Татьяна Стоянова. Контур тела. – М.: Эксмо, Inspiria, 2023. – 160 с.
Не помню, кто именно из поэтов сказал однажды в ответ на жалобу молодой жены на то, что «стихи не интересны, стихов читать не хочется»: не надо волноваться об этом, настанет время и для стихов в твоей жизни. Само придёт. Как человек глубоко прозаический, я никогда бы не решилась рецензировать поэтический сборник (не моё ведомство), если бы не взяла в руки этот сборник с мрачноватой, но при этом изысканной обложкой (в качестве иллюстраций использованы работы художника Армена Аганесова). Поистине книги приходят к нами сами, как дети, – не спрашивая разрешения, не интересуясь нашим мнением…
И вот он – «Контур тела». Новый сборник стихов Татьяны Стояновой – молодой московской поэтессы родом из Молдавии. Контур тела… То ли абрис Ахматовой, начертанный Модильяни, то ли грубоватый росчерк на асфальте, сделанный криминалистом «при исполнении»… Предисловие к сборнику написал Дмитрий Воденников, отзыв для обложки оставила Алла Горбунова. Каждый, как водится, ищет и находит что-то своё: Воденников говорит, что Стоянова делает себя символом, а Горбунова – что стихи Татьяны набрасывают контуры тела, дома и мира.
Что я могла бы добавить к словам знатоков?
Три непременные составляющие хорошей прозы – язык, сюжет и мысль. В случае с поэзией к списку добавляются ещё и музыкальность, ритм. И совсем хорошо, если душа поэта не из бедных, как у Татьяны Стояновой. Её «Контур тела» на самом деле рисует контур души – души человека, живущего без кожи, человека открытого и в то же время мучительно скрытного, одинокого, ищущего, жаждущего любви. «Женского» человека, женщины, умеющей отзываться на чужую боль, переживая её каждой своей частичкой как собственную. Как сказала однажды одна моя знакомая – правда, по другому поводу: «Я не то что писать так, я чувствовать так не способна!» Татьяна Стоянова способна и чувствовать, и убедительно рассказывать о своих чувствах. Даже о тех, что принято скрывать.
Вот стихотворение «Воз»:
А потом они спросят меня:
кого ты выберешь там,
за кого впряжёшься.
и я отвечу им,
что больше не вол и не лошадь,
не вытяну плуга
по небесной целине.
ни с кем не буду
вспахивать облачные поля.
на земле упахалась,
и хватит с меня,
хватит.
на себе дом,
на себе детей,
на себе мужа,
на себе родителей,
на себе работу —
всех тянула,
всех выволакивала,
себя только не сдюжила.
и ведь говорила же:
не вывожу я,
господи,
не вывожу,
вот-вот рухну:
вместе со всеми этими
лебедями, раками и щуками,
вместе с уздой и оглоблями.
куда-то в пропасть,
куда-то с обрыва,
оставив свой воз бесхозным.
так и случилось.
он и теперь там,
теперь, когда я стала
свободной,
совсем как ветер
в крутящемся колесе времени.
Здесь даже сленговое «не вывожу» (уральского, кстати, происхождения – интересно, знает ли об этом Татьяна?) не упрощает и не уплощает ощущения смертельной женской усталости, выработанности и крайнего одиночества, бессилия – стихотворение буквально выкупано в этих чувствах. Поражаешься и точности выбранных слов, и убедительности переживания – ведь автор совсем ещё юная женщина, не обременённая, насколько мне известно, никаким таким возом. Но нет при этом актёрской игры, нет примерки чужой судьбы, как шляпки перед зеркалом, – есть подлинная боль. Боль – невыносимая! – звучит и в коротеньком стихотворении «Небесная машина», написанном уже не верлибром (Татьяна в равной степени владеет и традиционным методом стихосложения, и презираемой адептами последнего ритмизованной прозой):
А мне, знаешь, стало некуда торопиться.
Мой ребёнок умер – вот в этой большой больнице,
Я его не помню совсем, в прошлой жизни было.
Но когда прохожу здесь, как будто в подбрюшье – шило.
И сижу на этом вот камушке у ограды.
Не спешу, мне больше спешить – никуда не надо.
Он сказал во сне мне: «Мама, там есть машина,
Три прыжка – и в небо, и будто внутри пружина.
Я тебя покатаю, достану вот до педали.
Это скоро случится, мне ангелы так сказали».
Я не помню, как долго сижу у ворот больницы,
Я чужие уже заучила на память лица.
Жду, когда же за мной прилетит машина.
Жду, когда же узнаю в прохожем – сына.
Татьяна Стоянова – не дебютантка, это уже вторая её книга. Логичное продолжение первого сборника «Матрёшка», но уже более зрелое, мощное поэтическое высказывание. Сборник разделён на три части – «Контур тела», «Контур дома» и «Контур мира», и внутри каждого «контура» есть ещё собственные деления на циклы, об одном из которых – «Посвящение отцу» следует сказать отдельно. Потеря близкого человека, с которой невозможно смириться, оборачивается в текстах этого цикла – «Чёрточки отца», «Пастушья песня», «Просыпайся, дочка» и других – попыткой ответить на главные вопросы, которые задают себе все люди вообще, а не только поэты: Кто я? Зачем я этому миру – и зачем он мне? Как жить, если тебя оставили в одиночестве?
Родная земля Татьяны – далёкий и сказочный уголок Молдавии, Гагаузия, – продолжает питать её талант вопреки расстояниям. В стихах то и дело звучат румынские и молдавские мотивы, оживают фольклор и легенды, рифмуются гагаузские слова. Стоянова – настоящий человек мира, не туристка, а путешественница, даже странница: в её стихах Монмартр вдруг обращается вьетнамским храмом, а сказочный гаванский Малекон накрывается таинственной тенью стамбульских (нет, константинопольских!) храмов.
Татьяна Стоянова рассказала читателям о своей книге,
стоя на скале посреди океана
Но странствия для автора этих стихов – не попытка сбежать от себя, чтобы найти спасение в перемене мест, а, напротив, движение к той части собственной души, которую так трудно ощутить в повседневной рутине: рутине, что держит нас на плаву – и в то же время неизбежно очерствляет. Кажется, что сама Стоянова всеми силами стремится избежать вот этого очерствения, утраты способности к подлинным чувствам, переживаниям. Это очень смелая поэзия, чувственная, откровенная – временами настолько откровенная, что начинаешь немного ёжиться от неловкости, как будто подглядываешь за метаниями чужой обнажённой души. Но разве не такими должны быть стихи? Разве не главное их предназначение – пробуждать сходство эмоций, поражаться узнаванию, страдать от чужой боли? Вызывать, проще говоря, чувства?
Вот почему стихи о любви – хотя они все вообще-то о любви, только разной, – самые сильные в этой книге.
Я люблю тебя просто за то, что ты жив.
За лицо, что склоняется ночью ко мне.
Так склоняются к озеру веточки ив
И глядят, как купаются звёзды на дне.
Любовь, по Татьяне Стояновой, – единственное, ради чего стоит жить, единственное, что оправдывает наши бестолковые и довольно жалкие попытки отстоять «достоинство смертного». Даже не красота и не искусство – только любовь. Не зря в посвящении к сборнику сказано: «Всем, кто любил меня и был рядом. Вы – моя карта мира, в которой нет границ».
Любовь как награда – и как испытание, любовь как подарок – и как невыносимая боль. Любовь как проклятие – и благословение.
Июньский закат выдыхаю, как облако пара.
За кадром остался замшелый, чуть дремлющий лес.
Так хочется сесть у костра, чтоб спокойно, неспешно
К плечу прислониться и Господу наперерез
Рассказывать, как эта жизнь без тебя безутешна.
Пересказывать стихи занятие, конечно, бессмысленное. Как и пытаться их анализировать, интерпретировать. Стихи надо читать. Ещё лучше – слушать. Мне довелось слышать, как читает свои стихи Татьяна Стоянова – на презентации сборника «Контур тела» в книжном магазине «Москва». И как читали их другие – каждый мог выбрать стихотворение и прочесть «на публику» то, что отозвалось сильнее других, или, быть может, оказалось близко нынешнему состоянию. Татьяна Стоянова – и как поэт, и как человек – не живёт в «башне из слоновой кости», она чутко реагирует на то, что происходит в мире – но её отклик ни в коей мере нельзя определить выхолощенным словом «повестка».
На самом же деле главное происходит именно там.
А мы только фоновый шум, только ветер – уста к устам.
Как здесь не вспомнить Бориса Заходера: «Стихи о многом говорят, но не всегда, не всем подряд. И его же слова о том, что поэзия должна «помочь людям понять, что они люди, и тем помочь им стать людьми»… Мне кажется, это самое точное определение для стихов Татьяны Стояновой – так что, если вам в очередной раз кто-нибудь заявит, что не понимает, кому сегодня нужна поэзия, просто молча дайте ему этот небольшой сборник.
Когда нечем дышать, спасают только стихи.
А выживут, разумеется, только поэты.
Анна Матвеева
