579 детей в возрасте от года до пяти лет фашисты доставили в монастырь. Транспорт ведет немецкий офицер из СД Шиффер.
Свидетель Сколдинова Л.П. показывает: «Когда я увидела первую машину, кузов которой был полон детьми от года до пяти лет, неподвижно сидевших, скорчившись от холода, т.к. одеты они были в какие-то лохмотья, мороз у меня пошел по коже. На глазах у всех, даже у мужчин были слезы».
Свидетель Грабовская С.А. говорит: «Дети выглядели старичками. Они были худые и болезненные до чрезвычайности, а главное, что в них поражало, это отсутствие детской веселости, болтливости и резвости. Они могли стоять целыми часами, сложив ручки, если их не посадить, а если посадишь, так же тихо сидят, сложив ручки».
Свидетель Осокина В.Я. рассказала: «Показался грузовик, покрытый брезентом. Въехал во двор, остановился. Всем казалось, что он пришел пустым, т.к. из него не доносилось ни звука, ни плача, ни детского возгласа. А самое характерное в этих бледных истощенных лицах ребят было выражение необычайной запущенности и боязни, а у некоторых выражение полной безразличности и отупения. Дети вообще не разговаривали в течение 2-3 дней. После они объясняли это тем, что немцы в лагере запрещали им плакать и разговаривать под страхом быть расстрелянными».
Рассказывает свидетель Мурниекс Рихард Матисович, 1896 г.р.: «В июне 1944 года я поступил в Рижский детский дом грудных детей, где пробыл по день ухода немцев из Риги. В доме находилось много русских детей в возрасте до 3-х лет. Дети в детдом поступали из Саласпилсского концлагеря и Рижской тюрьмы. Немецкое командование раньше не ставило вопросов об эвакуации детей, но в октябре 1944 года до оставления немецкими войсками Риги наш дом малюток вывезли на пароход. Автомашины с детьми сопровождали немецкие солдаты. Всего было вывезено из детдома 150 малюток. Поскольку дети были привезены из Саласпилса и Рижской тюрьмы, я считаю, что увезли детей на пароход с целью их истребления».
Источник: Источник: Богов В.В. Практика лицемерия: детские дома и приюты в период немецкой оккупации Латвии (1941–1944) // Журнал исторических исследований — 2019, №2. Стр. 117–137
