Уникальная судьба.
Аветис Овсепян — советский вратарь с уникальной судьбой. В 1970-х году он стал одним из первых легионеров в истории нашего футбола, когда покинул родной ереванский «Арарат» и махнул за рубеж. В то время футболисты из СССР боялись даже заикаться о переходе в клубы из Восточного блока, а бесстрашный Овсепян рванул в самое сердце капиталистического запада — в США, прямо в разгар Холодной войны!
Осенью 1976 года по приглашению родственников он транзитом через Рим перебрался в Лос-Анджелес. Как ему это удалось — неизвестно. Но очевидно одно: футболист собирался осесть в Америке.
Вскоре он нашел себе клуб за океаном — «Лос-Анджелес Скайхоукс» и даже сыграл за него в нескольких матчах. Однако спустя полгода неожиданно вернулся домой.
История знает немало советских спортсменов, которые сбегали из СССР. Но чтобы известный футболист после побега из страны, да еще и в США, возвращался — такого не было никогда. Поступок Овсепяна, без преувеличения, находился на грани бесстрашия с безумием. Ведь за такое вратаря легко бы могли упрятать за решетку.
К счастью, участья сия Аветиса миновала. Однако без последствий все равно не обошлось. В декабре 1977-го в еженедельнике «Футбол. Хоккей» вышла обличительная статья («Горек хлеб на чужбине. Бывший вратарь «Арарата»: Одинок и не свободен человек в мире капитала») с интервью Овсепяна, в котором его заставили раскаяться.
Подводка той статьи оказалась пропитана резко осуждающим тоном. Журналист казнил вратаря за желание покинуть свой клуб и насмехался над несбывшейся американской мечтой вратаря.
«Словно в сказке, оказалась осуществленной мечта его детства. Шутка ли, стать игроком команды «Арарата», о чем мечтают многие ереванские мальчишки!
И вдруг в один далеко не прекрасный день все лопнуло, как мыльный пузырь. И сейчас он готов посчитать случившееся за дурной сон. Но. увы… О том, что произошло, можно сожалеть, но замолчать его уже невозможно.
Да, все это правда. Осенью прошлого года семья Овсепянов, поверив посулам родственников, которые в письмах из-за океана на все лады расписывали прелести американской жизни, решила попытать счастье на чужбине.
Сейчас Аветис казнит себя за свою слабость. Щедрость родственников в Лос-Анджелесе оказалась куда более скромной, нежели посулы в их письмах».
Далее приводились уже слова Овсепяна. Интересно, что его реплики были полны раскаяния и чувства стыда. Аветис очень настойчиво винил себя и при любой возможности жестко критиковал уклад жизни в США.
Ниже — главное из его интервью
«По совету родственников я захватил с собой вырезки из газет в надежде на то, что если и не сразу, то вскоре антрепренеры известных клубов заинтересуются бывшим вратарем «Арарата».
Предложений, однако, не последовало и мне пришлось самому постучаться в дверь известного профессионального клуба «Ацтека». С этим клубом я связывал определенные надежды, так как в 1974 году «Арарат» удачно выступил в Лос-Анджелесе. Тренеру Тери Фишеру я не приглянулся. Не стал даже пробовать. Так я оказался за воротами стадиона в роли безработного голкипера.
Отчаявшись, я уже подумывал, а не заняться ли мне мойкой автомашин, как увидел на афишном щите сообщение о матче местного «Скайхокса» с клубом Нью-Йорка. Терять, что называется, было нечего, и, заглянув за полтора часа до начала матча в оффис менеджера клуба, не очень-то надеясь на удачу, я выложил прежние «козыри» — прессу о себе.
В следующем матче я уже занял место в воротах «Небесных ястребов». Мой новый клуб был типичным середняком в первой лиге американского футбола, намного уступающим «Арарату». Мои игровые навыки постепенно восстанавливались, но сердцем и умом я так и не смог принять ни того, как команда добивалась побед, а еще более того, как отмечала их — разбивая стекла отелей, избивая излишне назойливых (по мнению игроков) поклонников клуба. Словом, я оказался чужим, белой вороной среди этих купленных футбольных «звезд».
Я чувствовал, что стал играть хуже, мне не у кого и — это главное — нечему было учиться. И мысли мои все чаще обращались к «Арарату», где так счастливо началась моя футбольная жизнь».
«Моя «небесная» жизнь среди ястребов кончилась тем, что за четыре месяца я получил причитающиеся мне по контракту 1600 долларов. Это было заработком футболиста за сезон, длящийся там четыре месяца.
Много это или мало?
Если учесть, что ежемесячно за квартиру я платил 230 долларов, а налоги составили 100 долларов в месяц, то мой прожиточный минимум оказался равен 280 долларам за четыре месяца. Жизнь далеко не сладкая для человека, бездумно пересекшего океан и не имеющего к тому же в банке личного счета».
«Все, что меня окружало. — люди, их взаимоотношения, их желание во что бы то ни стало извлечь для себя выгоду, даже если предпринятый бизнесменом шаг грозил не только финансовым крахом его конкуренту, но подчас и его жизни — все это лишний раз убедило меня в безжалостной природе капитализма, где человек человеку волк.
Даже отношения игроков «Небесных ястребов», казалось бы, товарищей по футбольному братству, были неискренними. Например, никто из нас не знал условий контракта другого. Такое неведение игроков позволяло боссу крепко держать бразды правления, отвергая попытки отдельных футболистов повысить их жалованье.
Уже потом я узнал, что в контрактах кое-кого из моих партнеров есть пункт, в котором оговорена премиальная сумма за забитый гол. Мне, молодому парню, получившему высшее образование в Советском Союзе, все это показалось диким.
Самым же страшным и непонятным для меня оказалось то, что я, дипломированный инженер механик, очутившийся в Штатах с их хваленой демократией, не мог, как ни старался, получить работу по специальности.
На что же надеяться? Существовать на случайные заработки от футбола, быть живым товаром, который в любой момент миллионер Боб Нордскок, хозяин команды, владелец авиазавода и судоверфи, мог уступить за деньги другому клубу?
А здесь еще попались на глаза «Советский спорт» и «Футбол.Хоккей» И сразу повеяло родным и знакомым. И чего греха таить: стало больно и стыдно за себя, что вот там не ладится игра у моих бывших одноклубников».
***
Завершалась статься «чистосердечным» раскаянием:
«А мой отец, мать, младший брат? Как осунулись их лица, погас блеск глаз за эти проклятые месяцы жизни на чужбине. Наверное, отцу, как главе семьи, было стыдно признаться в совершенной ошибке.
Мне приходилось читать и слышать, как мои соотечественники, возвращаясь о СССР, целовали армянскую землю. Вернувшись, я сделал то же самое, прокляв навеки тот час, когда мелкое тщеславие и так называемая «охота» к перемене мест заставили меня покинуть Родину. Я не боюсь этого слова — предать ее».
Сколько было правды и искренности в словах Овсепяна — сказать затруднительно. Впредь он больших интервью не давал. Но очевидно, что многие тезисы журналисты ему подсказали или вложили в уста. Недаром Аветис буквально цитировал советские клише о Западе и даже не заикнулся о положительных сторонах жизни за океаном.
Почему же легионер все-таки решил вернуться? Говорят, у вратаря просто закончился срок туристической визы. Контракт он не подписывал, поэтому рабочей визы у вратаря не было. Этим и объясняется его неучастие в официальных матчах.
С другой стороны, зачем же тогда американский клуб платил вратарю?! Была ли это сделка с расчетом на будущее или же гражданина СССР планировали использовать в маркетинговых целях — неизвестно.
Финал Кубка СССР-1976, «Динамо» Тбилиси — «Арарат» — 3:0. Овсепян — крайний слева.
Как бы то ни было, после возвращения на родину карьера Аветиса успешной все равно не получилась. Вратарь еще немного поиграл за «Арарат», а в 1983 году перешел в абовянский «Котайк», где вскоре и завершил карьеру.
