Взаимоотношения России и Европы всегда были в центре внимания российской политики. Сегодня, после возврата к власти в США демократической администрации, что привело к заметной активизации антироссийских сил Запада, эта тема становится особенно актуальной.
Взаимоотношения России и Европы всегда были в центре внимания российской политики. Сегодня, после возврата к власти в США демократической администрации, что привело к новой, «посттрамповской» идеологической и политической консолидации коллективного Запада и заметной активизации его антироссийских сил, эта тема становится особенно актуальной. Россию снова, чуть ли не в духе холодной войны, пытаются представить в качестве угрозы, даже «главной угрозы» европейской безопасности. Примеры «российской агрессии» изобретаются самые разные: от «кибератак» до «организации взрывов». Но главное, на чём строится вся антироссийская риторика, её, так сказать, идейный фундамент — это тезис о чужеродности России и Европы, об «извечной враждебности» российского государства, «агрессивно-тоталитарного по своей природе», по отношению к европейской культуре и цивилизации. Это — краеугольный камень и прежней, и современной русофобии, её базовый концепт, неустанно внедряемый в массовое сознание «европейцев» антироссийской пропагандой. И если этот концепт работает, если его действительно удаётся вживить в сознание простого обывателя, то тем, кто в этом заинтересован, будет нетрудно находить повод для нагнетания антироссийской истерии с далеко идущими политическими последствиями в том числе. Статья российского лидера «Быть открытыми, несмотря на прошлое», опубликованная в газете Die Zeit, разрушает этот фундаментальный стереотип антироссийской пропаганды. Главный посыл этого обращения президента Путина к западной аудитории — призыв к сотрудничеству, сотрудничеству не просто взаимовыгодному, ситуативному по отдельным вопросам, «представляющим взаимный интерес», а стратегическому, выстраиваемому на широкую и длительную историческую перспективу, на базе не только общих интересов, а именно общих ценностей, общей, по большому счёту, для всех европейских стран, включая Россию, цивилизационной идентичности. Именно эта цивилизационная общность и лежит в основании «логики построения Большой Европы», о которой говорит Владимир Путин. Эта логика, в отличие от ставших едва ли не привычными пропагандистских, «культурологических» штампов антироссийской направленности, действительно объективно обусловлена. Она отвечает реальности, поскольку базируется на фундаментальных природно-географических, культурно-исторических и духовных характеристиках-константах европейской цивилизации. В силу этих констант безусловной данностью для последней является то, что по существу своему она невозможна без России. Впрочем, как и Россия невозможна, конечно, вне европейской цивилизации. Если выйти за рамки пропагандистского, сугубо идеологического дискурса и действительно называть вещи своими именами, то Европа без России есть не целое, а часть. Именно только западная часть Европы — Западная Европа. А это понятие, очевидно, отнюдь не синоним Европы в целом. Не надо забывать, что с самого начала формирования современной европейской цивилизации восточное христианство — византийское, а затем русское православие — такая же неотъемлемая часть европейской культуры, как и западное христианство — Римская церковь и протестантизм. Что касается европейской политики, то если не со времён «Ярославны — королевы Франции», то во всяком случае с эпохи Петра Россия играет одну из первых скрипок в «концерте» ведущих европейских держав. И не только Вторая мировая (а вклад нашей страны в общую победу для Европы, о чём некоторым «забывчивым европейцам» напоминает Путин, трудно переоценить), но и Первая мировая, и Отечественная война 1812 года были жизненно важными в одинаковой степени как для России, так и для других крупнейших европейских государств. И русская революция тоже, наверное, стоит напомнить, была следствием передовых европейских теорий. Самой масштабной, но только одной из нескольких произошедших практически одновременно с ней европейских революций. А её жестокость вряд ли была большей, чем жестокость французских якобинцев или испанских леваков-революционеров 30-х годов прошлого века. Это если говорить только о кардинальных исторических событиях цивилизационного масштаба, наглядно проявляющих роль России в европейской истории, непосредственно свидетельствующих об общецивилизационном переплетении судеб Российского государства и других стран Европы. Поэтому Европа, её история и культура, её «политический ландшафт» столь же непредставимы, невозможны без России, как и без Германии например. Поэтому сказанное Путиным: «Россия — одно из крупнейших европейских государств. И мы ощущаем свою неразрывную культурную и историческую связь с Европой» — не просто слова и не благое пожелание. Это именно констатация факта. Факта глубочайшей, экзистенциальной взаимозависимости России и других европейских стран. Европейская стратегия президента России направлена на то, чтобы побудить политических лидеров Запада, его «политический класс» ответственно и в полной мере признать эту данность. Признать, что взаимозависимость России и Европы есть закономерно сложившийся и абсолютно неустранимый факт существования их обеих. И этот факт можно игнорировать только на словах. От него нельзя отгородиться искусственными «санитарными кордонами» из малых стран. Такие попытки не просто контрпродуктивны, но противоестественны по сути своей. Россия — один из краеугольных камней естественно сложившегося в рамках европейской цивилизации государственно-политического баланса, не в меньшей степени, чем Германия или Франция. И подтачивание этого камня, попытки подкопаться под него, отколоть кусочки объективно могут вести только к потрясениям и росту нестабильности на всём континенте, а в перспективе — к эрозии и разрушению всей системы общеевропейской безопасности. И политические процессы, на «отколовшейся» части постсоветского пространства подтверждают это в полной мере. Один только пример Украины, превратившейся после получения независимости в своего рода перманентное гуляйполе, дорогого стоит. И дело здесь отнюдь не в «кознях России», как, очевидно, хочется думать многим украинским и европейским политикам. Корни происходящего гораздо глубже — в духовной сфере, а именно в стремлении части украинской «элиты» к цивилизационному разрыву, к противопоставлению Украины и России, выражающемуся в почти сакральных для «самостийных политиков» лозунгах-заклинаниях «Украина не Россия» и «Украина це Европа». Эти «обосновывающие» друг друга заклинания и составляют главную мантру украинских национал-сепаратистов, призванную обеспечить идейно-политический фундамент «самостийной государственности». Кардинальная проблема последней, однако, как раз и заключается в том, что мантра эта отрицает действительность и ведёт в мир иллюзий. То, что «Украина — не Россия», не есть, конечно, прямая ложь. Более того, это утверждение очень похоже на правду. Но только похоже. По существу же оно есть полуправда. Причём это как раз такая полуправда, которая, как говорится, хуже иной лжи. Искусственно скроенная по большевистским лекалам и вырванная в 1991 году из советского контекста, украинская государственность и сегодня, спустя 30 лет, всё ещё остаётся «недостроенной», условно суверенной. Это — основополагающий факт, практическое подтверждение того, что без и против России Украина невозможна. Точнее, возможна только в виде «самостийной анархии» и всегда будет представлять собой если и не «болевую точку», то по меньшей мере «проблемное место» Европейского континента, этакое пространство неопределённости, новую Запорожскую Сечь в центре Европы. В этом и заключается действительно вся правда, а не только та, «обрезанная» по законам «самостийной логики» её часть, которую способны вместить головы украинских «государственников». И европейским политикам стоило бы отдавать себе отчёт в том, что базы НАТО на Украине ничуть не помогут ей превратиться в Европу, что, по сути, они будут направлены не только против России, но и против Европы в целом. Создавать такие базы — значило бы заниматься самокалечением европейской цивилизации. А «мазохистские шалости» для европейской элиты при всей её «прогрессивности», наверное, всё-таки слишком. Соответственно, ни Украина, ни другие страны не должны быть «поставлены перед искусственным выбором — быть либо с коллективным Западом, либо с Россией». Справедливость этого тезиса российского президента более чем наглядно подтверждает политическая практика последних лет. Поэтому преодоление искусственного разделения России и Европы для европейской цивилизации имеет действительно судьбоносное значение. И Россия сегодня предлагает другую стратегию. Стратегию открытости, направленную на то, чтобы естественную, исторически сложившуюся экономически и культурно обусловленную взаимозависимость России и других европейских стран превратить именно в «конструктивную взаимозависимость», по точной формулировке Владимира Путина. И должно быть очевидно, что в эпоху, когда Европа сталкивается с вызовами поистине цивилизационного масштаба, стратегия выстраивания «конструктивной взаимозависимости» не может иметь разумной альтернативы. Сергей Иванов
