Сегодня мастеру мистики и сюрреализма исполнилось 76 лет.
Мир фильмов Дэвида Линча — это зловещее зазеркалье, где люди ходят задом наперед, питаются гармонбозией и все вокруг совсем не то, чем оно кажется. Его герои практически постоянно испытывают психологические или социальные потрясения, оказываются в состоянии неопределенности и сталкиваются с необходимостью самостоятельно отыскать собственный путь. Сам Линч путь свой давно нашел в искусстве — странном, необузданном и не поддающемся однозначной трактовке.
Дэвид Линч выпивает свой чертовски сладкий кофе, закуривает сигарету и смотрит из окна своей студии, расположенной, между прочим, в двух шагах от той самой Малхолланд-драйв, в Лос-Анджелесе — городе, в котором режиссер, по его словам, почувствовал вкус настоящей свободы, впервые прибыв сюда в 1970 году.
Родился Линч в «не самом сюрреалистическом» провинциальном американском городке Мизула, что в штате Монтана. Несмотря на частые переезды, детство его проходило относительно безоблачно: большая дружная семья, любящие родители, хорошие друзья. Отец, будучи сотрудником Минсельхоза, совместно с другими учеными изучал лес, и Дэвид любил проводить время с ним. Постоянное нахождение среди деревьев, наблюдение за жизнью и смертью насекомых, исследование земли оказали на мальчика большое влияние: все это он впоследствии не раз включит в свои фильмы.
Когда Лична спрашиваешь о месте, где прошло его детство, он отвечает так: «Там были красивые старые дома, молочник, игры в крепости, много-много друзей. Это был мир мечты, все эти парящие самолеты, голубые небеса, зеленая трава, вишневые деревья — „средняя« Америка такая, какой она должна была быть». Казалось бы, как тогда ленты режиссера могут быть такими пугающими и неуютными? В жизни Дэвида случилось несколько эпизодов, прочно засевших в его сознании.
Однажды вечером, уж было собравшись домой, он с братом встретил на улице абсолютно голую женщину с белоснежной кожей, изо рта которой шла кровь. В другой раз, на прощальной вечеринке в честь переезда, юный Линч стал невольным свидетелем самоубийства соседа. Все эти жуткие воспоминания Дэвид впоследствии отразит в картинах, а ощущение того неподдельного ужаса, который когда-то испытал, перенесет в кино.
Кстати, когда семья Линча жила в Спокане (штат Вашингтон), у них во дворе росла вишня, по коре которой часто сочилась смола и в ней барахтались муравьи. Идиллия дала трещину. В книге «Дэвид Линч. Человек не отсюда» есть следующие строки: «Есть этот волшебный мир, а как глянешь поближе, все в красных муравьях».
В девятом классе Линч понял, что хочет связать свою жизнь с искусством. После школы он поступил в художественную школу при Музее изящных искусств в Бостоне. Так и не закончив ее, юноша уехал в Зальцбург, мечтая посещать курс его любимца Оскара Кокошки, но в итоге оказался в Пенсильванской художественной академии в Филадельфии.
«Я — гений, а у каждого гения бывают свои странности», — говорит Линч. А еще его называют самым спокойным человеком в Голливуде.
Многие удивляются, как это удается тому, кто способен в день выпить несколько чашек кофе и выкурить пачку сигарет.
Именно там во время написания одной из картин ему почудилось, будто растения на ней зашевелились и он ощутил дуновение ветра. Тогда Линч, до этого не слишком интересовавшийся кинематографом, впервые задался вопросом, сможет ли фильм оживить картину.
«Там есть какое-то зло», — произносит шериф Трумэн в «Твин Пиксе», и эта фраза как нельзя точно отражает суть кино Линча. Режиссер выворачивает реальность наизнаку и из залитой солнцем американы переносит зрителей в мир за красным бархатным занавесом, наполненном демонами, доппельгангерами и убийцами. Где бы не разворачивалось действие — будь то «индустриальная Америка» («Голова-ластик»), субурбия («Синий бархат», «Твин Пикс») или город грез Лос-Анджелес («Шоссе в никуда», «Малхолланд драйв») — все это подноготная человеческого сознания. Реальность вокруг героев Линча искажается в соответствии с их внутренним миром и, если угодно, уравнивается со сновидениями. Именно поэтому здесь есть место и нелинейному повествованию, и дырам в сюжете, и окончательной потере и без того зыбкого ощущения пространства и времени.
У Линча все двоится. Характерный мотив находит в лентах отражение как в именах героев, так и в репликах персонажей, костюмах, декорациях и сюжете. Режиссер мастерски заигрывает со зрителем, а тот вязнет в дурном сне, из которого, кажется, нет выхода — приходится играть не по своим правилам.
Для создания сновидческой реальности в ход идут разнообразные приемы. Например, необычные ракурсы или сверхкрупные и средние планы, которые то деформируют лица и объекты, находящиеся в кадре, то будто бы лишают персонажа воздуха. Или унаследованное фильмами-нуар экспрессионистское пространство, построенное на контрастах света и тьмы. А еще есть неестественно яркая цветокоррекция, которая вдвойне подчеркивает ощущение абсурда происходящего.
Узнаваемая цветовая схема у Линча выработалась в момент работы над «Синим бархатом» и от фильма к фильму с тех пор практически не менялась. Преобладающими красками в его палитре являются синий, красный, желтый и черный. Первый символизирует тайну (занавес в титрах «Синего бархата», голубая роза в «Твин Пикс: Огонь, следуй за мной», шкатулка и ключ в «Малхолланд драйв»), второй — сексуальность, обман и опасность (знаменитая Красная комната с красными бархатными портьерами), а третий ассоциируется с безумием. В третьем сезоне «Твин Пикс» Линч добавляет лиловый — в качестве маркера нахождения в другой реальности.
Для создания персонажей и в целом вселенной своих картин режиссер использует как собственные фотографические и изобразительные образы и артобъекты, так и отсылки к работам любимых художников, в частности к английскому экспрессионисту Фрэнсису Бэкону, бельгийскому сюрреалисту Рене Магритту, урбанисту Эдварду Хопперу.
Соответствуя статусу одного из главных представителей постмодернизма, Линч обращается к узнаваемым стилям и жанрам. В «Синем бархате» он эксплуатирует детектив и фильмы-нуар. В «Диких сердцем» заигрывает с роуд-муви. В «Твин Пиксе» пародирует мыльную оперу, а в «Малхолланд драйв» и «Шоссе в никуда» обращается к неонуару. При этом Линч все это деконструирует, переворачивает суть вещей, вырывает из них любую понятную для себя и комфортную для психического восприятия составляющую. Зритель оказывается в непривычной системе координат, и Линч намеренно вводит его в заблуждение, каждый раз умело перетасовывая карты и обманывая ожидания.
Режиссер не устает повторять: «Мне нравится, когда в кадре есть что-то темное. Если вы все можете разглядеть, тогда больше нет тайны». Стоит ли удивляться, что загадки в его фильмах присутствую постоянно, однако правильный ответ на них, узнать невозможно.
Кто эта дама из радиатора с уродливыми щеками, сделанными из папье-маше? А тот таинственный человек, появляющийся в самый разгар вечеринки? И что не так с совами? В американской среде кинокритиков есть распространенная шутка, что именно Линч сделал из многих киноведов. Вот уже больше 45 лет поклонники его творчества неустанно выстраивают теории, выдвигая версии одна удивительнее другой, изучают ленты вдоль и поперек и все равно натыкаются на снисходительную улыбку. Сам режиссер, как известно, объяснять смысл своих работ не спешит. Совы не то чем кажется, просто примите это как данность.
Да, Линч не только рисует и снимает, но и пишет музыку. Режиссер известен своим вниманием к звуковому дизайну, и его первый полнометражный фильм демонстрирует это в полной мере. В «Голове-ластике» Линч использует резкие и нервирующие звуки, записанные даже в самых неожиданных местах, чтобы создать атмосферу, полную страха и паранойи. Отсутствие музыкальной партитуры, за исключением известной композиции In Heaven, исполняемой дамой в радиаторе, усиливает чувство тревоги и отчаяния, которое пронизывает фильм. Зрителю остается бродить по этой мрачной обстановке вместе с Генри Спенсером под невыносимый гул невидимых механизмов.
С «Головы-ластика» Дэвид Линч начинает акцентировать внимание на телесном уродстве. «Человеческое тело прекрасно, — пишет Линч. — Но есть что-то в его искажении такое, что превращает его в нечто большее. Из-за чего начинается работа воображения». Сновидческая реальность у режиссера передается и через ощущения. Использование жуткого грима, актеров с нестандартной внешностью помогают ему сформировать у зрителя ощущение страха, нереальности происходящего. В линчевской вселенной присутствие таких искажений считается нормальным.
После «Внутренней империи» он заявил, что снимать фильмы больше не будет, но затем создал короткометражку «Что сделал Джек?» и выпустил третий сезон «Твин пикса». Чего от него ждать дальше — неизвестно, но ясно одно: Линч не скучает. Он активно ведет свой ютьюб-канал, где зачитывает сводки погоды и проводит загадочную лотерею с мячиками для пинг-понга, пронумерованными от одного до десяти. Говорят, режиссер уже показал все цифры, кроме своей любимой семерки. Кажется, ему совершенно хорошо и спокойно. И пусть будет так. Нам остается лишь одно: кусать локти в надежде, что хитрюге Линчу вдруг захочется вновь подбросить нам пару загадок, которые мы сразу же с удовольствием бросимся расшифровывать.
Статьи по теме:
