В Испании консерваторы вешают рекламу «рожайте больше детей». Подача у рекламы такая: «Они говорят, что подсчитали, сколько загрязняет окружающую среду каждый ребенок… и они забыли, что мир без загрязнения того не стоит, если нет людей, которые могли бы наслаждаться им» (
ссылка).
Утверждение испанцев особенно верно, если учесть, что адепты западной повестки не способны наслаждаться жизнью. К примеру, большой опрос в США недавно показал, что половина (!) срамных скопцов страдает от постоянных и серьёзных психологических стрессов (
ссылка). И это не новость: чем дальше общество от традиционной семейной нормы, традиционной религии и прочих традиционных ценностей, тем оно в среднем несчастнее.
На первый взгляд, просемейные активисты из Испании маются ерундой: чтобы изменить настроение общества, надо нечто большее, чем несколько рекламных щитов в метро, оплаченных из скудных средств некоммерческой организации. Тем не менее сторонники традиционных ценностей имеют в своём активе нечто очень важное: статус гонимых на Западе праведников, который постепенно формирует в их среде ядро деятельного и несгибаемого меньшинства.
Махатма Ганди, освободивший индийский народ от двухвекового ига британских колонизаторов, выразился по этому поводу так:
Сначала они не замечают вас. Затем они смеются над вами. Затем они сражаются с вами. Затем вы побеждаете.
Радужные бесы и сеятели зелёной чумы невольно создали на Западе целую прослойку фанатиков (в хорошем смысле слова), для которых борьба против повестки стала смыслом жизни. Несколько десятилетий назад просемейные активисты были бы заурядными мещанами, мысли которых занимали бы планы расширить дом или купить машину помощнее. Сейчас они настроены плодиться и посещать церковь — именно потому, что повестка пытается их сломать. Наличие полуподпольного сопротивления романтизирует такой образ жизни и делает его привлекательным. Фанатики-консерваторы не только ведут здоровый (в правильном смысле) образ жизни, но и заряжаются в своих группах сладким чувством принадлежности к духовной элите общества.
Дальше в действие может вступить демографическая арифметика. Допустим, пара просемейных обывателей в среднем рожает семь детей, тогда как их «пробуждённые» соседи — одного ребёнка на две пары. Тогда сто просемейных через два поколения породят 1200 внуков и внучек, а сто «пробуждённых» — всего лишь шестерых, то есть в двести (!) раз меньше. Если движение просемейных станет на Западе хоть сколько-нибудь популярным — а шансы на это высоки — довольно быстро по историческим меркам оно задавит распространителей повестки числом.
Западные идеологи не глупы, они отлично сознают свою слабость. Поэтому они не жалеют ни сил, ни денег, внедряя левацкую пропаганду в школы и вузы. Цель простая: завербовать в свою деструктивную секту побольше молодёжи, пока она не отрастила ещё панцирь взрослого скептицизма.
До последнего времени «пробуждённым» удавалось легко пополнять свои ряды путём вербовки и промывания мозгов, однако в последние годы просемейные обыватели начали с ними бороться. Консерваторы или создают собственные школы, в которых повестку продвигают сугубо формально, с подмигиваниями и фигой в кармане, или переводят детей на домашнее обучение, благо всю необходимую инфраструктуру коронавирусный карантин уже создал.
Всё вышесказанное ещё не значит, что здравый смысл на Западе победит. Во-первых, повестка сейчас доминирует до такой степени, что даже умеренные левые считаются на Западе «ультраправыми». Во-вторых, далеко не факт, что у просемейных активистов осталось достаточно времени для борьбы. Запад, каким мы его знали в конце прошлого века, был белым и христианским. Спасибо Соросу и его соратникам, сейчас Запад уже и не белый, и не христианский. Даже если у сторонников возврата к норме всё получится — через 50 лет, может быть, — они станут не более чем благополучным меньшинством в преимущественно чужих для них государствах.
