На прошедшей неделе в Московском центре Карнеги выступил президент информационно-аналитического центра «Религия и общество» Алексей Гришин, бывший дипломат, советник администрации президента России по религиозным вопросам (курировал исламский проект). Выступление, тема которого была сформулирована как «Усиление влияния исламистов (ИГИЛ) на российскую умму», прозвучало резко и отличалось от официальных докладов российских чиновников. Исламисты наступают, вербовка идет полным ходом, необходимы немедленные ответные действия, но очевидно, что в России нет профессиональных кадров, которые могли бы отследить и предотвратить надвигающиеся серьезные изменения.
«Фергана» предлагает вам основные тезисы выступления Алексея Гришина, записанные от первого лица.
Сегодняшняя ситуация в российской умме характеризуется усилением радикальной идеологии. Хотелось бы выделить три основных момента, которые влияют на радикализацию.
Первое – собственно, само появление ИГИЛ (террористическая группировка «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГ, Daesh (араб.) – Прим. «Ферганы») в значительной степени укрепляет радикальные элементы и влияет на обстановку в наших духовных управлениях.
Анализ показывает, что неформально объединенные салафитские группировки раскололись с появлением Daesh. Кто-то остался на позициях Саудовской Аравии, которая выступает против так называемого «Исламского государства», а кто-то переходит под неформальную юрисдикцию Daesh: мы видим, как отдельные так называемые джамааты (исламские общины. – Прим. «Ферганы») присягают Daesh в Дагестане, на сайтах публикуются фотоотчеты о встречах с руководством Daesh. Может, это далеко от реальности и произносится все в пропагандистских целях.
Салафитские сообщества тесно взаимодействуют с «Хизб ут-Тахрир» и «Таблиги Джамоат». Несмотря на внутренние религиозные противоречия, они ведут единую антигосударственную деятельность, часто скоординированную, поддерживают идеологические акции друг друга, предоставляют друг другу материалы, различные возможности и даже финансовые средства. Но самое главное, и это тенденция последних двух-трех лет, - желая быть с властью «в диалоге», радикальные исламисты начинают друг на друга доносить, чтобы отвлечь от себя удар, а на конкурентов направить всю силу государственной машины. Салафиты, не поддерживающие Daesh, начинают доносить на салафитов, которые присягнули так называемому «Исламскому государству».
Daesh официально осудили у нас Совет муфтиев России, Северо-Осетинский муфтият и Чеченский муфтият. Даже Центральное Духовное управление не осудило так называемое «Исламское государство», не выпустило официальной фетвы или какого-нибудь прямо осуждающего Daesh документа. Но нужно понимать, что многие мусульманские деятели прямо опасаются за свою безопасность, и правоохранительные органы не могут им ее обеспечить.
Подкуп безграмотных чиновников
Грубейшие ошибки и недочеты, которые делают чиновники, ответственные за взаимодействие с исламскими религиозными организациями – второй фактор усиления радикализации. Эти ошибки приводят к усилению потенциала различного рода исламистских группировок, и в том числе к усилению влияния Daesh на российскую умму. Сегодня можно говорить о попытках серьезного сближения, иногда даже сращения, радикалов с властью.
Очень важный элемент в тактике экстремистов – подкуп чиновников различного уровня в интересах принятия как управленческих решений, так и в интересах финансирования. Причем подкуп идет, в основном, среди лиц, отвечающих за взаимодействие с мусульманскими религиозными организациями, а также среди чиновников, которые обладают распределительными или разрешительными функциями: регистрация, строительство…
Это не обязательно чистая коррупция, когда сразу деньги дают чиновнику, хотя и не без этого. Бывает по-другому. Сидит чиновник, у него задача от главы региона и президента - работать с исламом. Он не знает, что делать. Он вчера еще за профсоюзы отвечал, сегодня его на ислам перекинули: раз профсоюзы потянул, тут уж точно справишься! И тут появляются ребята, которые приносят ему проект и говорят: вот, у нас готовая программа. Он: как здорово! И начинается работа по этим материалам. Чиновник не может разобраться в сути, не отличает суннитов от шиитов, но принимает управленческие решения, в том числе, какую мечеть где поставить. Экстремисты берут чиновника в свой оборот, вытесняя традиционных исламских лидеров из процесса взаимодействия с госорганами.
Мы знаем, что для общения с чиновниками широко применялась выдача посторонним лицам удостоверений духовных управлений мусульман. Лично ко мне приходил человек с удостоверением заместителя муфтия Нафигуллы Аширова (Н.Аширов - председатель Духовного управления мусульман Азиатской части России, сопредседатель Совета муфтиев России. – Прим. «Ферганы»). Я, говорит, заместитель муфтия Нафигуллы Аширова, мне нужно с вами встретиться. Приходит: «Мне нужно построить торговый комплекс в таком-то городе». – «Подождите. Какое отношение вы имеете к Духовному управлению?» – «Чтобы прорваться в администрацию президента, я был вынужден дать деньги, чтобы мне дали удостоверение заместителя муфтия». Это криминальный механизм, и это тоже коррупция. А потом мы удивляемся нелогичности принятых решений. В одном регионе не дают построить мечеть – те же самые люди переезжают в другой регион, и там позволяют.
Как только в одном регионе начинается жесткая акция, или приходит губернатор, который знает тему, или ставят компетентного человека, и он начинает наводить порядок, - экстремисты перебегают в другой регион. Необходимы единые стандарты отношения государства и чиновников к мусульманским организациям, единые механизмы и подходы.
Серьезные изменения тактики радикальных элементов, в том числе и во взаимодействии с зарубежными спонсорами, - третий фактор усиления радикализации. И Западная Европа, и США широко используют тезис о притеснении ислама в РФ, и этот тезис серьезно подкармливается и с Запада.
Среди основных элементов комплексной тактики экстремистов мы выделяем, во-первых, выбивание ключевых лиц в российском исламе, которые занимают прогосударственные позиции. По нашим подсчетам, за последние семь-восемь лет произошло 90 значимых убийств, жертвами экстремистов стали шейх Саид Афанди Чиркейский, ректор Института теологии и международных отношений Максуд Садиков, глава Духовного управления мусульман Кабардино-Балкарии Анас Пшихачев, заместитель председателя ДУМ Татарстана Валиулла Якупов…
Распределение по регионам
Во-вторых, завоевание экстремистами официальных позиций: ближайшей целью исламистов является установление полного контроля над мусульманским сообществом России через действующие ДУМ (Духовные управления мусульман) и через создание новых ДУМ. У нас, кстати, уже сейчас 81 Духовное управление, и они плодятся, как грибы: в Свердловской области сейчас уже пять Духовных управлений, в Пензенской – три. В Башкортостане – два крупных. Муфтияты конкурируют между собой.
В половине регионов ваххабитские организации легализованы, как обычные, традиционные. Они входят (или пытаются войти) в централизованные религиозные организации. Общая численность «сочувствующих» экстремистам элементов в мусульманском сообществе оценивается, по самым скромным подсчетам, в 500-700 тысяч человек. И эти цифры подтверждает официальная статистика правоохранительных органов, которые говорят о зараженности российского ислама в пять процентов. Если исходить из общей численности мусульман, то 5% - уже больше миллиона, так что наши цифры еще скромные. Но это «сочувствующие», и при возникновении потенциальной опасности или возможности они готовы будут поддержать экстремистские выступления, если таковые, не дай бог, допустят. К этому надо относиться внимательно, это потенциальные вербовочные базы Daesh.
По имеющимся данным, ваххабитские организации созданы по всей стране, за исключением Чукотского автономного округа. Ситуация тяжелая. В некоторых регионах ваххабизация - это немного неточный термин с научной точки зрения, я имею в виду «ваххабизацию» как «радикализацию» - достигает 80%. В некоторых регионах этот показатель 50-60%, а в среднем по стране цифра перевалила за 40%.
Наиболее ваххабизированным регионом остается Северный Кавказ: Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария. Крупная ваххабистская община в Карачаево-Черкессии, Ставропольском крае, Северной Осетии. Крайне ваххабизированы Татарстан, в Башкортостане чуть меньше, но тоже есть. Мордовия, Саратовская, Оренбургская, Пензенская, Нижегородская области, крупные ваххабитские общины есть в Удмуртии, Ульяновской и Самарской областях. В меньшей степени – в Чувашии, Марий Эл, Пермском крае и Кировской области, но там очень сильны были позиции Центрального Духовного управления мусульман России, и муфтии активно поддерживались властями. В Южном округе сложная ситуация складывается в Астрахани, Ростове-на-Дону, в республике Адыгея. В Северо-Западном округе экстремисты поднимают голову, в основном, в Санкт-Петербурге и Ленинградской области.
В селе Новый Куруш Хасавюртовского района Республики Дагестан, где 9 сентября был убит суфийский имам Мухаммад Хидиров, местные жители выгнали салафитов из их мечети, вход в мечеть заварили, а их вещи сожгли. Фото EurAsia Daily
В Центральном федеральном округе большинство ваххабитских организаций сосредоточенно в Москве и Московской области. Активны ваххабиты в Тюмени, Свердловской областях, Ямало-Ненецком округе. И основные пропагандистские элементы, база сайтов, сначала были созданы на Крайнем Севере, и только потом переехали в центральную часть России или за рубеж.
На Дальнем Востоке тоже есть ваххабитская зараженность, в основном, это Приморский край и Якутия.
Исламское образование
Можно говорить о захвате позиций экстремистами и в системе отечественного исламского образования. Идет дискредитация этой системы: повсеместно пропагандируется неспособность РФ в нынешних условиях подготовить исламских лидеров, поэтому первичное образование нужно получать здесь, а высшее - за пределами РФ. Идет пропаганда, что саудовская подготовка ничем не отличается от российской, а значит, лица, получившие образование за рубежом, причем в откровенно антироссийских центрах, имеют возможность не только возглавлять духовные управления (что по нашей Конституции не возбраняется), но и активно взаимодействовать с органами власти.
Вообще идея была хорошая: в 2002 году вышло поручение президента, сами мусульманские организации просили помочь им в создании отечественной системы исламского образования. В результате со спонсоров собрали значительные средства, по линии Минобрнауки тоже были выделены деньги. Но государство создало условия и абсолютно не контролирует программы, по которым в учебных заведениях проводятся занятия. Но ведь есть возможность контролировать! Тот, кто дает деньги, может спросить у вуза, на что они направлены.
А сейчас эта система практически отдана на откуп религиозным организациям, и экстремисты захватывают вузы очень активно.
В 2012 году произошел захват Московского исламского университета, ректора Марата Муртазина вынесли из кабинета, не дав вещи собрать, - мы об этом писали. Чиновники тогда поддержали этот захват. В результате в 2013 году была проведена официальная проверка этого вуза. По критериям оказалось, что образовательной деятельности - «ноль», научной деятельности – «ноль». Даже не одна десятая. Ноль! Основная деятельность – сдача помещений, которые предоставило государство, и поездки за рубеж, участие в конференциях якобы от имени исламских организаций.
И то же самое – со вторым институтом, Нижегородским исламским институтом имени Фаизханова. Там вообще история катастрофическая. Сам ректор Дамир Мухетдинов потребовал в суде ликвидации собственного учреждения. Все были удивлены, но оказалось, что на НИИ висят долги, нужно было срочно избавиться. За три месяца до этого он зарегистрировал точно такой же вуз, но назывался не «имени Фаизханова», а «им. Х.Фаизханова». Как говорится, почувствуйте разницу.
Так же сделал и издательский дом «Медина», который тоже частично спонсировался государством и Фондом поддержки исламской науки, культуры и образования: когда у него образовались долги и повисли судебные решения, издательский дом «Медина» перерегистрировался как ИД «Медина». И на следующий год неожиданно для всех снова получил финансовую поддержку – уже как новая организация, на новые реквизиты.
Средства на поддержку ислама
У меня нет полных данных, сколько затрачивается на поддержку ислама: программы спецслужб и МВД закрыты, и я даже не знаю, есть ли они. Но по линии Фонда поддержки исламской культуры, науки и образования с 2005 года выделяется примерно по 500 млн рублей в год, по линии Минобрнауки на поддержку системы исламского образования – по 300 млн рублей. Плюс зарубежная поддержка, она небольшая, в пределах 100-200 тысяч долларов в год. Добавьте к этому средства, выделяемые на хадж или на алармистские действия, например, по эвакуации наших граждан…
Свои сайты и СМИ
Создана сеть СМИ, прежде всего в интернете, как на российских, так и зарубежных платформах, - некоторые сайты претендуют на заполнение идеологического сегмента, а есть и чисто пропагандистские, или вербовочные. Генсек ОДКБ Николай Бордюжа озвучил цифру: за последние шесть лет было обнаружено 57 тысяч исламистских сайтов пропагандистского или вербовочного содержания на русском и других языках народов бывшего СССР. 50 тысяч из них заблокированы и уничтожены, но сколько еще не обнаружено! Мы можем говорить об огромной пропагандистской машине, которая против нас работает.
Но в последнее время и официальные Духовные управления мусульман грешат тем, что создают огромное количество сайтов, регистрируют СМИ, но не контролируют, что там публикуют. На наш взгляд – там иногда бывают материалы пограничного характера. Но когда спрашиваешь: почему это опубликовано, получаю ответ: извините, Алексей Алексеич, не уследил. Но если вы не можете уследить, зачем плодить эти СМИ? Для массовости?
Экспорт экстремизма из Центральной Азии
Еще один пункт - это широкомасштабный экспорт радикальных настроений через трудовых мигрантов из стран Центральной Азии. Они имеют огромный опыт борьбы и межклановой, и внутрирелигиозной, и боевой. Страны Центральной Азии вытеснили экстремистов: в Узбекистане, например, за принадлежность к религиозной организации дают 10-12 лет, а если еще и пропаганду начал, то до 20 лет. При средней продолжительности жизни в узбекской тюрьме срок 11-12 лет – это пожизненное. Они оттуда все побежали и осели у нас: в Поволжье, на Урале. Заняли мечети.
Вытеснение из мечетей происходило довольно банальным образом, мы делали об этом доклады, когда я еще был в администрации президента. Приходят, например, к 80-летнему старику, говорят ему: ты не можешь ежедневно вести намаз, давай ты будешь вести только по пятницам, а мы возьмем другие дни. Платят ему деньги, тогда это было 10-15 тысяч рублей, сейчас, может, чуть меньше из-за кризиса, и начинают вести свои, параллельные молебны. Потом они «берут» и пятницу, а когда имам умирает, то вопрос, кто преемник, решается естественным образом: тот, кто был рядом и уже вел молитвы. И чиновникам в тысяче наших городов и поселков и в голову не приходит перепроверить, кто это. Тем более они обзаводятся удостоверениями или Совета муфтиев, или других организаций, которые их охотно приютили. Не без греха и другие ДУМ, но большинство таких мигрантов находятся в Духовном управлении Азиатской части России, в Сибири и на Дальнем Востоке, на Урале, в Поволжье.
Умышленная вербовка и умышленная посадка
Большое внимание экстремисты уделяют мерам по снижению эффективности деятельности спецслужб и силовых ведомств. Новое в тактике экстремистов – умышленная вербовка, они так ее и называют. Очень хочется надеяться, что новое поколение в правоохранительных органах и органах госбезопасности разбирается в этом, но насколько я знаю, укомплектованность наших госорганов специалистами – пять процентов. И экстремисты сделали на это ставку.
Умышленная вербовка помогает выяснять, что спецслужбы задумывают против экстремистов, подставлять своих противников и фактически управлять процессом. Наши спецслужбы, как и чиновники, докладывают о ситуации во многом со слов самих экстремистов, которые умышленно завербовались. Выстроенная система не позволяет эффективно мониторить ситуацию, нет сети собственных независимых информаторов, которые бы сообщали о реальной ситуации в регионе.
Тяжело правоохранительным органам, они говорят: статья 282 ч.1 (Организация экстремистского сообщества) и ч.2 (Организация деятельности экстремистской организации) практически не позволяют серьезно «укатать» экстремистов. Доказывание крайне тяжелое, очень сложное. А выхлоп, что называется, практически нулевой.
Новый элемент в тактике – умышленная посадка. Пропагандисты совершают правонарушения, чтобы получить полгода тюремного заключения. Основная вербовочная база – в пенитенциарной системе, там удобно вести пропагандистскую деятельность, для этого созданы все условия. И любая борьба с этим, к сожалению, пока заканчивается ничем. Фонд поддержки исламской культуры, науки и образования, к возникновению которого я имел отношение, сегодня заключил договор с ФСИН (Федеральной службой исполнения наказаний) о распространении в тюрьмах книг, в которых явно прослеживается идеология «Братьев мусульман». И никто это не инспектирует. Отдельный чиновник - кстати, без образования в области исламоведения, - принял решение, дал команду, Фонд профинансировал – и вот, эти книги уже в колониях.
Экстремисты, попадая в колонию, формируют вокруг себя группу по религиозному признаку, иногда привлекают даже так называемых угнетенных людей: принадлежность к экстремистской группе дает им защиту в тюремной системе. Поэтому так легко и идет вербовка в тюрьмах.
Нужно либо создавать отдельные колонии или блоки для экстремистов, либо серьезно ужесточать 282-ю статью, причем делать ее такой же жесткой, как в странах Центральной Азии.
Идеологическая борьба и «Социальная доктрина российских мусульман»
В сфере идеологии сложилась тяжелая ситуация с отношениями с Всемирным союзом мусульманских ученых. Я – категорический противник всего этого. В России с 2012 года было проведено, как минимум, шесть или семь конференций с представителями президента Союза, Юсуфа аль-Кардави - напомню, это тот человек, который объявил Россию врагом исламского мира номер один. А генеральный секретарь Всемирного союза мусульманских ученых, господин Карадаги, у нас в России постоянный гость.
К нам приезжают по три-пять ученых, собираются наши три с половиной муфтия, и выдают фетвы вселенского масштаба – под рукоплескания наших чиновников. Фетвы о джихаде, о том, как это нужно делать, как не нужно, кто может объявлять джихад, кто не может. В результате у нас появляются такие итоговые документы московской или махачкалинской конференций, в которых сказано, что джихад может объявлять верховный законный правитель страны, а через три абзаца написано, что джихад в России может объявить главный из муфтиев страны. Так получается, у нас законный правитель – главный муфтий?
Или, например, правильно отмечается, что нельзя убивать людей, что убийство одного человека приравнивается к убийству всего человечества. Но дальше оговорка: если только ислам не притесняется. Но подождите! Наши лесные братья говорят: ислам притесняется!
И экстремисты берут эти фетвы, принятые на конференциях, которые проводятся за государственные деньги, и публикуют у себя на сайтах.
Эта «Доктрина», разбору которой на нашем сайте Islamio.ru посвящено несколько статей, подтверждает – ситуация с неспециалистами дошла до критической точки. «Социальную доктрину мусульман» писал бывший православный священник-расстрига, заместитель директора Фонда поддержки исламской культуры, науки и образования Вячеслав Али Полосин. И он, выступая несколько дней назад в Саранске, сказал, обращаясь к муфтиям: «Кто не подпишет эту доктрину, мы возьмем на карандаш». И добавил: «А кто подписал, но не будет соблюдать, - тот изменник».
И муфтии «Доктрину» подписали, в том числе и председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин.
Вот первая фраза «Социальной доктрины российских мусульман»: «Ислам как религия преданности богу берет свое начало от Адама», «специфическими чертами ислама является вера во всемогущего единого бога». Специфическая черта?!
В «Доктрине» на каждом шагу – цитаты Ибн Таймийи (средневекового автора, основателя салафизма). В этом документе устанавливается шариатское отношение мусульман к своим правам и обязанностям на территории Российской Федерации. В разделе о любви к родине нет ни одного упоминания России, зато «лучезарная Медина» упомянута шесть раз.
Еще в этой «Доктрине», которой рукоплещут в администрации президента, написано, что джихад в современных условиях России можно объявлять только тогда, когда мусульманин изгнан оттуда, где традиционно проживала его семья и где у него корни. Тогда человек имеет право объявить свой внутренний джихад и, собрав вокруг себя людей, объявить джихад всей России. А Джемилев и Чубаров, хочу я спросить?
Сирийский фактор
Если Россия вступит в борьбу с ИГИЛ в Сирии, то реакция экстремистского крыла, которое прямо поддерживает Daesh, будет острой: новое объявление джихада, двадцатое или тридцатое по счету. Возможно, часть экстремистов будет прямо активизирована для террористических актов.
Ситуация тяжелая. Если ею заниматься – то нужно сворачивать горы. Вводить единые стандарты отношения с мусульманскими организациями, набирать в госорганы специалистов, контролировать программы исламских вузов, усиливать 282-ю статью и вырабатывать идеологию, которая могла бы противостоять Daesh.
Записала Мария Яновская
