Кадровый вопрос

Россия, как известно, создает цифровую экономику, и, например, в финтехе у нас все очень даже неплохо, если сравнить с другими странами. А как обстоят дела в других отраслях?

Дмитрий Красовский: По моему мнению, цифровая трансформация в России идет заметно быстрее, чем в большинстве других стран. И в финтехе, и в телекоме, и в IT уровень цифровизации существенно выше, чем в большинстве стран Европы, Азии и даже США. В остальных отраслях мы тоже наблюдаем достаточно активное развитие цифровых технологий. Аналитическое агентство нашего холдинга провело исследование по зрелости цифровых процессов в различных сферах экономики. Помимо тех отраслей, о которых я уже рассказал, есть еще пять с очень хорошим уровнем — это электроэнергетика, розничная торговля, металлургия, логистика-транспорт и строительство. Темпы цифровизации этих областей тоже достаточно высоки. В отношении технологий, данных и инноваций у компаний из этих отраслей в большинстве случаев все хорошо. К нам они чаще всего обращаются за помощью, за консультациями и обучением по различным аспектам стратегии и изменения образа мышления сотрудников.

Валентин Макаров: Мне кажется, многоукладность, которая России свойственна, еще продолжает существовать. Отрасли, которые у нас появились в новейшее время, конечно, чрезвычайно динамичны — та же финансовая сфера. Не было же банков, был один банк — и все. А сейчас это действительно очень сильно продвинутая сфера, в которой российские банки явно имеют лучший уровень качества услуг, чем за границей. Это также телеком, логистика, розничная торговля, металлургия — то есть все отрасли, где есть реальная конкуренция, особенно, которые конкурируют на глобальном рынке с такими же сильными игроками. Они не то что думают «цифровизация, не цифровизация». Они по-другому не смогут конкурировать. Поэтому это не мода, это жесткое требование времени.

Что мешает внедрению цифровых технологий? В прошлом году из России ушли многие вендоры, говорили о нехватке кадров. Что нам нужно, чтобы цифровизация шла быстрее?

Дмитрий Красовский: В IT-отрасли мы не замечаем особенных сложностей с импортом оборудования. Да, стоимость стала выше, да, сроки поставки увеличились, но это не самая главная проблема для отрасли. Любое оборудование мы можем получить. Но в отраслях, где требуется высокая нагрузка или высокие требования по отказоустойчивости, есть понимание того, что использование как программного обеспечения, так и оборудования без официальной поддержки, без обучения и сертификации персонала, который поддерживает эти решения, оно становится слишком рискованным. Поэтому большинство компаний уже переориентировались на импортозамещение, но еще не везде достаточно действительно хороших, перспективных и современных российских решений. Далеко не во всех областях они есть. Мы очень надеемся, что в перспективе года-двух мы увидим решения, которые не только смогут заместить импорт, но и будут опережать иностранные разработки.

А люди есть? Говорили, что около 700 тысяч IT-специалистов нам не хватает.

Дмитрий Красовский: Мы давно и постоянно слышим о дефиците IT-кадров, но особенности этого дефицита меняются со временем. Еще два года назад Россия была одним из основных поставщиков профессиональных IT-кадров на мировом рынке. Мы очень успешно конкурировали с Индией, с Китаем, с Европой. Практически все международные компании имели здесь центры разработки. Соответственно, после ухода международных центров сначала возник риск того, что у нас окажется слишком много свободных IT-специалистов. Но этого не произошло по двум причинам. Во-первых, международные компании забрали часть персонала с собой, но, к счастью, не всех. Более значимый фактор — то, что появился очень большой спрос на внутренние решения, на российское программное обеспечение, на импортозамещение. Поэтому дефицит кадров остался, но он немного видоизменился. Если два года назад требовалось максимально быстрое развитие кадров, причем любого уровня. Доходило до того, что некоторые компании нанимали школьников старших классов или студентов колледжей, чтобы как можно быстрее обучить их исполнять хотя бы задачи низшего уровня. Сейчас специалистов начального уровня очень много, и им стало сложно найти работу в IT-компаниях. А специалистов высокого уровня по-прежнему не хватает.

Давайте все-таки выясним, почему этих специалистов высокого уровня не хватает? Зарплаты у них неплохие, есть льготы от государства. Что еще нужно, чтобы этот дефицит ликвидировать?

Дмитрий Красовский: У многих сформировалось не совсем правильное мнение о том, что же такое IT-специалист. Кажется, что прошел онлайн-курс — и вот тебе уже гарантировано замечательное место работы с высокой зарплатой. На самом деле, чтобы быть хорошим IT-специалистом, нужно получить достаточно серьезную базу по разным дисциплинам: математика, физика, другие естественно-научные дисциплины. Карьерный путь IT-специалиста далеко не самый быстрый, он требует методичного развития, профессионального обучения и высшего образования. Для того чтобы решить проблему с образованием в IT-сфере, нужно действительно очень плотное взаимодействие между учебными заведениями, корпорациями и государством.

Валентин Макаров: Тут еще вопрос, куда же делись высококвалифицированные специалисты? Это специалисты, которых с руками отрывают сразу же. Например, 1С берет себе из SAP людей и благодаря этому знает, как заменить лучшие решения SAP на российские разработки. Эти люди нужны, они несут компетенции, они остались, их разобрали буквально поштучно. Что касается дефицита, он, конечно же, есть. Я согласен с тем, что нужны люди, которые создают решения. А не те люди, которые думают, что они прошли дистанционные курсы и сразу стали специалистами, джуниорами — это, к сожалению, не так. И тут вот роль бизнеса становится ключевой. Чтобы ты из студента превратился в инженера, нужно обязательно иметь возможность быть в компании, которая тебя поставит в проект, в группу. И ты, работая в этой группе, получаешь soft skills и учишься, как программировать на самом деле. Поэтому роль учебных центров в компаниях очень важна: они доучивают специалистов из вузов и делают их инженерами. А сейчас они все больше и больше готовы к тому, чтобы не только для себя их готовить. И вот этот колоссальный опыт подготовки специалистов передавать быстрее, чем в вузе. Этот потенциал бизнеса реального и учебных центров пока, мне кажется, немножко недооценен. Его обязательно нужно задействовать, тогда мы получим уменьшение дефицита кадров.

Получается, что выпускник вуза вообще ни на что не способен?

Валентин Макаров: Обычно он способен уже с третьего курса. Если он в правильном вузе находится, то уже на третьем курсе ему дают все необходимое. Два года — это каторга. Тот, кто ее выдерживает, потом становятся лидером. Выдерживают, конечно, не все. Но после двух лет ты окреп, и уже готов что-то делать. Естественно, тебя находят, за тобой следят заранее: компании ведут курсы, практические занятия и смотрят, где же вот эти звезды, которых надо брать. «Яндекс», ВК, Т1 — все они уже заранее в вузах сидят и людей отбирают.

Дмитрий, ну а ваше мнение — как нам ликвидировать дефицит IT-специалистов?

Дмитрий Красовский: Мне кажется, что нужно пользоваться всеми возможностями, действительно создавать те условия, при которых уехавшие специалисты захотят и смогут вернуться. Необходимо создавать связи между корпоративным бизнесом, учебными заведениями и государством. Я преподавал в МФТИ и знаю, что хорошие вузы действительно дают очень серьезную базу и формируют системное мышление, которое необходимо IT-специалистам в работе. Да, действительно, существует проблема того, что IT-специалист без опыта не может эффективно участвовать в реальных производственных задачах. Именно для ее решения важно наладить взаимодействие бизнеса и учебных заведений. Возможно, при поддержке государства.

Во многих компаниях есть курсы повышения квалификации. И есть возможность получить дополнительный опыт образования на стороне. Сейчас что лучше, проще, выгоднее?

Дмитрий Красовский: Самообучение — это краеугольный камень развития IT-специалистов, потому что скорость изменения технологий и знаний в IT-области настолько высока, что ни учебные заведения, ни даже работодатели не могут обеспечить эффективного обучения всех сотрудников. И в этом смысле очень важен механизм, который сейчас становится популярным и на международном рынке, и у нас — это идея раскрытия талантов. Это концепция создания культуры постоянного обучения внутри компании, когда сотрудники мотивируются на самостоятельное повышение своей квалификации таким образом, чтобы это было привязано к бизнес-целям и бизнес-практикам компании. И компания в этом смысле выступает как поставщик инструментов — это, например, образовательный контент, система доставки обучения, индивидуальные планы развития, матрица компетенции и все то, что необходимо сотруднику для того, чтобы он понимал: если я получу определенные новые знания и навыки, то мой карьерный трек изменится, я буду зарабатывать больше или буду заниматься более интересными проектами. И это мотивирует сотрудников на постоянной основе развиваться в том направлении, которое важно для компании.

Есть интересный момент: учебный центр компании чаще всего не способен покрыть все ее нужды с точки зрения обучения. Как компания имеет определенную специфику и профиль работы, так и учебные центры зачастую тоже имеют определенную направленность. Например, Т1 — один из цифровых лидеров — специализируется на цифровой трансформации, и основная специализация Т1 Цифровой Академии — обучение персонала в области цифровых компетенций. Мы не готовы обучать специалистов логистике или металлургии, потому что это не наше направление. И очень важно и полезно для всей ИТ-индустрии выстраивание взаимодействия между корпоративными университетами или учебными центрами. В этом их действительно нужно поддерживать и поощрять.

Считается, что примерно каждые полгода IT-сотрудники должны повышать свою квалификацию. А как это происходит в реальной компании, которая занимается реальными проектами?

Валентин Макаров: В реальной компании никогда 100% персонала не работает над проектами. Есть обязательно какая-то часть, которая проходит переподготовку. Обычно есть учебный центр, и там проходят переподготовку студенты и те, кто хочет поменять специальность, имеет математическое образование, инженерное, которых можно переучить. Их там переделывают из того, что было на входе, в реального инженера, который может работать. Еще очень важная вещь — то, что меняется сам пользователь. Сейчас пользователь должен понимать, как работает инструмент, который сделал ему программист, для того чтобы он мог управлять сложными процессами. И нужно обучать еще и этих людей.

В процессе подготовки IT-специалистов цифровые технологии тоже используются?

Дмитрий Красовский: Конечно, цифровизация проникает и в область подготовки кадров. Во время пандемии первые попытки удаленного обучения персонала столкнулись с рядом проблем. Например, HR предлагал: давайте обучим всех сотрудников чему-то. Компания покупает подписку на образовательный портал, и специалист по обучению считает, что этого достаточно, что люди сами пойдут туда, найдут, чему им нужно обучиться, захотят этому обучиться и потом разовьют свои навыки таким образом, чтобы это было полезно для компании. Этого не происходило. Выводы были сделаны, и сейчас мы видим все чаще, что специалисты по обучению переходят к подходам, основанным на данных, так называемым data-driven, когда до обучения снимаются показатели, определяются элементы, которым нужно обучить, и подходы, как нужно обучить, а также выверяется соответствие обучающего контента или тренингов определенным бизнес-целям, а после обучения снимаются результаты. И потом уже на основе полученных изменений в навыках сотрудников проводятся какие-то улучшения, изменения всего процесса.

Как сильно тормозит развитие современных IT-технологий нехватка кадров в отрасли? И что с кадрами будет в ближайшее время?

Валентин Макаров: На мой взгляд, тормозит серьезно, потому что показатель — это повышение уровня зарплат до почти космических. Значит, дефицит точно существует. Кроме того, сегодня нужно не только заместить все, что ушло иностранное, но и сделать так, чтобы это нашло себе применение на других рынках. Значит, мы должны готовить людей не только для российского рынка, а сразу думать, как мы с этим деньгами, вложенными в импортозамещение — приличными деньгами, между прочим, — будем делать продукты для глобального рынка. Один из выходов — это интеграция, это взаимодействие с дружественными странами, создание совместных проектов. Это идеология равных возможностей, которую Индия и Китай нам предлагают. Есть такая важная вещь, что если ты разрабатываешь новые технологии, то каждое рабочее место, которое ты создаешь, генерирует вокруг себя еще порядка 20 других рабочих мест. А если ты потребляешь то, что сделано в других странах, то это генерирует шесть-восемь рабочих мест. Поэтому если мы занимаемся созданием новых решений, то люди будут нужны всегда. Государство заинтересовано, чтобы было больше специалистов. И потенциал есть.

Дмитрий Красовский: По ряду отраслей есть нехватка кадров — это, в частности, кибербезопасность, искусственный интеллект, обработка больших данных. Есть нехватка специалистов в области инфраструктурных решений, операционных систем, хранилища данных. В перспективе нескольких лет ситуация естественным образом улучшится и дойдет до уровня других стран.

То есть через два-три года у нас все будет хорошо?

Дмитрий Красовский: Я действительно считаю, что через два года у нас все будет хорошо за счет развития собственных продуктов, углубления компетенций. При этом уже сейчас необходимо очень плотно работать и встраивать взаимодействие между бизнесом, учебными заведениями и государством. Без этого, скорее всего, мало что получится.