Одной из самых интригующих тем последних десятилетий является вопрос о будущем индустриального производства. Вокруг него создавалась и создаётся масса мифов: в 1970-е годы считалось, что роботизация сделает ненужными сотни миллионов человек и породит массовую безработицу; в 1980-е и 1990-е, напротив, эксперты стали ожидать пришествия информационного общества и упадка промышленности; в начале XXI века распространились представления о том, что новые индустриальные страны Азии окажутся мировыми лидерами, а "деиндустриализировавшиеся" Америка и Европа превратятся в изгоев. Между тем большинство страшных прогнозов не реализовалось, а реальная картина существенно отличается от ожиданий. Масштабный переход к постиндустриальному обществу завершился к началу столетия: доля промышленности в ВВП развитых стран сократилась наполовину за 1985-2007 годы и относительно стабилизировалась на уровне 14-15% для Европейского Союза, 19-21% для Японии и 11-12% для Соединённых Штатов (напомню, к промышленному производству на Западе не относят добывающие отрасли, равно как и сферу электроэнергетики). При этом объёмы производства демонстрировали рост — даже в США они составили около 75% за последние четверть века. "Деиндустриализация" сегодня перестаёт быть основным трендом для развитых стран — проблема сейчас состоит не в том, сколько производится промышленных товаров, а каких и, главное, как. Три карты для будущего Тремя основными трендами глобального индустриального производства сегодня становятся рост разнообразия, прогресс автоматизации и увеличение создаваемой в промышленности добавленной стоимости. Первый тренд заметен уже как минимум четверть века. Полное обновление модельного ряда у крупных автопроизводителей сейчас происходит раз в 3-4 года против 10-12 лет в 1970-е годы; новые модели мобильных телефонов выходят каждый год; число конкурирующих наименований товаров одного назначения и одной ценовой гаммы составляет уже не десятки, а сотни. При этом во всё большей мере это является не только инструментом конкуренции, но и философией производителя, так как речь идёт о нацеленности на вкусы узких групп потребителей и максимальное "подстраивание" под меняющийся спрос. Такое структурирование рынка позволяет промышленникам избегать ценовой конкуренции и сохранять цены на "традиционную" продукцию на высоком (а часто и удельно растущем) уровне. В 1995 году средний новый автомобиль BMW обходился в шесть раз дороже ноутбука c цветным экраном — в 2020 году он стоит приблизительно в 70 раз дороже. Уход от массового типового производства стал важнейшим трендом последнего времени, что, на мой взгляд, будет способствовать возвращению промышленности в наиболее "креативные" регионы: Европу и США. Этому же способствует сокращение энергопотребления на промышленных предприятиях и снижение потребности в трудовых ресурсах. Вторая тенденция также видна сегодня невооружённым взглядом. Снижение доли занятых в промышленности в последние 15 лет шло в два раза бoльшими темпами, чем сокращение её доли в ВВП развитых стран, а повышение производительности труда составляло от 2,5-4% (как в ЕС) до почти 6% в год (как в США). Технологические революции 2010-х и 2020-х годов несомненно обусловлены, с одной стороны, "декарбонизацией" (этот тренд открывает перспективы тотальной перестройки автомобилестроения и массы принципиально новых производств в сфере генерации и сохранения энергии) и, с другой стороны, "интернетом вещей" (что позволят дополнять автоматизированное производство автономным использованием произведённых товаров в том числе и в домашнем хозяйстве). Стоит отметить и многие другие революционные изменения типа замены многих прежних технологий производства новейшими методами 3D-печати. При этом по всем указанным направлениям Россия оказывается в аутсайдерах (глобальные рейтинги развития индустриальной 3D- печати не упоминают нашу страну вовсе, а уже через несколько лет рынок подобных принтеров превысит объёмы международных продаж оружия). Третий тренд также очень важен: развиваются и создаются отрасли, где в индустриальном секторе создаётся постоянно растущая добавленная стоимость — это прекрасно видно на примере автомобилестроения, мобильной телефонии, фармацевтики, авиационной и иных отраслей. На этом фоне "успехи" сырьевиков выглядят весьма блёкло: даже несмотря на многократный рост цен на ресурсы, весь объём добываемой в мире нефти сейчас оценивается в 2% глобального валового продукта, тогда как в конце 1970-х он превышал 7%. Промышленность была и остаётся главным источником спроса на новые технологии и разработки (на неё приходится сейчас более 2 / 3 общемировых расходов на R&D). При этом именно индустриальный сектор продолжает играть ведущую роль в международной торговле: его продукция составляет 54% товарообмена между странами, тогда как на услуги приходится чуть более 23%, на сельскохозяйственную продукцию — 7,2%, а на сырьевые товары всех видов — менее 12%. Странное место Несмотря на рассуждения о "деиндустриализации", промышленность — по-прежнему центральный элемент современной мировой экономики, которая в случае необходимости может обеспечить ей самый быстрый рост. Глобальный уровень загрузки мощностей составляет чуть более 60%, и при появлении соответствующего спроса промышленное производство может быть увеличено в два раза всего за три-шесть лет. Россия сегодня занимает в мировом промышленном производстве весьма странное место. С одной стороны, доля индустриального сектора в валовом продукте в последние годы уверенно растёт. С другой стороны, промышленность остаётся весьма негибкой, неспособной производить даже такие банальные продукты как мобильные телефоны или компьютеры, и при этом по многим позициям объёмы производства существенно снизились. Сегодня в России производится на треть меньше цемента и строительных материалов, чем в РСФСР в 1989 году, в США производство осталось приблизительно на прежнем уровне, а в Китае выросло в 10 раз. Можно, конечно, мечтать, как это делает Алексей Кудрин, о том, что у нас откуда-то появится мифический товар, который Россия будет экспортировать в десятки стран, обеспечив устойчивый экономический рост — но промышленность во всех странах опиралась и опирается на внутренний рынок, без развития которого она не станет успешной (кстати, Китай как раз и объявил о соответствующей смене ориентиров после кризиса 2008-2009 годов). Поэтому, на мой взгляд, программа "новой индустриализации" рано или поздно должна будет оказаться на повестке дня российских властей: без неё через 10-15 лет с большими проблемами столкнутся не только российские потребители, учёные и технологи, но даже сырьевики, экспорт продукции которых неизбежно сократится.
