В угаре борьбы с русским языком Эстония решила не останавливаться ни перед чем – она готова вредить здоровью детей-инвалидов из тысяч русских семей. Для детей с различными расстройствами – от умственных до речевых – обучение на чужом языке ставит крест на учебе как таковой. Более того, от этого зависит вся их дальнейшая жизнь. О чем идет речь? Согласно плану, утвержденному в Эстонии в 2022 году, перевод всех учебных заведений нацменьшинств (а в них учатся дети почти 30% населения) на государственный язык должен завершиться к 2029 году. Сначала авторы образовательной реформы обещали, что она не коснется спецшкол, где обучаются дети с особыми потребностями. Но потом от своих обещаний отказались. Министр образования Кристина Каллас настаивает, что учиться на эстонском придется всем.
Родители русских детей-инвалидов много месяцев умоляют министерство образования сделать для «особых» детей исключение и позволить им продолжить учебу на русском. Например, мать «особого» ребенка Анна Фаттахова в эфире эстонского телевидения рассказала, что дети с инвалидностью учатся как в детских садах, так и в специальных школах. У них всех есть диагнозы, поставленные врачами – от логопедических проблем до умственной отсталости.
Между тем специалисты говорят, что для ребенка крайне важно в детском саду, в школе обучаться именно на родном языке – как для обычного, так тем более и для «особого». В соседней Латвии, где ликвидацию русских школ осуществили раньше, чем в Эстонии, протестовавшие против этого педагоги собрали в свое время солидную научную базу в доказательство необходимости учебы именно на родном.
Латвийский педагог, доктор психологии Олег Никифоров ссылается на мнение основоположника современной коррекционной психологии Льва Выготского, который в своей книге «Мышление и речь» писал, что у ребенка процесс мышления формируется исключительно на родном языке. «Если ребенок научился мыслить на родном языке, он просто не сможет мыслить на другом. При обучении на чужом языке он вольно или невольно начнет переводить полученную информацию на свой родной язык, а любой перевод требует времени…» – отмечал Никифоров. Приглашенная русскими педагогами из Латвии в качестве эксперта научный сотрудник Психологического института РАО Галина Цукерман однозначно подчеркнула, что ребенок должен постигать мир на родном языке – и лишь потом можно учить другие.
По итогам ликвидации русских школ в Латвии выясняется, что русские дети, вынужденные учиться на латышском, имеют серьезные речевые проблемы – они обладают низким лексическим запасом родного языка и не знают многих абстрактных понятий. Они серьезно отстают от своих сверстников, которые учатся на родном языке. И это дети, не имеющие никаких отклонений. Понятно, что в случае детей с особыми потребностями последствия окажутся куда более тяжкими.
Минувшей осенью этот вопрос обсуждался в эстонском Рийгикогу (парламенте) – на заседании парламентской комиссии по образованию и культуре. «Это ужас. Правительство при переводе образования на эстонский язык отказалось сделать исключение для детей с особыми потребностями. Вчера в комиссии Рийгикогу по культуре рассматривалась соответствующая петиция, набравшая более пяти тысяч подписей, но министр образования Кристина Каллас была непреклонна», – сообщил парламентарий от оппозиционной Центристской партии Александр Чаплыгин.
У родителей происходящее вызвало приступ ярости. «Все уважение и любовь к Эстонии моментально сгорели. Физически противно теперь тут жить. Надеюсь, что в самом скорейшем времени сменю страну проживания», – вот типичный отзыв одного из оскорбленных родителей.
А несколькими днями позже Каллас в парламенте отвечала на вопросы по поводу того, как дети с особыми потребностями будут переходить на эстонский язык обучения. «Ответы были совершенно невнятные, кроме того, что логопеды все же будут работать с детьми на родном языке. Но этого явно недостаточно: больному ребенку трудно учиться самому по себе, а уж на чужом языке это может стать невыполнимой задачей. Здесь нужен очень осторожный индивидуальный подход, однако Кристине Каллас, судя по ее заявлениям, политика важнее, чем дети», – отмечает Чаплыгин.
Одновременно стало известно, что огромному количеству русских педагогов, специализирующихся на работе с «особыми» детьми, грозит увольнение – если они не сдадут экзамен на высшую степень владения эстонским языком. Анна Фаттахова недоумевает: «Почему такие решения? Что делать? Где искать помощь? Как смотреть в глаза педагогам, учителям малых классов и специальных групп в детском саду, у которых будут требовать С1 (высшая языковая категория – прим. ВЗГЛЯД) и ведение занятий на эстонском? Я общаюсь с мамами, чьи дети сейчас не говорят и не имеют элементарных навыков: обслужить себя, рассказать, где болит...
И вот этим мамам я должна сказать, что у государства в планах научить их ребенка двум-трем словам на эстонском, чтобы жить в доме по уходу. А все остальное – не важно! Нет у ребенка родной речи, так и не надо».
И вот в конце марта 2024 года вновь было объявлено, что послаблений для особых детей не будет. В связи с этим русскоязычная эстонка Елена Кулль рассказала, что ее маленькому сыну поставлен диагноз «алалия» – это либо полное отсутствие, либо недоразвитие речи у детей при нормальном слухе. Причиной алалии чаще всего являются повреждения коры головного мозга при родах, а также мозговые заболевания или травмы, перенесенные ребенком в доречевой период жизни.
По словам Елены, сначала она отдала своего ребенка в эстоноязычный садик, но там ему было плохо. Она перевела сына в русский детский сад – в группу с логопедической поддержкой. Сейчас ребенок учится в частной школе с русским языком обучения. Кулль подчеркивает, что детям с таким диагнозом необходимы педагоги особого профиля, «таких специалистов на всю Эстонию где-то пять человек». Женщина беспокоится, что если ее сына вновь заставят учиться на эстонском, да еще и лишат возможности общаться с профильными специалистами (которым грозит увольнение), то судьба его будет незавидна.
Итак, со следующего учебного года русские дети с особыми потребностями должны будут перейти на эстонский язык. «Некорректно будет не дать такому ребенку возможности учиться на эстонском языке и выучить его. Это оставит ребенка в так называемой русской изоляции, а в будущем сузит его возможности справляться с обычной жизнью», – твердит министр образования Кристина Каллас. Она считает, что если «особые» ученики не будут обучаться на госязыке, то «лишатся общественной жизни и успешной карьеры в Эстонии».
Однако специалисты указывают на отсутствие методик и конкретных рекомендаций от министерства – как именно обучать на неродном языке детей с отклонениями? В таллинском районе Ласнамяэ есть школа, где учатся русские дети с особыми потребностями. Там свидетельствуют, что этим детям учеба дается непросто даже на родном языке – что уж говорить об эстонском.
Именно поэтому школа ходатайствует хотя бы о частичных послаблениях. «Мы попросили о том, чтобы семьдесят процентов учебного материала преподавалось на эстонском языке, а тридцать – на русском. Потому что очень многие дети, которые попадают к нам, имеют серьезные нарушения – речи, памяти, внимания, мышления. И конечно же, это предполагает усиленную коррекционную работу, прежде чем ребенок начинает полноценно овладевать знаниями, – объяснила директор школы Милена Погодаева. – Пока мы не привели в порядок родную речь и когнитивные процессы: память, внимание, мышление, восприятие – крайне сложно воспринять учебный материал на любом языке».
Родители русских детей с особыми потребностями обратились с открытым письмом к министру социальной защиты Сигне Рийсало. Они попросили ее вмешаться и повлиять на министерство образования. «Для ребенка стоит вопрос: он сейчас на родном языке научится проситься в туалет или на всю жизнь останется в подгузнике. Мы здесь не о карьере говорим, понимаете? Это жизненно важные вещи. Чтобы ребенок не перебегал на красный свет дорогу, чтобы он знал, кто его мама, а кто – чужие люди. Надо сначала добиться понимания, контакта с ребенком, а после этого уже говорить о рынке труда и о жизни в Эстонии», – подчеркивает Анна Фаттахова.
По ее словам, мольбы, обращенные к министру Каллас, остались не услышанными. «Теперь мы обращаемся к министру социальной защиты. Врачи находятся в ее ведении, и она должна доверять врачам, которые поставили диагноз. Если диагноз поставлен, то он что-то значит, его нужно принимать во внимание. Такого не может быть, чтобы столько детей с диагнозами, а ни одного положительного решения нет. И ни одной группы для таких детей не оставляют», – сказала Фаттахова.
Ни одно учебное заведение в Эстонии пока так и не получило разрешения оставить для детей с диагнозом обучение на русском языке. «Сейчас мы слышим категоричное нет. Мы этого не понимаем», – говорит Фаттахова. В министерстве социальных дел родителям ответили, что «внимательно изучат обращение» и дадут свой ответ «в ближайшее время».
Теги: дети , инвалиды , русофобия , Россия и Эстония
