Регламент Госдумы гласит: депутаты должны три недели работать в столице (участвовать в пленарных заседаниях, заседаниях комитетов и комиссий, парламентских слушаниях и прочих мероприятиях), а одну неделю — общаться с избирателями в регионах. Причем в каждую из тех недель, что положено быть в Москве, должно проводиться по три пленарных заседания: во вторник, среду и четверг. Конечно, тот же регламент допускает, что в силу определенных обстоятельств обычные правила могут отменяться, и отменялись они неоднократно…
Вот они опять и случились, определенные обстоятельства. В конце прошлого года депутаты проголосовали за распорядок своей работы на весеннюю сессию 2022 года: из документа следовало, что в январе 2022 года будет две пленарных недели по три заседания, а в феврале, как и положено, — три пленарных недели по три заседания. Но когда 18 января Госдума собралась после новогодних каникул и примкнувшей к ним региональной недели, «Омикрон» уже вовсю гулял по аппарату. А после получения результатов еженедельного понедельничного контрольного ПЦР депутатов на первую «пленарку» явилось меньше, чем на любое из заседаний в прошлом декабре. Тогда меньше 408 (при общем количестве 450) их не регистрировалось, а тут — только 404…
Совет Думы сразу принял решение сократить число «пленарок» в январе с трех до двух в неделю, а потом это решение продлили по согласованию с руководством всех думских фракций до конца апреля.
Но рост числа заболевших, судя по всему, набирал обороты, как и в стране в целом. 20 января в начале «пленарки» зарегистрировался 401 депутат, 25 января — 381, а 26 января, когда Госдума принимала министра иностранных дел Сергея Лаврова, — 376.
Мы, конечно, не можем утверждать, что все отсутствующие заболели коронавирусом — может быть, они просто «контактные» и сидят на карантине, может быть, заболели, но чем-то другим, а может быть, случились семейные обстоятельства, срочное мероприятие или командировка. Не исключено, что часть отсутствующих так называемые «возрастные» депутаты вроде единороссов Валентины Терешковой, Артура Чилингарова или Владимира Ресина, которых с самого начала пандемии спикер неоднократно публично просил не ходить в зал, а следить за ходом дискуссии из своих кабинетов, по трансляции… Далеко не все подцепившие коронавирус депутаты сообщают об этом своим избирателям через соцсети, как это сделала в новогодние каникулы независимый депутат Оксана Дмитриева или на днях единоросс Николай Панков. Спикер Госдумы Вячеслав Володин, который в прошлом году почти на каждом пленарном заседании сообщал о количестве заболевших, количестве попавших в больницу, количестве вакцинированных и переболевших среди депутатов и в аппарате (то есть о том, что называют «коллективным иммунитетом»), в январе почему-то не огласил подобных цифр ни разу.
А 26 января Госдума проголосовала за внесение изменений в распорядок своей работы на весеннюю сессию 2022 года. Как объяснил первый вице-спикер Александр Жуков («ЕР»), «ситуация с пандемией развивается таким образом, что мы посоветовались с руководством фракций и приняли решение, что в феврале будет только одна неделя заседаний, на которых будут обсуждаться только первоочередные законопроекты». До 14 февраля депутатам предложено «работать в регионах», где тоже бушует коронавирус и запрещены почти все массовые мероприятия, потом они приедут в Москву, проведут три пленарных заседания (15, 16 и 17 февраля) и опять уедут до 6 марта. Что будет дальше, зависит от ситуации в стране и столице.
Проводить пленарные заседания и голосовать дистанционно законом «О статусе сенатора РФ и депутата Госдумы» и регламентами работы обеих палат парламента не разрешено — требуется личное присутствие. Комитеты, комиссии — другое дело. Они могут заседать по видеоконференцсвязи, некоторые работают так вот уже почти два года.
Дело в том, что зал пленарных заседаний и прочие небольшие залы и зальчики, где собираются для разного рода и уровня обсуждений разных вопросов депутаты, — зоны повышенной опасности. Они, во-первых, тесные (в большом зале депутаты сидят по нескольку часов плотными рядами, в отсутствие нормальной вентиляции). А во-вторых, даже если посмотреть фотографии с думских мероприятий или кадры съемок, можно убедиться: не то что респираторы, которые сейчас во многих странах Европы являются обязательными на массовых мероприятиях, но и маски носят далеко не все. Рядовые же сотрудники думского аппарата сидят по нескольку человек в небольших кабинетах, и тоже в отсутствие нормальной вентиляции. А «Омикрон», как известно, почти обнулил понятие «коллективного иммунитета», потому что с огромной скоростью заболевают и привитые, и переболевшие, и не болевшие и не прививавшиеся. С разными потенциальными последствиями, конечно, но все равно заболевают.
Сейчас значительная часть сотрудников аппарата — тех, чье присутствие в здании на Охотном не является обязательным для обеспечения работы парламента, — опять отправлена на удаленку, возможность помощников депутатов посещать Думу существенно ограничена.
Отличий нынешнего режима работы Госдумы от того, что действовал во время предыдущих «волн» и «штаммов», собственно, два: сейчас продолжают работать столовые и буфеты, а в здание пускают журналистов, хотя и в очень ограниченном количестве и при наличии сертификатов о вакцинации.