Поражение Красной Армии на Керченском полуострове весной 1942 года всегда находилось и находится в тени обороны Севастополя, о нем мало и редко пишут. Однако это событие было воспринято руководством страны очень эмоционально. И пусть неофициально, но называли его именно «Керченской катастрофой», первой в ряду трагических поражений 1942 года года, поставивших Советский Союз в тяжелейшее положение. Более ранние неудачи под Вязьмой и Демянском не воспринимались столь трагически, там всего лишь не удалось наступление. В Крыму же был разгромлен фронт, все как в 1941-м.
Причин поражения в Крыму называют много. В числе главных указывают плохое руководство и погоду. В советское время, конечно, писали об огромном преимуществе немцев в танках и авиации, но это уже традиционные, ни на чем не основанные «заклинания».
Войска Крымского фронта имели, как обычно во всех операциях, существенное превосходство в ходе всей операции, как на этапе советского наступления, так и к началу наступления вермахта. К 8 мая в составе трех армий Крымского фронта было 16 стрелковых и 1 кавалерийская дивизии, 3 стрелковых, 4 танковых, 1 морская стрелковая бригады, 4 отдельных танковых батальона, 9 артиллерийских полков РГК, 347 танков, 350 боевых самолетов. Причем Крымский фронт занимал позиции на Ак-Монайском перешейке шириной всего 18—20 км.
Из состава 11-й армии Манштейн для наступления выделил 5 немецких пехотных и 1 танковую дивизии, 2 румынских пехотных и 1 кавалерийскую дивизии, импровизированную подвижную группу. Всего 180 танков. В составе 8-го авиационного корпуса, поддерживающего войска, было 360 боевых самолетов. Соединения Крымского фронта были сильно потрепаны в ходе предыдущих боев, но и в 11-й армии укомплектованность была на таком же уровне.
В ходе операции Крымский фронт потерял 162 282 человек, 4646 орудий и минометов, 196 танков, 417 самолетов, 10 тыс. автомашин, 860 тракторов. В мемуарах командующего 11-й армией, Манштейна, «Утерянные победы» написано о «захвате 170 тысяч пленных, захвате и уничтожении 258 танков и 1133 орудий». Но в это число, видимо, входят все данные по боям с начала высадки советских войска в Керчи. Немецкие потери за этот же период (включая действия под Севастополем) указаны в 7—8 тыс. человек. В любом случае иначе, как катастрофой, итоги операции не назвать. Виновными были признаны и представитель Ставки, Лев Мехлис, пониженный в звании, и командование Крымского фронта.
Действительно, все историки сходятся во мнении, что командующий Крымским фронтом, генерал-лейтенант Д. Т. Козлов, вел себя крайне нерешительно. Чему сильно способствовало присутствие представителя Ставки, Льва Мехлиса. Человека в военном деле безграмотного, но наделенного огромными полномочиями и известного своими репрессивными методами управления. Который больше мешал руководить, чем помогал в работе. Руководивший Северо-Кавказским направлением (куда входил Севастополь и Крымский фронт) маршал С. М. Буденный тоже не относился к числу выдающихся полководцев.
Очень большую роль сыграла и погода. Если сначала замерзший Керченский пролив оказал большую услугу, то впоследствии ставшие непроходимыми дороги, на которых вязли даже танки, не позволили развернуть наступление.
По мнению самого Манштейна, проблема Красной Армии была в нерешительности руководства и отсутствии плана «смелой глубокой операции». Но с этим мнением трудно согласиться. Как пишет А. Исаев в книге «Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова», планы как раз были разработаны грандиозные: наступательная операция силами трех армий, с широким использованием конно-механизированных групп, проведение морских десантных операций и даже выброска крупного воздушного десанта в район Перекопа, чтобы не дать немцам уйти из Крыма после предполагаемого разгрома.
Однако исполнение операции, ее подготовка оставляли желать лучшего. Разведка толком не проводилась. Вопросы снабжения не были решены, а это в подобной ситуации оказалось одним из решающих факторов. Сами войска были плохо обучены. В. Абрамов в книге «Керченская катастрофа 1942» приводит данные по сформированным на Кавказе национальным дивизиям, которые были совершенно не обучены военному делу, а подавляющее большинство бойцов вообще не знало русского языка.
В своих воспоминаниях К. Симонов, бывший в то время в Крыму в качестве корреспондента «Красной звезды», пишет: «Здесь, на Крымском фронте, существует сейчас истерический лозунг: “Всех вперед, вперед, вперед!”». Войска гнали в бой, в лобовые атаки, стремясь как можно быстрее достигнуть цели. Что в результате приводило лишь к огромным потерям. В результате силы Крымского фронта были подорваны неудачным наступлением, что, по сути, и определило результат последующего разгрома.
Однако было бы неправильно утверждать, что если бы в Крыму были другие советские военачальники, то ситуация могла бы сложиться иначе. Стоит напомнить хотя бы, что аналогичная картина была почти в это же время на Северо-Западе и под Ржевом. Там советские войска так же безуспешно атаковали, имея в результате лишь потери и никакого успеха, который бы эти потери оправдал. Весь 1942 год — это сплошная череда одинаковых по результатам наступательных операций Красной Армии на всех участках фронта. Лишь под Сталинградом после нескольких безуспешных попыток удалось, но это был единственный успех за весь год. И сейчас, зная реальную картину происходившего, можно с уверенностью говорить о том, что рецепта, как избежать Керченской катастрофы, не существует.
источник