В Средние века образовывались профессиональные цеха со своей особой субкультурой, внутри которых функционировала своя система образования, распределение занятости и взаимопомощь. Однако под «профессией» в патриархальном обществе понималось все что угодно, что способно было давать средства на жизнь, в том числе попрошайничество. И в России нищенство как род занятий приобрело особый размах и статус.
В XIX веке «золотой ротой» именовалось уже не элитное дворцовое подразделение гренадер, а низовые слои населения, вместе с представителями преступного мира. В эту «теневую армию» входили бродяги, городские нищие, слепые, калеки, фальшивые слепые и калеки, овдовевшие и выброшенные на произвол судьбы женщины, сироты, беспризорники, сумасшедшие, бродячие монахи и многие другие.
Также ряды золоторотников пополняли люди, принципиально отказывавшиеся от труда — шахаи. Всех их объединяла невозможность (или нежелание) включиться в систему производственных отношений и обрести законный статус. Но поскольку в России XIX-начала XX вв. количество нищих начало стремительно расти, а выгода от попрошайничества стала довольно существенной, сформировался «старецкий цех», в котором проявилось традиционное стремление к самоорганизации, взаимопомощи и охране выгодной ниши.
В сборнике М.Л. Бутовской и И.Ю. Дьяконова «Бредущие среди нас» об истории и современности нищенства указывается, что во второй половине XIX века люмпенов и маргиналов в России, по официальным данным, проживало около 300 тысяч. Учитывая скрытность и труднодоступность данной прослойки, а также колоссальный уровень городской безработицы и сельской бедноты, можно смело считать такую оценку заниженной.
Существование на подножном корме требовало экстремальной взаимовыручки и неординарных умений, поэтому формировались «артели» или ватаги, которые занимались перераспределением полученной милостыни и кое-какого имущества «работников». Чтобы участник ватаги не был просто обузой и пассивным получателем пая, особо авторитетные старцы 6 лет обучали будущих коллег песням, молитвам, особому условному языку (аналогу «фени» у бродячих торговцев) и принимали у них ежегодный взнос и экзамен. Прилежный ученик становился полноправным членом банды, обретал защиту и покровительство.
Следует сказать, что организованное нищенство в традиционной экономике не зря получало свой хлеб: бродяги были прекрасными рассказчиками и музыкантами, монахи и больные отдавали часть доходов церкви, на которые создавались дома призрения и оказывалась минимальная медицинская помощь. Погорельцы и разорившиеся крестьяне оказывали кое-какую ремесленную помощь общине. Также ватаги старались ограничить криминализацию своей среды путем внутренних судов и наказаний (изгнание или отрезание торбы за воровство, убийство и т.д.)
По мере развития в России производства нищенский цех распался, а конец классическим бродяжьим артелям положила революция 1917 года: большинство нищих вымерло от голода, часть попала под всеобщую трудовую повинность, а часть пополнила ряды организованной преступности.
